Печеньки....

Хрум хрум хрум...

@темы: Свободное время

---

Ночь тридцать пятая.

- Я вспомнил одну замечательную историю. Ее мне рассказал

Hell aka Alexiel

[L]www.diary.ru/~HellV/p118084118.htm#more1[/L]. Правда я не помню при каких обстоятельствах. *усмешка*

Как приручит хозяина. Сказ первый.

Название: Как приручить хозяина
Автор: Hell aka Alexiel
Бета: svetulja2010, Солнечная Льдинка, до 11 главы Немного не от мира сего...
Рейтинг: НЦ-17 авторский
Жанр: фантастика, юмор, романс
Размер: макси
Статус: закончено
Саммари: Это история про то, что может получиться из ситуации когда один раб очень хочет, чтобы у него был хороший, правильный хозяин, а предполагаемому "счастливому обладателю" этот раб не нужен в принципе - он вообще против рабства как такового! - но отказаться от навязанного возможности нет. Вот и вертятся оба, пытаясь сообразить, что же делать?
Вообще, ориентируйтесь на название, оно говорящее.
А, да. Это типа космоопера. Пришельцы, иные планеты и все такое.
Размещение: Только с моего разрешения, иначе прокляну!
Общий файл на Прозе тут www.proza.ru/2011/03/03/1640

Пролог

Сквозь бескрайнее ледяное пространство открытого космоса в окружении четырех легких крейсеров охраны к своей цели неспешно шел массивный правительственный лайнер с посольской миссией на борту.
Верховный Синод содружества Олуарр, в которое входило более пятнадцати обитаемых планетарных систем, спешил заключить союз с Империей Риир, военная мощь которой угрожала благополучию мирных Олуарцев. Те изначально двигались по пути развития торговли, и все увеличивающийся милитаристский потенциал соседей уже давно вызывал у верхушки содружества закономерные опасения.
Решив не дожидаться того момента, когда армия Риира в стремлении расширить собственные границы или же обогатиться за счет мирных колоний соседей нападет на их окраинные поселения, Верховный Синод выдвинул инициативу по заключению договора о сотрудничестве между государствами, благо олуаррцам было, чем заинтересовать Империю. После длительных переговоров соглашение было достигнуто, и вот теперь посольская миссия летела в столицу Империи Риир - Орнуш, дабы скрепить договор подписями и преподнести правителю дары. Трюмы корабля были доверху заполнены предметами роскоши и редкими диковинами, призванными смягчить непростой характер Императора. Олуарцы не поскупились на подарки с расчетливостью истинных торгашей, решивших, что лучше потратиться один раз сейчас, нежели потом лить слезы над разграбленными планетами.
Лайнер и его сопровождение уже вплотную приблизился к той границе, за которой начиналась территория Риира. Полет проходил спокойно. Появление неизвестного чернильно-черного крейсера для капитанов кораблей стало полной неожиданностью. Все радары молчали. Будто сговорившись между собой, техника игнорировала неопознанного нарушителя, ни единым писком не докладывая о его присутствии. Лишь только камеры внешнего наблюдения бесстрастно фиксировали происходящее, проецируя картинку на огромные мониторы, занимающие основную часть стен рубок управления кораблей.
Не дав командам сориентироваться, неизвестный, лишь только появившись, сразу открыл огонь. Два из четырех крейсеров охраны полыхнули защитными силовыми полями, а затем - и самой обшивкой. Серия взрывов сотрясла их корпусы - лучи лазеров прицельно попали в двигательные отсеки. Участь кораблей была решена за миллисекунды, однако этого времени хватило капитану посольского лайнера для того, чтобы подать сигнал SOS и, обнаружив, что все каналы связи заблокированы, начать маневрировать в тщетной попытке избежать нападения. Команды оставшихся крейсеров охраны также успели прийти в себя и приготовиться к бою.
Схватка была недолгой. Фактор неожиданности, огневая мощь, мобильность и стремительность нападающего в несколько раз увеличили его шансы на победу. Да и вооружение неизвестных, признаться честно, было на порядок лучше. Один за другим подвергнутые атаке корабли выходили из строя, и вот, наконец, посольский лайнер остался в гордом одиночестве. Консоль связи в капитанской рубке ожила, призывно завибрировав. Захватчик желал пообщаться.
Все оказалось просто и вполне предсказуемо. Пиратам - а это были именно они, - был нужен груз. В том случае, если послы добровольно передавали содержимое трюмов захватчикам, лайнер и его пассажиры оставались целы. Иначе добычу заберут силой, не пощадив никого. Выбор был очевиден.
Передача даров, ранее предназначавшихся Императору, началась спустя пятнадцать минут, потребовавшихся на стыковку кораблей. А уже через два часа капитан пиратского судна праздновал победу и захват богатых трофеев. Разграбленный лайнер был далеко позади, и теперь оставалось лишь убраться из опасной зоны, да не попасться патрульным крейсерам риирцев, прочесывающим свою территорию в поисках нарушителей.
И вот, когда казалось, что все проблемы уже решены, а в пространство неслись гордые позывные корабля, сменившего личину и теперь позиционирующего себя как современное грузовое судно, пираты сами подверглись атаке. Как уж так получилось, что на бескрайних просторах космоса столкнулись две песчинки, по непонятной случайности обе оказавшиеся пиратскими кораблями, известно лишь богам. И лишь они сразу знали, которое из двух относительно равных по классу суден одержит победу.
Перегруженный добычей корабль пиратов, ограбивших послов Олуарра, хоть и был чуть выше классом и имел более мощные орудия, оказался в проигрышном положении. После предыдущей битвы батареи лазеров еще не успели до конца зарядиться, а в связи с существенно увеличившейся массой, крейсер стал менее маневренным. В общем, вскоре ценный приз сменил своего владельца. Из разрушенного нутра оппонента под одобрительный рев команды была извлечена добыча.
Однако и новые владельцы сокровищ не избежали кое-каких потерь. Обшивка судна местами зияла дырами, а все генераторы, поддерживающие защитные поля, оказались выведены из строя. Малейшее неосторожное действие капитана - и корабль, фактически оставшийся без брони, грозил потерять управление, но мужчина нисколько не отчаивался! С самодовольной улыбкой он правил свой крейсер в сторону ближайшей торговой базы вольных охотников. Благо, таких мест, где сквозь пальцы смотрели на то, откуда появился тот или иной товар, в обитаемой вселенной хватало. Сомнительные по своей законности сделки совершались регулярно и были вовсе не так редки, как бы того хотелось блюстителям закона.
Согласно данным капитана, подходящая станция была всего в пятнадцати стандартных галактических сутках лёта от места сражения. По его расчетам, корабль был вполне в состоянии легко преодолеть это расстояние, а там можно уже будет продать богатую добычу и, подсчитывая барыши, заняться ремонтом.
Однако этим планам было не суждено сбыться. Миллиарды далеких звезд, мерцая холодным светом, равнодушно наблюдали за тем, как ничтожная песчинка пиратского корабля отчаянно маневрировала, стремясь уйти от вставшего на ее пути метеоритного потока. Вероятно, будь песчинка порасторопнее, ей бы это и удалось, но удача на этот раз отвернулась от вольных охотников. Космос не прощает ошибок или небрежности. Очень скоро один из камней пробил и без того потрепанную обшивку судна, попав в центральный энергетический узел корабля, а через пару минут во вселенной один за другим погасли еще несколько огоньков жизни. Мертвая отныне груда металла, бывшая некогда современным космическим крейсером, безмолвным одиноким странником отправилась самостоятельно путешествовать по просторам вселенной.
Кто знает, сколько бы это продолжалось, если бы в один прекрасный момент на дрейфующий корабль не наткнулся прогулочный лайнер сына верховного камаала планеты Мон-Ваа. Будучи, как и любой представитель своей расы, от природы существом крайне любопытным, молодой (ведь сорок пять лет с момента вылупления - практически юность!) монваар находкой заинтересовался и даже более того, взялся ее исследовать! Обнаруженные в заледеневших безжизненных трюмах контейнеры очень быстро нашли себе новое пристанище в недрах его корабля, а затем и в сейфах верховного камаала. Орханг - а именно так звали молодого монваара, - был не только любопытным юношей, но еще и весьма почтительным сыном. Все свои находки он, по возвращении домой, незамедлительно передал отцу - главе рода и клана.




Глава 1



В Лан-Тиит, столицу планеты Мон-Ваа, наконец-то пришла весна! Теплолюбивые жители дружно высыпали на улицы, моментально заполняя их живым веселящимся потоком. Радуясь ласковому солнцу и голубому небу, монваарцы спешили насладиться первым по-настоящему теплым днем, за которым, несомненно, последует вереница ему подобных (климат на планете был мягкий и стабильный, перепады температур случались крайне редко). Но поистине ценным был лишь этот, самый первый день, знаменующий собой конец зимы и начало нового сезона. Он даже на государственном уровне объявлялся официальным выходным и праздничным!
Город расцветал на глазах, заполняясь красками разноцветных одежд и выставляемых в окнах домов лотков с разнообразными растениями. Хозяева спешили перещеголять друг друга, хвастаясь перед соседями своими достижениями на поприще цветоводства. Каждому мужчине хотелось выделиться, ведь это значило бы, что он в состоянии содержать потомство, так как успешно справляется со своими обязанностями. А это, в свою очередь, испокон веков было одним из основных критериев по привлечению потенциальных партнерш, ведь Мон-Ваа являлась аграрной планетой, и главным экспортируемым товаром как раз таки и были выращиваемые местными жителями экзотические цветы и растения.
Браков, как таковых, на Мон-Ваа не существовало. Пары ненадолго образовывались лишь для того, чтобы соединиться, оплодотворить зародышей и отложить кладку с потомством (обычно, это было два-три яйца). Затем женщины самоустранялись, оставляя заботы по воспитанию нового поколения на отцов. Свою роль они считали выполненной и возвращались к обязанностям жриц в местных храмах плодородия, в которых и проводили большую часть всего времени. Первый день весны был одним из немногих, когда женщины дружно выходили на улицы городов, своими белыми свободными одеждами внося приятное разнообразие в творящееся вокруг многоцветье.
Лан-Тиит был столицей и одновременно центральным космическим портом планеты, потому в потоке празднующих можно было встретить не только местных жителей, вполне человекоподобного вида, отличающихся от вида Homo sapiens только насыщенно-черным цветом кожи, большими раскосыми глазами с вертикальными зрачками да абсолютно черными прямыми волосами, от природы скатанными в дреды, но и представителей других рас. Среди них попадались как вполне обычные гуманоиды, так и довольно экзотические - типа собакоподобных тахийцев или же луголи, напоминающих большие пушистые разноцветные (преимущественно розовые) шары на пяти коротеньких лохматых ножках. Но в основном, все же, преобладало местное население. Мир растениеводов хоть и привлекал внимание жителей иных планет, но далеко не все они считали необходимым иметь на Мон-Ваа свои представительства.
Конфедерация Свободных Республик считала иначе. Согласно донесениям разведки, монваарцы обладали неким секретным веществом, синтезируемым из корней местного дерева, которое можно было использовать в качестве катализатора для топлива, применяющихся в современных космических кораблях. По данным все той же разведки, добавление буквально миллиграмма этого состава на сотню килограммов твердого топлива было способно увеличить его производительность и уменьшить расход в разы. И вот, дабы подтвердить или опровергнуть имеющееся донесение, почти год назад на Мон-Ваа и был направлен посол, одной из первостепенных задач которого было убедиться в достоверности информации и получить в свое распоряжение образец вещества.
Конар Дегре стоял, заложив руки за спину, у большого окна в кабинете своей резиденции и с приятным волнением в груди наблюдал за творящимся на улице буйством красок. В прошлом году он прибыл на планету уже после празднования первого дня весны и потому не застал ничего подобного. А посмотреть было на что. От яркого потока жителей и гостей столицы, текущего по нарядно украшенным улицам, буквально рябило в глазах. Радостный смех, музыка и крики только добавляли красок в картину всеобщего веселья.
Однако не это заставляло сердце мужчины биться чаще. Сегодня верховный камаал Лан-Тиита устраивал в своем дворце торжественный прием, посвященный пришествию весны, и посол Конфедерации был на него приглашен. А это значило то, что согласно принятым на Мон-Ваа традициям, почетный гость получит от хозяина вечера подарок. Конар искренне надеялся, что это будет именно то, зачем он на Мон-Ваа и прилетел. Ведь за прошедший год Дегре не терял попусту времени и сумел наладить довольно теплые, дружественные отношения как с самим камаалом Оттороном, так и с его единственным сыном Орхангом, с которым они стали настоящими друзьями. А всем в Лан-Тиите было известно, что правитель души не чает в сыне и привечает его друзей.
Сам верховный камаал относился снисходительно к осторожным попыткам посла выяснить интересующую того информацию. Человек, в отличие от некоторых своих собратьев по профессии, не наглел, не угрожал, не устанавливал требований или же ультиматумов, призванных так или иначе вынудить монваарца выполнить его запросы. Веди себя мужчина более настойчиво - и от доступа во внутренний круг общения правителя ему было бы отказано незамедлительно. Но Конар Дегре вел себя крайне корректно, ни на секунду не давая усомниться в своем профессионализме. Все это сильно импонировало Отторону. К тому же, по меркам его народа, посол был довольно молод, практически ровесник сына. И пусть люди теперь жили гораздо дольше, нежели их далекие предки, порой пересекая трехсотлетний рубеж, а взрослели все так же быстро, как и в прошлом, но от стереотипов мышления собственной расы монваарам отказаться было весьма сложно.
Вот и теперь камаал Отторон шел по широкому светлому коридору своего дворца и, сложив руки на объемном животе, туго обтянутом белым парадным платьем с золотой вышивкой по подолу, напряженно размышлял. Практически все приготовления к вечернему празднованию уже были завершены. Оставался лишь один вопрос, вызывающий у тучного монваарца сомнение. Он никак не мог решить, что же такое подарить послу Конару Дегре. С одной стороны он склонялся к идее - удовлетворить-таки желание юноши и вручить ему фиал с вожделенным им составом, но с другой, Отторон не был уверен в том, что этот дар окажется достаточно ценным. Камаалу не хотелось, чтобы человек, ставший другом его сыну, подумал, что его недостаточно сильно уважают. (Стоит отметить, что сам правитель планеты Мон-Ваа ничего особенного в том веществе не видел и не считал его сколько-нибудь ценным, скрывая достоверную информацию о нем скорее из-за нежелания всем все рассказывать. Да и тонкая политическая игра и интриги, развернувшиеся вокруг выжимки из корней дерева Тха, очень камаала развлекали, не давая скучать).
Нахмурив надбровные дуги - в отличие от людей, бровей, как и любой другой лицевой растительности, у манваарцев не было, - Отторон решительно свернул в коридор, ведущий к покоям сына. Мужчина решил, что совет Орханга ему сейчас совсем не повредит. В конце концов, именно он, а не верховный камаал, считал себя другом человека! А это почетное звание обязывало ко многому.
Сын нашелся в своей спальне. Развалившись на животе в центре круглой кровати, заправленной тонким темно-синим покрывалом, Орханг увлеченно изучал текст, отображающийся на карманной консоли. Чтобы не мешались, длинные волосы были собраны на затылке в лохматый пучок, из которого одинокие дреды падали на голые плечи. Болтая в воздухе босыми ступнями и то и дело сжимая и разжимая пальчики на ногах, юноша ни на что не обращал внимания, весь погруженный в свое занятие. Хмыкнув, камаал окинул критическим взглядом стройную, гибкую фигуру сына, облаченного только в золотистые домашние бриджи и, удовлетворившись осмотром, деликатно покашлял. Вздрогнув, молодой монваар оторвал взгляд от консоли и вскинул голову, только сейчас замечая присутствие в комнате постороннего.
- Отец? - В изумрудных глазах появилось недоумение.
В каждом жесте принявшего сидячее положение юноши сквозило удивление. Орханг никак не ожидал увидеть старшего монваара у себя в гостях. По идее, верховный камаал должен был сейчас отдавать последние распоряжения относительно праздника. Вздохнув, Отторон побарабанил пальцами по животу и, неспешно подойдя, опустился на край постели сына, который недоумевал все больше.
- Видишь ли, в чем дело, Орханг. Я никак не могу решить, что же подарить нашему дорогому другу Конару Дегре, - скосив на сына болотного цвета глаза, верховный камаал замер.
Юноша же, после секундной заминки, расцвел широкой улыбкой, расправляя плечи и мгновенно оживляясь.
- Я знаю!
После получаса жарких дебатов кандидатура подарка была утверждена.
- Надеюсь, ты прав, и это ему понравится, - хмурясь, резюмировал Отторон.
Камаал все еще сомневался, но уверенность и азарт сына придавали ему решительности.
- Конечно, понравится! - Пылко ответил младший монваар, сверкая белозубой улыбкой, а потом рассудительно добавил: - Нам все равно самим это не нужно. А места много занимает.
Хохотнув, мужчина хлопнул себя по коленям и поднялся.
- Что ж, это веский аргумент.
Итак, для торжества по случаю Первого Дня Весны все было готово. Со спокойной совестью Отторон отправился следить за последними приготовлениями, а молодой монваар остался у себя. Раскинувшись на кровати, Орханг с мечтательной улыбкой уставился в потолок. Юноша был больше чем уверен, что подарок, который он выбрал, Конару обязательно понравится! К тому же парень был твердо убежден, что именно такое его другу просто жизненно необходимо! Особенно сейчас, когда человек стал несколько раздражителен. Сам себе кивнув, еще раз убеждаясь в собственной гениальности, Орханг перевернулся на живот и подтянул к себе отброшенную после прихода отца консоль. Он надеялся до начала торжества успеть дочитать так понравившееся ему произведение писателя-фантаста, сородича Конара. Собственно, именно посол и подкинул юному монваару эту заразу. Решительно ткнув длинным пальцем с острым коготком в кнопку запуска, Орханг с головой погрузился в вымышленный мир загадочных и совершенно непонятных драконов и фей, на время отключаясь от реальности.
А в это время Конар Дегре, совершенно не подозревающий о том, что, благодаря вмешательству сына верховного камаала, вожделенная цель упорхнула буквально у него из-под носа, тщательно готовился к приему. Выбор костюма занял достаточно много времени. Мужчина хотел выглядеть не броско, но со вкусом. Чтобы не привлекать лишнего внимания, но в то же время выглядеть достаточно солидно. В итоге предпочтение было отдано классическим темно-коричневым брюкам, песочного цвета тунике из тончайшего шаэла, украшенной искусной вышивкой на подоле и воротнике-стойке; талию подпоясал витой пояс, больше похожий на позолоченную веревку. Поверх же всего мужчина накинул темно-коричневую, в цвет брюк, мантию - неизменный атрибут посла.
Еще раз придирчиво осмотрев свое отражение в большом настенном зеркале, Конар хитро прищурил карие глаза и, усмехнувшись, зачесал пятерней слегка отросшую густую каштановую шевелюру назад. Возвращаясь, широкая ладонь прошлась по подбородку, отмечая, что двухдневная щетина не очень приятно покалывает кончики пальцев. Однако мысль о том, что можно было бы пойти побриться, была тут же отвергнута. На данный момент он ни с кем не встречается и необходимости заботиться о комфорте партнерши, которую это могло бы раздражать, не было, а среди безбородых манваарцев его и так считали чуть ли не ребенком! Может, хоть так они будут помнить, что перед ними не сопливый юнец, а состоявшийся пятидесятилетний мужчина.
Удовлетворенно подмигнув собственному отражению, Конар повернул голову и посмотрел на круглые настенные часы. В принципе, можно было уже отправляться на прием. Пока повозка (в Лан-Тиите предпочитали пользоваться древним видами транспорта, делая акцент на духе истории) проберется по заполненным горожанами улицам до дворца верховного камаала, как раз наступит время начала праздничного мероприятия. Посол был человеком крайне пунктуальным, сам практически никогда не опаздывал и на задержки других смотрел с видимым неодобрением. Посему, было решено выдвигаться.
Конар оказался прав, он едва-едва поспел к назначенному времени! На улицах было настоящее столпотворение, да и во дворце верховного камаала оказалось ненамного лучше, что было довольно удивительно, так как, по данным посла, почетных гостей приглашено было не так уж и много, персон пятьдесят, не больше. Как оказалось, это объяснялось тем, что доступ на праздник был практически не ограничен. Сегодня в резиденцию правителя планеты мог прийти почти любой более-менее знатный горожанин. Этим правом не злоупотребляли, весь город не сбежался, но и безлюдно не было. Конар даже заметил держащуюся обособленно группку манваарок.
Натянув на лицо вежливую улыбку, Дегре выдохнул и нырнул в водоворот придворной жизни. Что поделать, это была его работа, и то, что сам он предпочитал уединенные вечера с бокалом хорошего вина и интересной книгой, тут роли не играло.
Перемещаясь по просторному залу от одного знакомого к другому, перекидываясь вежливыми фразами и многозначительными взглядами, мужчина, стараясь подавить все возрастающее волнение, с интересом разглядывал убранство дворца. Сегодня тот буквально утопал в искусно подобранных цветочных композициях, радуя глаз и обоняние. Цветы были везде - на стенах, на потолке, на полу. Они обвивались вокруг столиков с напитками и закусками. Даже официанты - и те были украшены цветами! Хотя, посол вынужден был признать, далеко не все запахи вызывали у него восторг, от некоторых хотелось бежать сломя голову. Да и от изобилия красок скоро зарябило в глазах.
Наконец, видимо, посчитав, что все гости в сборе, на небольшое возвышение у дальней стены зала вышел сам верховный камаал Отторон. Ловко лавируя между гостями, Конар подобрался поближе, с интересом поглядывая на тучного манваарца. Отторон был типичным представителем своей расы: среднего, по человеческим меркам, роста, с чернильно-черной кожей, большими раскосыми глазами и жесткими, как проволока, волосами до плеч, заколотыми на затылке золотым гребнем. По случаю праздника мужчина щеголял в белом парадном платье с золотой вышивкой, на шее же болтался массивный медальон в виде солнечного диска. Монваар хитро улыбался гостям и довольно щурился. Дождавшись всеобщего внимания и относительной тишины, верховный камаал вскинул руки и заговорил:
- Дорогие гости! В этот солнечный день я приветствую вас в своем доме! Добро пожаловать на праздник Первого Дня Весны!
Зал взорвался бурными аплодисментами.
После приветственных слов камаала среди собравшихся появились группки актеров, призванных развлекать обычных гостей, а гостей почетных начали потихоньку из толпы вылавливать. Так и до Конара дошла очередь. Невысокий, вежливый монваар невесомо прикоснулся к его плечу, привлекая внимание. Добившись своего, он пригласил посла следовать за собой в специально приготовленный для торжественной церемонии вручения подарков зал. Там уже никого постороннего не было, играла ненавязчивая музыка, собравшиеся тихо переговаривались между собой. Благо, они почти все друг друга знали.
Не успел Конар как следует осмотреться, как к нему подлетел Орханг.
- Вот ты где! Привет!
Юный сын камаала, как всегда, искрился энергией. Посол, пожалуй, первый раз за сегодняшний вечер искренне улыбнувшись, пожурил друга:
- Здравствуй, ты опоздал.
Орханг задорно сморщил острый носик и блеснул изумрудными глазами.
- Ай, чего я тут не видел. Зато я дочитал твою книгу!
Крутанувшись от переизбытка чувств на месте, отчего полы его золотистой туники взметнулись вверх, открывая вид на обтянутые короткими бриджами стройные ноги, а длинные волосы рассыпались по плечам, манваар весело затарахтел:
- Мне очень понравилось! Правда, я половину не понял, но это не важно. Главное - я узнал столько всего нового!
- И что же ты узнал? - хитро прищурившись, поинтересовался мужчина.
Любопытство и жизнерадостность младшего (хоть фактически они и были почти ровесниками, Конар мог воспринимать Орханга только как мальчишку) товарища его всегда искренне восхищали. Сам он вот так радоваться мелочам просто не умел, характер был не тот. Слушая вольный пересказ прочитанного, посол с удивлением узнавал о, казалось бы, вдоль и поперек изученном произведении много нового. Взгляд на привычные вещи глазами представителя другой культуры вносил в восприятие описанных событий некую новую струю.
Пока Орханг болтал, началось то, ради чего их сюда позвали - церемония вручения подарков. Дегре знал, что его имя, как одного из самых дорогих гостей, будет в конце списка, потому друга не прерывал, хотя за тем, что дарили остальным, следил внимательно. Вот, посол Манук, представитель расы Так-ха-рамфи, получил чрезвычайно редкий в данных местах набор для ухода за живыми кристаллами, которые выращивал вдали от дома. Нарик Оолро, верховный канцлер и правая рука камаала Отторона, стал обладателем парадного кинжала, украшенного россыпью редких драгоценных камней. Кому-то достались семена нового вида цветка, изысканные благовония, редкой красоты статуэтка. Видя, что мужчина его почти не слушает, все больше отвлекаясь на церемонию, Орханг вздохнул и замолчал. То, что Конару так интересно, что дарят другим, юношу позабавило, он-то знал, у кого будет самый лучший подарок! Не удержавшись, монваар привстал на цыпочки (он был несколько ниже человека) и прошептал тому в самое ухо:
- А я знаю, что тебе подарят.
Убедившись, что все внимание посла вновь принадлежит ему, Орханг довольно улыбнулся.
- И что же это? - не дождавшись продолжения, поторопил парня Конар.
Сцепив руки за спиной, юноша качнулся на пятках и хитро сощурился.
- Не скажу. Сам увидишь! Но тебе понравится, я сам выбирал!
Подавив грустный вздох, Дегре философски подумал, что уплыл от него вожделенный катализатор. Мужчина никогда бы не поверил в то, что жизнерадостный Орханг додумается выбрать что-то действительно серьезное и полезное. Скорее уж это будет какая-то занимательная диковинка, нежели скучный пузырек с неинтересной жидкостью. Ну, что ж, значит, не судьба. Смирившись с неизбежным, мужчина уже куда как более спокойно ожидал своей очереди.
Наконец, под сводами зала прозвучало его имя, и посол Конфедерации Свободных Республик вышел вперед, замирая в нескольких шагах от верховного камаала.
- Дорогой наш друг, - начал монваар. - Я с огромным удовольствием хочу преподнести тебе этот дар.
Стараясь держать лицо и не выглядеть уж очень удивленным, Конар со все возрастающим недоумением и, как следствие, любопытством следил за тем, как из-за спины Отторона выкатывают что-то большое и прямоугольное, до поры накрытое черной непрозрачной тканью.
"Оригинально... Мне собрались подарить шкаф?"
Притихшие гости замерли, ожидая развития событий. Выдержав небольшую паузу, верховный камаал жестом заправского фокусника сдернул ткань, являя зрителям подарок посла Дегре.
"Кукла?"
Перед Конаром стоял большой контейнер, в котором на белоснежной подкладке лежала удивительной красоты кукла, выполненная в натуральную величину. Мужчина с искренним восхищением разглядывал искусное творение неизвестного мастера. Судя по светло-серой одежде, напоминающей кимоно древних самураев родной планеты посла, Дегре решил, что это мальчик, про себя добавив, что морваарцы в любом случае не стали бы дарить куклу женщины, те были для них чуть ли не священны. Тонкие черты лица хрупкого юноши были выполнены с небывалой тщательностью. Светлая, матовая кожа напоминала тончайший фарфор, окраска полных чувственных губ была подобрана так, что вызывала ассоциации с нежными лепестками роз, тонкие брови вразлет и длинные ресницы закрытых глаз по цвету были гораздо темнее густой пшеничной шевелюры, крупными кольцами спадающей на плечи. В общем, подарок послу очень понравился. Он еще не знал, зачем ему такое чудо, но уж отказываться он точно не собирался!
- Благодарю вас, многоуважаемый Отторон. Ваш дар для меня великая честь!
Верховный каммал довольно улыбнулся, украдкой переглянувшись с сыном, маячившим за спиной посла.
- Что ж, тогда, забирайте его.
С этими словами монваар прикоснулся к какой-то точке на боковой поверхности контейнера, и под недоумевающим взглядом Дегре прозрачная передняя стенка отъехала в сторону. Конар испытал настоящий шок, когда ресницы игрушечного юноши затрепетали. Через мгновение на посла смотрели серебристо-серые глаза совершенно определенно живого парня. Шевельнувшись, он одним слитным движением покинул контейнер и грациозно опустился перед мужчиной на одно колено. Склонив голову перед ошарашенным человеком, юноша не громко, но очень внятно и четко произнес фразу, которая во всех концах вселенной означала одно и тоже:
- Слушаю и повинуюсь, хозяин.
Конар с нарастающим ужасом осознал, что только что стал обладателем раба. А если учесть внешность "подарка", то раба весьма характерной, постельной специализации. Сцепив зубы, чтобы не начать ругаться, мужчина медленно выдохнул. Отказаться от подарка сейчас, когда уже официально его принял, он не имел права, это нанесло бы смертельное оскорбление верховному камаалу и, соответственно, поставило крест на карьере посла. Значит, надо было затолкать свои принципы поглубже и улыбаться, по возможности не обращая внимание на "подарок", безмолвно стоящий рядом и непонимающе хлопающий ресницами. Мальчишка явно ожидал не такого приема. Волны гнева и отвращения, лавиной идущие от хозяина, ставили его в тупик.



Глава 2



Остаток вечера для Конара прошел под знаком мрачных раздумий и, как следствие, полностью испорченного настроения. Благодаря "подарку", следующему бесшумной тенью слева и чуть позади, посол чувствовал себя крайне неуютно. Первое время мужчина постоянно сам себя одергивал, заставляя себя не обращать внимания на такой своеобразный эскорт и не оглядываться через каждые пару минут. Чтобы как-то успокоиться, он целенаправленно, бокал за бокалом, поглощал игристое цветочное вино местного производства. К сожалению, состояние ни легкого, ни тяжелого алкогольного опьянения, когда все проблемы кажутся уже не такими серьезными, никак не желало достигаться. От этого Конар злился еще сильнее, начиная сжимать кулаки и скрежетать зубами, закипая все больше. Ему казалось, что все собравшиеся гости глазеют на него и шепотом обсуждают. Это было невыносимо! Мыслить логически в такой обстановке получалось с трудом. Дегре и сам не подозревал, насколько сильно случившееся выбило его из колеи. Посол просто не знал, что ему теперь со всем этим делать.
Еще хуже стало, когда до мужчины дошло, что большая часть внимания прикована не непосредственно к нему, а к его белокурому подарку! Ну, еще бы, такая диковинка! На Мон-Ваа ничего подобного не видели уже очень давно. Повода для сплетен и пересудов теперь хватит надолго.
Отношение к рабству в обитаемой части вселенной было своеобразное. Большинство рас его порицало и всячески стремилось изжить. Мало кому из разумных удалось избежать присутствия подобного этапа в развитии собственной культуры, подчинение себе подобных в той или иной форме присутствовало практически у всех. В частности, еще несколько тысяч лет назад все мужчины на Мон-Ваа существовали на правах рабов, а их женщины выступали в роли полноправных хозяек. Не сказать, чтобы кого-то из них подобное положение вещей не устраивало, но внешнее влияние иных цивилизаций все же сказалось. Формально монваарцы давно подстроились под законы своих новых, более развитых в техническом плане, друзей, но фактически женщины все так же были неприкосновенны и почитаемы, словно богини. Любое желание монваарки выполнялось незамедлительно. Другое дело, что высказывались эти самые желания не так уж и часто. Женщины на Мон-Ваа жили в своем собственном тесном мирке, и до внешней действительности им было крайне мало дела. Для этого у них имелись мужчины.
Также во вселенной были и такие миры, на которых в рабстве не видели ничего плохого и совершенно не стремились как-то это положение вещей изменить. Более того, отношения "хозяин-раб" являлись неотъемлемой и неискоренимой частью социального строя нескольких наиболее развитых цивилизаций! Таких было мало, но они все же были. Остальным пришлось с этим мириться, так как рвать чрезвычайно выгодные отношения с этими мирами было себе дороже.
Таким образом, рабство было как бы под запретом, но, при всем при этом, существовало вполне легально. Вся тонкость заключалась в том, в какой части вселенной происходило дело, и кто именно выступал в качестве раба. Если это был представитель расы, приемлющей подобное, и потерявший свободу именно среди своих, то никаких особых проблем - покупайте, владейте. Как говорится, "пользуйтесь на здоровье". Главное, разногласия со своими собственными сородичами уладьте, а то, мало ли что. Еще не так поймут, в тюрьму посадят. Если же бесправным существом выступал представитель "свободолюбивой" расы, то за подобное можно было и пожизненный срок на каких-нибудь рудниках или же смертную казнь схлопотать. Кое-какие всеобщие законы по защите прав рабов все же существовали.
Во вселенной также встречались ярые ненавистники рабовладельческого строя, стремящиеся каленым железом выжечь подобное явление с тела мироздания. В общем, все было запутано и весьма зыбко.
Конар Дегре принадлежал как раз к расе тех, кто официально рабство не приемлет. Точнее говоря, относился к этому с легким налетом брезгливости. И хотя посол знал, что некоторые его сородичи с удовольствием завели бы себе такую вот живую игрушку (слегка повернув голову, мужчина бросил короткий взгляд на свою новую собственность, безучастно разглядывающую гостей) сам он рабство и рабовладельцев искренне презирал. То, что он только что пополнил ряды этих малопривлекательных личностей, его неимоверно злило. Еще больше мужчину злило то, что избавиться от подарка и восстановить свое душевное равновесие в ближайшее время не представляется возможным - портить отношения с верховным камаалом было нельзя. Ну, и как апофеоз всего - специализация подарка, которая была написана крупными буквами у того на лице!
Конар уже предвидел, какие сплетни и слухи о нем поползут по посольству. Мало того, что заимел раба, так еще и парня! Нет, не то чтобы он резко отрицательно относился к мужчинам, предпочитающим общество мужчин, это было не так. Подобное являлось далеко не редкостью, а уж в ситуациях, когда ты находишься вдалеке от родной планеты, и вовсе считалось чуть ли не нормой (далеко не все представительницы других рас были готовы вступать в интимные связи с инопланетянами, да и физиология зачастую этого просто не позволяла, человеческие же женщины покидать родные миры не очень любили). Однако сам Конар такого никогда не практиковал и начинать не стремился. Среди сослуживцев у него был имидж (и, стоит отметить, вполне оправданный) настоящего мужика и бабника! А тут такое...
Что со всем этим делать, Дегре искренне не представлял и, как назло, мелкий гаденыш Орханг, благодаря которому Конар и оказался в таком дерьме, куда-то смылся, не выскажешь ему ничего. Да и нельзя, обидится ведь...
Тяжело вздохнув, мужчина сосредоточил внимание на стоявшем перед ним низеньком толстячке с хитрыми голубыми глазками. Марик Алимов, как и сам посол, был человеком и тоже являлся представителем Конфедерации Свободных Республик. При посольстве он выполнял обязанности штатного биолога, а по совместительству - главного сплетника. И, судя по блеску водянистых глазок, то и дело стреляющих Конару за левое плечо, завтра, а то и уже прямо сегодня, все посольство будет в курсе "тайных пристрастий господина Дегре". Почему тайных? Да потому, что до этого момента господин Дегре тщательно и весьма успешно скрывал свое порочное увлечение хорошенькими мальчиками-рабами. Никто из его сослуживцев даже помыслить ни о чем подобном не мог! А почему сейчас открылся? Так это не он. Это все сын верховного камаала! Он ведь еще монваар молодой, наивный, не знал, что тайное увлечение друга, которым тот совершенно точно с ним поделился, не должно стать достоянием общественности! Юноша, наверняка по доброте душевной, решил другу помочь (о том, что Конар и Оргхан довольно тесно общаются, не знал в посольстве разве что только глухой), а папа-правитель любимое дитятко поддержал, подарив по случаю господину Дегре то, о чем тот столь страстно и безнадежно мечтал.
Конар практически открытым текстом читал все это на сально поблескивающем лице биолога. Наверняка о чем-то, если не в точности таком, но уж не очень сильно отличающемся, ближайшее время будут шептаться все сотрудники посольства... Как бы еще рапорт вышестоящему начальству не накатали. Хотя, там Конар легко оправдается, в конце концов, он действительно не виноват в сложившейся ситуации! Не мог же он оскорбить верховного камаала отказом от официального подарка на празднике Первого Дня Весны?
Сжав челюсти, Конар нахмурился и, коротким взмахом руки прервав поток бессмысленного словоизлияния Алимова, по возможности вежливо с толстячком попрощался. Мужчина решил, что на сегодня с него хватит, пора домой. Благо, придворный этикет монваарцев не предписывал гостям в обязательном порядке прощаться с кем-либо. Можно было просто тихо удалиться, что Дегре с превеликим удовольствием и сделал. Конар надеялся, что в тишине собственных апартаментов сможет лучше проанализировать ситуацию и решить, что делать дальше и как все-таки получить нужный ему катализатор.
Вечерний воздух Лаан-Тиита был освежающе прохладным, чистым, наполненным тонкими ароматами цветов и неуловимым ощущением праздника. Зажмурившись и вдохнув полной грудью, Конар открыл глаза и запрокинул голову наверх, туда, где на темнеющем небосводе уже зажигали свои первые огоньки яркие светлячки-звезды. Постояв так пару секунд, наслаждаясь тишиной относительного одиночества, мужчина встряхнулся и бодро сбежал вниз по широким каменным ступенькам.
На площади рядом с дворцом камаала вовсю веселился народ: праздник был в самом разгаре и должен был продлиться до самого утра, тут удивляться нечего. Посол искренне порадовался, что для транспорта почетных гостей было выделено отдельное место на огороженной стоянке. Конар сомневался, что поймать сейчас такси было бы легко выполнимой задачей, а добираться до дома пешком он не горел желанием.
Остановившись рядом со своим экипажем, чем-то напоминавшим древние кареты, такие, какими их изображали на картинках в учебниках истории (только без лошадей - животных, как и извозчика, давно заменила техника), посол резко обернулся. Про свой подарочек, как бы того ни хотелось, он ни на секунду не забывал. Парень обнаружился там же, где и был все время приема - за спиной, в полутора шагах от Конора. Юноша был безмятежно спокоен, на лице не отражалось никаких эмоций, разве что в глазах застыло выжидательное выражение.
Плотно сжав губы, гася вспыхнувшее с новой силой раздражение, Дегре открыл дверцу повозки и, мотнув головой, коротко приказал:
- Залезай.
Требование было выполнено незамедлительно. Конар мрачным взглядом проследил за тем, как парень бесшумно ныряет в салон повозки, а затем сам забрался внутрь. Сидения в транспорте монваарцев располагались друг напротив друга, так что всю дорогу до дома посол имел удовольствие разглядывать сидящего напротив юношу. Тот, впрочем, делал то же самое, только что не в открытую, как делал это мужчина, а искоса, сквозь ресницы. Хмыкнув, Конар отвернулся к окну. Что ж, любопытство парня он понять вполне мог. Все-таки, теперь его судьба зависит от того, каким окажется хозяин.
- Как тебя зовут? - не поворачивая головы, резко спросил посол.
- Так, как пожелает хозяин, - прошелестел в ответ парень, а Конар досадливо поморщился.
А чего он, собственно ожидал? Стандартный вопрос, и такой же стандартный ответ. Было бы удивительно, если бы "подарок" выдал что-то другое. Он наверняка хорошо обучен, на "дикого", не знающего правил поведения, раба не похож ни разу (в силу своей профессии Конар тоже имел об этих правилах некоторое представление, ведь никогда нельзя быть уверенным, послом в каком мире окажешься). Повернувшись к парню, Дегре некоторое время сверлил его мрачным взглядом. Что ни говори, а экземпляр ему подарили качественный. Не очень высокий, сантиметров на десять ниже его самого, изящный, объективно красивый, с густыми, волнистыми волосами, в которые так и хочется запустить пальцы...
Нахмурившись, Конар как можно более строго потребовал:
- Я желаю знать, как тебя звали до того, как ты попал ко мне.
Мужчина логично решил, что не мог же парень всю жизнь безымянным проходить? Как-то же его все это время называли. Ломать голову над новым именем не хотелось категорически.
Несколько мгновений подарок молчал. Конар с уверенностью физиономиста со стажем отметил, как слегка нахмурились, а потом тут же разгладились брови юноши, выдавая его сомнение, а чувственные губы чуть дрогнули - он наверняка что-то хотел сказать, но сдержался. Чуть слышно вздохнув, парень произнес:
- Меня называли Эйлаанайрйишь-тар-Наииларкаат.
Уже одной только длины имени хватило Конару, чтобы почувствовать себя несколько неуютно. А уж если учесть, что некоторые буквы произносились явно в тональности, человеческим горлом не воспроизводимой... Подарок же выдал эту тарабарщину так легко и непринужденно, что мужчина ни на секунду не усомнился в том, что его действительно так зовут.
"М-да, - удрученно подумал посол. - За что боролся, на то и напоролся, предложили же мне самому выбрать. И с чего я вообще решил, что у него будет нормальное человеческое имя?"
- Хм, - потерев подбородок, Конар решил пойти немного другим путем. - А покороче? Так, чтоб не больше пяти букв?
Парень все-таки не удержал на лице выражение полной невозмутимости, его губы чуть дрогнули в мимолетной полуулыбке, а опустившиеся ресницы скрыли насмешливый блеск серебристо-серых глаз. Видимо, физиономия у Дегре была еще та.
- Най.
- Угу. - Этот вариант мужчину устроил гораздо больше, вызвав прилив воодушевления. - Значит, теперь я буду тебя звать Най, без всего остального.
Юноша почтительно склонил голову.
- Как пожелает хозяин.
Вновь нахмурившись, Дегре уже хотел было сказать, чтоб парень не называл его так, но не успел. Повозка как раз остановилась напротив резиденции посла. Обрадовавшись тому, что скоро окажется в уютной домашней обстановке, мужчина плюнул на все и решил, что поговорить с Наем можно будет и потом. Следовало просветить парня на тему того, что не стоит ему к мужчине привыкать, все равно он у него надолго не задержится. Для себя Конар уже решил, что как только появится подходящая возможность, он сразу же от ненужного ему подарка избавится. Но этот разговор можно отложить и на завтра. Общаться лучше на трезвую голову, а сегодня цветочное вино таки добралось до мозга мужчины. Только вот принесло оно не опьянение, а сонливость.
Широко зевнув, Конар выбрался из повозки и направился прямиком к калитке, ведущей в небольшой садик, разбитый перед каменным двухэтажным домом, ставшим на Мон-Ваа его жилищем. Замок на входной двери с тихим щелчком открылся, стоило только Дегре приложить ладонь к боковой сканирующей панели. Оглянувшись, Конар убедился, что Най был на месте, послушно следуя за ним. Пропустив парня внутрь, мужчина тоже шагнул через порог.
Дом встретил их тишиной и темнотой. Стоило входной двери закрыться, как отсутствие посторонних звуков сразу же ударило по ушам. После шума улицы это было очень заметно. Дегре жил один - с уборкой прекрасно справлялись специальные роботы, а еду можно было заказать и в ресторане; держать штат прислуги, как это любили делать некоторые его знакомые, Конар смысла не видел. Он вообще не любил, когда на территории его жилища находились посторонние.
Хлопнув в ладоши, посол включил свет.
- Значит, так, - пересекая коридор, пол которого устилал темно-бордовый ковер, а стены были обшиты деревянными панелями, мужчина решил сразу немного проинструктировать свой "подарок". - Сейчас я покажу тебе, где ты будешь спать, а все остальное обсудим завтра.
Най послушно шел за своим хозяином и, с трудом преодолевая головную боль, старался понять, что же от него требуется в данную минуту. Очень хотелось пить, но сказать об этом он не решался. Господин был все еще не в духе, нарываться лишний раз парень не желал. Он еще не был полностью уверен в своем статусе.
Когда на ферму, где воспитывался Най пришел запрос, и выбор комиссии пал на него, юноша был невероятно горд, ведь это означало то, что он лучший среди всех своих собратьев! Забирали всегда только самого лучшего, это был непреложный закон. Заказчику выбора не предоставлялось, так как изначально подразумевалось, что раб, которого тот покупает - это лучшее из всего, что только можно найти. И ни одного отказа или жалобы за всю многотысячелетнюю историю существования фермы еще не поступало. Качество предоставляемого товара было наивысшим.
Из подслушанных разговоров воспитателей Най понял, что он предназначен для кого-то даже по меркам руководства важного и влиятельного. Это не могло не льстить. Рабы с фермы, где вырос юноша, ценились во всей вселенной и стоили совсем не дешево, позволить такую игрушку мог себе далеко не каждый даже очень состоятельный господин!
Хоть воспитатели и умело поддерживали дух конкуренции среди своих подопечных, поощряя то одного, то другого, исподволь заставляя их учиться усерднее, но истинное признание достигалось лишь тогда, когда кого-то покупали. Всем хотелось получить своего хозяина. То, что Ная выбрали, когда ему не исполнилось еще и двухсот циклов с момента первого пробуждения, было невероятно почетно. Юноше было чем гордиться!
Когда наставники укладывали Ная в криокамеру и погружали в сон, его проинструктировали, что он будет преподнесен своему владельцу в качестве подарка. Юноше следовало быть готовым к тому, что первым, кого он увидит, проснувшись - станет его господин. Этот момент с покупателями обговорили заранее, ведь такие как Най, в девяносто девяти процентах случаев всю свою жизнь принадлежали одному хозяину, и его образ с первых же секунд знакомства намертво запечатлевался в сознании раба. Было бы непростительной ошибкой посчитать за господина постороннее существо, ведь, раз приняв, отказаться от него будет практически невозможно. Выполнение непосредственных обязанностей станет далеко не столь эффективным, а этого никому было не нужно.
И вот, очнувшись ото сна, Най увидел прямо перед собой его, своего хозяина. Господин оказался человеком - довольно молодым высоким мужчиной. От него ощутимо веяло силой и уверенностью в себе. Юноша радостно решил, что принадлежать такому хозяину будет очень почетно. Парень искренне порадовался тому, как ему невероятно повезло. Правда, радость эта была недолгой. Стоило юноше произнести контрольную фразу подчинения, признав человека господином и настроиться на его биополе, как Най тут же ощутил, что ему, мягко говоря, не рады. По оголенным каналам только-только зарождающейся - и потому невероятно чувствительной, - ментальной связи ударила настоящая лавина негативных эмоций. На пару мгновений юноша даже впал в ступор. В его сознании никак не хотело укладываться то, что причина подобного гнева и отвращения именно он. Хозяин был вовсе не рад своему приобретению!
Как такое возможно, Най понять не мог. Мешало разобраться в происходящем еще и то, что юноша почувствовал себя не очень хорошо. Усилия, потраченные на установление связи с господином, потребовали неожиданно много энергии и привели к тому, что у него начала болеть голова. Наю оставалось радоваться только тому, что ему позволили остаться рядом, не отказавшись от неугодного раба сразу же. Юноша подумал, что вряд ли бы пережил подобное унижение.
В течение вечера Най старательно анализировал происходящее вокруг, присматриваясь к окружающим и к хозяину. Выводы, которые он, не смотря на все ухудшающееся самочувствие, сумел сделать, его несколько успокоили. Похоже, господин считал себя опытным воином и полагал, что в услугах телохранителя - а именно это было основной специализацией молодого раба, - не нуждается. Присутствие юноши его раздражает и наносит урон как имиджу, так и самолюбию.
Немного успокоившись, Най решил, что ничего страшного. Во-первых, переубедить человека наверняка будет не так уж сложно: по сравнению со специально выведенным и воспитанным профессиональным хранителем, тот явно проигрывал как в опыте, так и в навыках. Ну, и во-вторых, если доказать свою правоту все же не получится, и господин продолжит отказываться от услуг Ная, то тот всегда сможет заняться чем-нибудь еще. Сложно было сказать, что он не умеет делать. На ферме, где воспитывался юноша, готовили профессионалов широчайшего профиля. Так что стать полезным для своего господина Най сможет в любом случае.
Придя к таким выводам, юноша расслабился, а уж когда хозяин подарил ему имя, так и вообще испытал прилив облегчения. Най чувствовал, что человек уже почти успокоился и совершать импульсивных, необдуманных поступков не будет.
Знакомство с жилищем господина проходило уже в полуобморочном состоянии, Най держался из последних сил. Из-за того, что голова буквально раскалывалась, а любые мысли приносили физическую боль, юноша никак не мог сообразить, что с ним происходит, и просто мужественно терпел. Показать сейчас свою слабость означало натолкнуть хозяина на мысль, что новый раб непозволительно слаб. Кто знает, что тогда человек решит сделать. Его злость до конца еще не утихла, и мужчина вполне мог решить от Ная отказаться, посчитав того недостойным. Этого юноша допустить никак не мог, потому терпел, ни одним жестом не выдавая своего состояния.
Факт того, что за его спиной закрылась дверь, и он остался один, парень воспринял со вздохом облегчения, забравшим последние силы. Темнота окончательно сгустилась вокруг, поглощая сознание.
Конар уже успел с облегчением выдохнуть, определив новую собственность в гостевую спальню и закрыв за собой дверь, тем самым как бы отгораживаясь от проблем, - "с глаз долой - из сердца вон", как говорили предки - когда услышал непонятный глухой стук. Как будто что-то упало. И упало в комнате за его спиной. Раздраженно поморщившись, мужчина развернулся и, взявшись за ручку, толкнул дверь, гадая, что Най ухитрился уронить, находясь в незнакомом помещении меньше пяти секунд.
Открывшаяся картина заставила посла растерянно замереть на месте. Пару мгновений он тупо смотрел на валяющегося на полу и не подающего признаков жизни парня, а потом очнулся и кинулся к нему.
- Эй, что с тобой? - Вопрос остался без ответа.
Перевернув на спину безвольно лежащего на боку юношу, Конар отстраненно отметил, что глаза у того закрыты и лицо чересчур бледное, можно даже сказать, совершенно белое. Кусая губы, мужчина старательно вспоминал, что он знает про методы оказания первой помощи. Выходило, что не так уж много. Особенно если учесть, что он не озаботился выяснить, к какой расе принадлежит его раб. А проявлять самодеятельность Конар не решался, опасаясь навредить еще больше. Парень, утопающий в ворохе серого шелка, выглядел настолько хрупким, что, казалось, тронь его - и что-нибудь, да сломаешь.
- Так, - выдохнув, Конар решил для начала устроить юношу поудобнее. - Не вздумай мне тут помереть! Что я камаалу скажу?
Приподняв Ная за плечи и подхватив под коленями, посол с некоторым трудом поднялся.
- Ох, мать, что ж ты такой тяжелый-то?! - с кряхтением возмутился мужчина, транспортируя бессознательную ношу на кровать, стоящую у дальней стены.
Уложив Ная, Конар пристально на него уставился, надеясь обнаружить какие-нибудь признаки того, что парень хотя бы жив. Поиски пульса успехом не увенчались, но мужчина не расстроился - мало ли какая физиология у его подарка?
Убедившись, что парень дышит, Конар облегченно утер со лба холодный пот и решил не заниматься самодеятельностью; к тому же, что делать, он все равно представлял себе смутно. Быстрым шагом Дегре отправился к интеркому. Следовало вызвать врача и надеяться, что царящий вокруг праздник не помешает тому добраться до дома посла.

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь тридцать четвертая.

Сидя в полутемной библиотеке перелистываю страницы "Брачного контракта". Маленький золотой дракончик примостился на спинке кресла.
- Как ты думаешь, Фенрайс, что мне сегодня рассказать нашим слушателям?
Пальцы замерли на последних страницах книги.
- Хм... Почему бы и нет?! -улыбка - Кажется по хронологии это должно быть где-то между десятой и одиннадцатой главой.

"Дары юга", вбоквел к "Брачному контракту"

Название – "Дары Юга"
Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Анириен, Эклиест
Жанр – слэш, фэнтези, романс
Рейтинг – R
Размер - мини
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - закончен
Саммари - вбоквел к ориджиналу "Брачный контракт", история Анириена. Читать между 10 и 11 главой!

Южная ночь темна и полна загадок. Вокруг – сколько хватает взгляда – непроглядная чернота, словно на замок и его окрестности набросили плотное покрывало, сквозь которое не видны даже звезды. В такую ночь люди стараются лишний раз не покидать свои жилища, чтобы ненароком не оступиться на неровной дороге или не сбиться с пути – слишком беспомощны те, кто полагается лишь на свои глаза. Иное дело эльфы или зооморфы.
Анириен сделал несколько уверенных шагов по направлению к так полюбившемуся ему саду. Он хорошо запомнил дорогу, частенько прогуливаясь здесь днем, к тому же чуткий нос повелителя снежных рысей служил отличным проводником, даже когда зооморф был в своем человеческом обличии. Юноша свернул на одну из боковых дорожек, с удовольствием вдохнул полной грудью аромат диковинных сладковатых цветов, смешанный с запахом ночной свежести, и, умиротворенно улыбнувшись, медленно зашагал по шуршащему под ногами гравию.
Ему нравилось здесь – во владениях князя Южных земель. Без преувеличения можно было сказать, что это самый благодатный край из всех, где Анириену довелось побывать, а после длительного изнуряющего плена в стране мертвых не было места лучше для восстановления душевных и физических сил. Повелитель рысей, коим принц стал сравнительно недавно, приняв титул предков – как единственный оставшийся в живых из мужчин их клана – быстро шел на поправку, молодой организм наполнялся жизненной энергией, восстанавливая утраченное, получая несомненную пользу от пребывания на жарком, но мягком, южном солнце, среди буйной экзотической растительности. А мир, радость и любовь, которыми благодаря обитателям замка был буквально пропитан воздух, очень быстро залечили душевные раны.
Юноша снова глубоко вздохнул, на этот раз с оттенком легкой озабоченности. Скоро он совсем поправится, вновь станет сильным и способным одинаково долго пребывать в обеих своих формах – человека и снежной рыси – и придется вспоминать о том, что он глава рода, а значит, на нем лежит ответственность за своих подданных, даже если пока это всего лишь родная сестра, ее сводный супруг и их дети. Анириена постоянно тревожили мысли о том, что кто-то из их клана все же мог уцелеть в той кровавой резне, устроенной приспешниками Вадара и Таласа, их следовало разыскать, а для нового клана было необходимо найти и обустроить безопасное место для жизни. Для молодого предводителя рысей оказались очень полезными долгие разговоры с князем Маршаном, который частенько навещал именитого гостя, пока тот был вынужден соблюдать постельный режим.
«Князь прав, нам нельзя продолжать жить так, как наши далекие предки. Кочевой образ жизни делает нас слишком уязвимыми – и опыт моего несчастного клана это доказал. Нам нужно научиться строить укрепления, обустраиваться на долгие века на одном месте, наладить охрану и защиту своих земель…»
Задумавшись о государственных делах, Анириен растирал в пальцах маленькие твердые листочки какого-то кустарника, от чего вокруг разливался горьковато-мятный запах. В животе снежного рыся неожиданно заурчало, напоминая о том, что за ужином он почти ничего не ел. И в тот же момент невдалеке хрустнула ветка – явно под каблуком чьего-то тяжелого сапога.
Анириен похолодел и напрягся, готовый в любой момент обратиться в рысь, хотя до сих пор на такие превращения у него уходило слишком много сил. Со времени ужасного рабства прошло чуть меньше года, весь ужас перенесенных испытаний, выпавших на их с сестрой долю, еще не успел до конца забыться, оставшись не только в памяти, но и глубоко в подсознании, заставляя врожденные инстинкты мгновенно реагировать на любую опасность. Анириен задержал дыхание, пытаясь по запаху определить – кто мог потревожить его ночное уединение; юноша прислушивался ко всем шорохам и другим звукам, наполняющим сад, определяя направление, откуда раздался предательский хруст, ему казалось, что сердце колотится слишком громко, мешая своим стуком…
Смущенное покашливание раздалось совсем близко, заставив повелителя рысей пошатнуться от облегчения и схватиться за грудь. И в ту же секунду Анириен сузил глаза, угрожающе зашипев:
– Ты! Ты напугал меня до смерти! А если бы я решил, что меня преследует очередной похититель, и напал на тебя в обличье рыси?!
Кажущаяся громадной на фоне ночного неба, массивная тень отделилась от густых кустов с мятными листьями. Приблизившись к разъяренному снежному рысю, непрошенный гость покаянно склонил голову и виновато вздохнул.
– Прости меня… Я… я просто обнаружил, что дверь в твои покои приоткрыта и… тебя не оказалось ни в спальне, ни на кухне…
– Ты следил за мной! Снова! – голос Анириена звенел от возмущения, но былого гнева в нем уже почти не было.
Юноша подошел вплотную к молодому темноволосому воину и угрожающе ткнул пальцем в его грудь.
– Эклиест, ведь мы уже говорили об этом! Здесь я свободен, в этом замке я ощущаю себя почти как дома, и мне ничего не угрожает! Но ТЫ – твоя постоянная слежка – заставляешь меня вновь чувствовать себя пленником!
Молодой маг, возвышавшийся над изящным зооморфом почти на полторы головы, еще больше ссутулился, словно пытался уменьшиться в размерах. Последние слова обиженного снежного рыся так поразили Эклиеста, что казалось, он готов на коленях вымаливать прощение.
– Прости меня, умоляю, прости… Я не хочу, чтобы ты снова вспоминал о своем ужасном рабстве, храни нас от этого Великий Дух! Я… я просто… я привык заботиться о тебе и…
– Я могу позаботиться о себе сам, – неожиданно мягко прервал его Анириен, затем вздохнул и положил руки на плечи совсем расстроившегося воина. – Эклиест… Я бесконечно благодарен тебе за заботу, за то, что своим спасением и воскрешением обязан тебе и только тебе… Но сейчас я здоров и…
– И я тебе больше не нужен… – тихо закончил за повелителя рысей молодой маг.
В его голосе не было обиды – только тоскливая обреченность, но от этого простые слова становились еще более жестокими. Анириен судорожно вздохнул и крепко взялся за ворот плаща своего «преследователя», слегка встряхивая, заставляя Эклиеста посмотреть в свои глаза.
– Я этого не говорил. И… надеюсь, что никогда не скажу. Просто я… не привык к такой навязчивой заботе, к постоянному вниманию и контролю. Ты ведь шагу не даешь мне ступить самому! Дай тебе волю, ты и ходить мне не разрешишь – будешь носить на руках…
Снежный рысь поздно сообразил, что зря заговорил на такую щекотливую тему: стоило ему произнести последнюю фразу, как он оказался оторван от земли и прижат к твердой мускулистой груди. От такой неожиданной близости, от мускусного запаха молодого мужчины, от горячего дыхания на своем виске Анириен почувствовал, как его щеки вспыхнули румянцем, а по позвоночнику против воли пробежала дрожь.
– Я готов носить тебя на руках до самой смерти… – пылко прошептал Эклиест, бережно, но настойчиво, удерживая замершего от неожиданности снежного рыся. – Ты знаешь…что я почту это за счастье.
– Я знаю, – мягко ответил Анириен, стараясь подавить неуместные реакции своего тела на внезапную близость другого мужчины. – Но и ты знаешь, что я…
– Еще не готов забыть, что тебе пришлось пережить, – разочарованным тоном закончил за него Эклиест, повторяя заученные слова, так часто слышимые им от своего возлюбленного.
С тяжелым вздохом воин опустил юношу на землю, однако не спеша разжимать объятья.
Анириен в который раз подумал, что поступает слишком жестоко со своим спасителем. Он действительно не был готов снова лечь с кем-то в постель, но возможно, некоторого поощрения его терпеливый поклонник заслужил…
Повелитель рысей плавным движением перевел ладони на плечи Эклиеста, почти невесомо погладил, удивляясь тому, насколько твердыми оказались мускулы под его пальцами. Почувствовав, как маг судорожно вдохнул и затаил дыхание, замер, боясь спугнуть желанную ласку, Анириен не смог сдержать улыбку. Могучий воин, беспощадный к врагам, его Эклиест, был еще совсем юным и в некоторых вопросах казался нерешительным и неискушенным…
«Мой Эклиест?» – запоздало удивился снежный рысь промелькнувшему в голове собственническому определению. Это было так… непривычно… но не казалось чем-то неприятным. Анириен перевел ладони на могучую шею, пробравшись под тяжелые темные пряди, спускающиеся почти до самой поясницы. Юноша вынужден был признать, что его волновали прикосновения к горячему сильному телу, а так явно выражаемая покорность его обладателя льстила самолюбию молодого повелителя рысей, даже… провоцировала на дальнейшие эксперименты…
«Что я себе позволяю! – одернул слишком разгулявшееся воображение Анириен. – Я хочу всего лишь поблагодарить Эклиеста за заботу, а не дать ему повод думать… что меня все же можно соблазнить!»
Чтобы предотвратить поток еще более смелых мыслей, юноша привстал на цыпочки и безошибочно нашел дрогнувшие от неожиданности губы, даря сдержанный поцелуй. Эклиест, казалось, превратился в каменную статую – если бы не тепло его губ, Анириен всерьез засомневался бы, уж не подвергся ли его обычно пылкий воин какому-либо замораживающему заклятью. Очевидно, молодой маг боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть прекрасное наваждение или не мог до конца поверить – не сон ли это. В любом случае, то, что он не проявлял инициативу, было воспринято Анириеном как несомненное благородство. Решив не затягивать поцелуй, снежный рысь легко отстранился, отмечая, как под его пальцами по телу Эклиеста пробежала дрожь возбуждения.
– Ты проводишь меня? Думаю, стоит немного отдохнуть, пока не наступил новый день, – повелитель рысей старался говорить непринужденно, как будто они с Эклиестом только что не целовались, а разговаривали о погоде.
Но голос мага, когда тот выражал свое согласие, слегка дрожал, выдавая его волнение и с трудом сдерживаемые желания.
Анириен против воли ощущал, как пылкие чувства влюбленного в него воина будят в нем неясный отклик. Это волновало, смущало, немного настораживало, казалось неуместным, возможно – чуть пугало… но не замечать ответную теплоту и пробуждающиеся эмоции становилось все сложнее.
В эту ночь снежный рысь промаялся до самого рассвета, мучимый бессонницей, сомнениями и вопросами. Правильно ли он поступил год назад, позволив Эклиесту остаться рядом? Не было ли милосерднее сразу пресечь ненужные ухаживания? Сам того не желая, Анириен дал магу надежду, что со временем его чувства могут стать ответными – но хотел ли он этого?
«Хочу ли я сейчас, чтобы Эклиест все так же находился рядом? Чувствовать на себе его взгляды, знать, скольких усилий ему стоит не прикасаться ко мне, видеть, как сильно он желает меня? Смогу ли я когда-нибудь… ответить тем же?»
Снова и снова Анириен прокручивал в голове подробности сегодняшней ночной прогулки в саду. Неожиданные объятья – тепло большого трепетного тела и свои собственные реакции, ощущение крепких мышц и немного обветренной кожи под своими ладонями, поцелуй…
Юноша тихо застонал и перевернулся на живот, зарываясь лицом в подушку. Насколько было бы проще, если бы ему не приходилось думать о таких вещах! К демонам этого Эклиеста с его влюбленностью!..
Утром, выйдя из спальни, чтобы спуститься в общую залу для совместного завтрака, Анириен чуть не споткнулся об огромный букет невиданных доселе белоснежных цветов. Насыщенно-изумрудные стебли, лишенные шипов и листьев, большие чуть вытянутые у основания бутоны, источающие тонкий аромат свежести и ненавязчивой сладости – букет был перевязан широкой серебряной лентой и выглядел восхитительно прекрасным. Бросив быстрый взгляд по сторонам, снежный рысь подхватил чудесный дар и, не удержавшись, зарылся лицом в бархатистые лепестки, пряча жаркий румянец и счастливую улыбку…
Прошло еще около месяца. Лето сдавало свои позиции, уступая приближающейся осени, полуденный зной, изнуряющий и людей и животных, сменился приятным не раздражающим теплом, а ночные прогулки стали небезопасны для ослабленного организма повелителя рысей из-за пронзительного прохладного ветра. Но все же Анириен не мог отказать себе в этой маленькой слабости – исследовать по ночам свой любимый сад, чувствовать себя по-настоящему свободным, наслаждаться тишиной и покоем спящего замка, а с некоторых пор еще и вспоминать свои навыки по обращению в рысь, не опасаясь невольных любопытных взглядов.
В одну из таких ночей даже тепло шерстяного плаща не могло уберечь Анириена от пронизывающего насквозь ветра. Замок князя находился на самой верхушке отвесной скалы, поросшей лесом, но все же открытой всем ветрам и стихиям. И сейчас приближающийся осенний дождь чувствовался в ночном воздухе так ярко, словно грозовые тучи спустились к подножию замка, задевая верхушки садовых деревьев. Не прошло и нескольких минут, как повелитель рысей почувствовал сильный озноб. Плотнее запахнувшись в плащ, Анириен спрятал подмышками заледеневшие ладони, попытался укрыться от порывов ветра за разлапистым кустарником, но ничего не помогало – пришлось с прискорбием признать, что его сегодняшней прогулке не суждено осуществиться. На лицо юноши упали первые крупные капли, обжигая кожу ледяным холодом и заставляя вздрогнуть всем телом. Анириен никогда не любил холод, предпочитая ласковое солнышко и прогретую землю или, на худой конец, пылающий очаг. И сейчас снежный рысь решительно повернул к замку, намереваясь как можно быстрее оказаться в тепле.
Вот только, к ужасу молодого повелителя рысей, ему не удалось сделать ни шагу – плащ запутался в колючем кустарнике, накрепко удерживая Анириена на месте. Юноша попытался высвободить шерстяную ткань, но лишь изранил в темноте замерзшие руки. Чувствуя подступающую панику и усиливающийся дождь, Анириен принялся распутывать завязки вероломного плаща, но онемевшие от холода пальцы не слушались, наоборот, еще сильнее затягивая узел на шее.
Молодой рысь обхватил себя руками пытаясь успокоиться. Сердце колотилось как сумасшедшее, тело сотрясала крупная дрожь, а к горлу подступал хриплый истеричный смех: что за бесславная кончина для последнего из клана снежных рысей! Избежать плена и смерти, чтобы впоследствии замерзнуть и умереть от воспаления легких под каким-то осенним дождичком!..
– Анириен! Анириен! – послышались невдалеке взволнованные крики, заглушаемые шумом дождя.
Юноша вздрогнул и неожиданно всхлипнул, боясь поверить самому себе – неужели ему суждено снова быть спасенным его невозможным магом?!
– Эклиест! Я здесь! – закричал молодой зооморф, больше всего на свете боясь, что ему просто померещились звуки дорогого голоса.
Воин выскочил на небольшую декоративную полянку, ломая мешающие ему кусты, словно дикое животное, убегающее от опасности. Безошибочно угадав, несмотря на темноту и завесу дождя, где ожидает помощи его возлюбленный, Эклиест подскочил к дрожащему юноше, одним сильным движением рванул на себя и высвободил треклятый плащ и тут же подхватил Анириена на руки, согревая своим теплом. Снежный рысь свернулся клубочком, стараясь как можно теснее прижаться к горячему телу, обхватив своего спасителя за шею и непрестанно всхлипывая от облегчения. Согреваясь, он проваливался в полудремотное состояние и почти не замечал, как они бежали по заливаемому водой саду, как влажный воздух успел смениться на прохладу замковых коридоров, как его уложили на мягкую постель.
Очнулся Анириен лишь тогда, когда почувствовал, как тело пронзила тысяча острых игл, причиняя обжигающую боль. Вскрикнув, повелитель рысей распахнул глаза и обнаружил себя в горячей ванне – полностью обнаженным, покоящимся на руках Эклиеста. Маг также был раздет, он прижимал замерзшего Анириена к своей груди, осторожно погружаясь в обжигающую воду, от которой шел пар.
– Горячо! Слишком горячо! – простонал юноша, пытаясь высвободиться, но добился лишь того, что его еще сильнее стиснули в объятиях, а затем усадили на дно ванны между расставленных могучих бедер.
Вода доходила Анириену до подбородка, и молодой зооморф решил не трепыхаться, чтобы ненароком не захлебнуться, к тому же ощущения становились все более приятные, а острые иголки, пронзающие окоченевшее тело сменились блаженным теплом, разливающимся по венам. Облегченно выдохнув, юноша откинул голову на широкое плечо своего спасителя и прикрыл глаза. И только через какое-то время, окончательно расслабившись, он осознал, что без всякого страха прижимается к обнаженному мужчине, чувствуя поясницей его затвердевшую плоть и позволяя ему поглаживать шершавыми ладонями свое тело.
Вскакивать, отталкивать благословенные руки, возмущаться вероломством молодого воина, от которого Анириен за все время знакомства видел только добро и бескорыстную помощь – нет, юноша не мог так поступить, тем более сейчас, когда на «праведный гнев» у него практически не осталось сил… да и не было никакого желания, если быть честным. Молодому рысю очень давно не было так хорошо рядом с кем-то, пожалуй, с самых детских лет, когда его еще могла приласкать родная мать или сестренка. А близости с кем-то равным себе – той близости, которой так жаждал Эклиест – у Анириена никогда не было, если не считать позорного и страшного рабства.
Юноша прислушивался к себе, своим внутренним ощущениям, пытаясь найти хоть какой-то протест, но разморенное теплом тело с благодарностью принимало робкие бесхитростные ласки, а в сердце расцветала пока еще неуверенная надежда: а вдруг получится? Вдруг вот именно с этим заботливым терпеливым магом ему удастся почувствовать себя по-настоящему счастливым? Вдруг именно эти руки смогут доставить удовольствие, стереть воспоминания о той боли и грубости, которые, как казалось Анириену, навсегда отравили для него плотскую любовь?
Молодой зооморф несмело поерзал, притираясь ближе, устраиваясь поудобнее в медвежьих объятьях массивного воина. Повернув голову, он встретился с вопросительным и взволнованным взглядом невероятно светлых серых глаз. Неожиданно мелькнула мысль: они знакомы уже год, а Анириен совсем ничего не знает о своем спасителе – откуда он родом, живы ли его родители, насколько он знатен или наоборот беден, как оказался на службе у князя Маршана? «Нужно будет обязательно поговорить обо всем. Но… наверное, потом?»
Эклиест затаив дыхание смотрел на своего возлюбленного, боясь сделать первый шаг, опасаясь, что мог неверно понять видимую покорность. Волнение в его глазах сменилось тревогой и какой-то болезненной мольбой, словно воин без слов просил принять уже хоть какое-нибудь решение. Поняв, что дожидаться от него инициативы бесполезно, снежный рысь с еле заметной обреченностью вздохнул и, поощрительно улыбнувшись, потянулся за поцелуем. Он готов был поклясться, что Эклиест от облегчения чуть не потерял сознание, однако поцелуй молодого мага оказался весьма искусным, в нем сквозила бесконечная нежность и желание угодить своему возлюбленному во что бы то ни стало.
Анириену неожиданно так понравилось то, что он чувствовал, что он увлекся, позабыв про свою обычную осторожность. Исследовать чужие губы было очень приятно, и юноша довольно скоро сдался, уступив настойчивому языку мага, позволив ему проникнуть в свой рот. Они целовались, пока у снежного рыся от неудобной позы не затекла шея. Когда губы Эклиеста не без сожаления отпустили его собственные, Анириен увидел, что воин успел довольно сильно возбудиться: его взгляд пылал неутолимым давно сдерживаемым желанием, дыхание было прерывистым, тело вздрагивало от любого мимолетного прикосновения. Наверное, это был подходящий повод испугаться – повелитель рысей прекрасно понимал, что в таком состоянии мужчине трудно остановиться. Но к его величайшему удивлению вместо страха Анириен почувствовал ответное желание.
Нельзя было размышлять над этим, только не сейчас! Юноша не мог допустить, чтобы страх перед физической болью снова завладел им, вытесняя все остальные чувства – сегодня или никогда, но он хотел дать шанс им с Эклиестом. Поэтому, ловко вывернувшись из объятий ошалелого после поцелуя мага, повелитель рысей развернулся к нему лицом и уселся верхом на его бедра. Анириен не был уверен, что подберет нужные слова, но к счастью, этого не потребовалось.
Когда большие ладони Эклиеста прошлись по его щиколоткам, а затем выше по стройным ногам, решительно сжали чувствительные ягодицы, а затем поднялись по спине вверх, чтобы прижать к горячей груди и вовлечь в новый поцелуй, Анириен неожиданно почувствовал головокружение и волну жара, охватившего все его тело. Словно в уже порядком остывшую ванну кто-то плеснул кипятка из гигантского ковша – и воздух вокруг как будто потяжелел, стал душным, томящим. Этот новый поцелуй вряд ли можно было назвать нежным, от него сбивалось дыхание, а сердце пускалось вскачь, в нем прорывалось скрытое доселе желание обладать и принадлежать, заставляющее судорожно хватать друг друга за плечи, сталкиваться языками и зубами, прижиматься пылающими от возбуждения телами. Анириен запустил пальцы в тяжелые мокрые пряди мага, царапая его затылок, он ощущал, как Эклиест вздрагивает от удовольствия, и это новое чувство – собственной власти над чужими эмоциями – пьянило необыкновенно.
Они застонали в один и тот же миг, когда почувствовали, как их возбужденная плоть соприкасается и трется друг о друга при любом движении. Анириен вспыхнул от смущения, но не успел отстраниться, ощутив, как сильные пальцы мага обхватили его член и ласково сжали, словно спрашивая разрешения. Удовольствие было настолько болезненно острым, что юноша выгнулся назад, запрокинув голову, и требовательно застонал, толкаясь в руку любовника. А потом он вскрикивал, кусал губы и вонзал ногти в смуглые плечи, пока Эклиест до безумия неторопливо доводил его до экстаза длинными плавными движениями, вызывая на поверхности воды хаотичные волны.
Немного отдышавшись, Анириен обнаружил себя по-прежнему крепко прижатым к груди воина, который тихонько целовал его макушку, не переставая при этом поглаживать по спине и ягодицам. Несмотря на оглушительный оргазм, прикосновения все также волновали и не вызывали желания прекратить их немедленно. А поерзав на коленях Эклиеста, юноша понял, что удовольствие не было обоюдным. В своем постыдном рабстве Анириен приобрел немалый опыт в таких вопросах, но ему так отчаянно хотелось забыть тот кошмарный год и все, что было с ним связано, что сейчас ощущение крепкого члена, упирающегося ему в живот, вызвало приступ почти девственного смущения. Тем не менее, юноша не хотел быть неблагодарным. Поэтому он спрятал лицо в основание смуглой шеи, покрытой капельками солоноватой влаги, и опустил под воду руку, не без трепета обхватывая внушительных размеров плоть мага. Эклиеста выгнуло уже от простого прикосновения, он добела закусил нижнюю губу, но все же не мог сдержать стоны, одной рукой стискивая бедро ласкающего его зооморфа, а второй поддерживая того под спину.
Анириен был совершенно очарован новыми ощущениями. Бьющийся в его руках могучий воин вызвал в нем такое ликование и гордость, что повелитель рысей начал бояться самого себя. Привыкший только отдаваться, получать от плотских развлечений лишь унижение и боль, Анириен открывал для себя удовольствие обладания и сладкой власти над своим возлюбленным – и его неудержимо влекло на эксперименты. Собственная вновь восставшая плоть уже не стала для него открытием. А светящийся от счастья после оргазма Эклиест, обнаружив это небольшое «неудобство», мягко засмеялся, подхватил красного от смущения зооморфа на руки и выбрался с ним из уже совсем остывшей ванны.
Оказавшись на достаточно просторной постели, они снова принялись целоваться. Утолив первый голод, теперь можно было не торопиться, изучать друг друга, пробовать разные способы доставить удовольствие своему партнеру. Анириен с восторгом первооткрывателя окунулся в водоворот необычных ощущений, совсем позабыв, что еще недавно не мог без стыда и страха думать о подобных вещах. Было невыразимо приятно прижиматься к большому горячему телу, исследовать руками и губами покрытую боевыми шрамами кожу, находить такие местечки, от прикосновения к которым Эклиест вцеплялся в простынь и запрокидывал голову, хватая ртом воздух. Юноша решил пока ограничиться могучим торсом мага, не рискуя прибегать к таким ласкам, которые могли вызвать слишком отвратительные воспоминания. Но красивый крепкий член любовника, прижатый к его смуглому животу, нет-нет да привлекал заинтересованные взгляды зооморфа. Анириен невольно сравнивал увиденное с тем, чем его мучили ненавистные милорды Вадар и Талас, и внушительные размеры возбужденной плоти мага возвращали юноше былую неуверенность.
Однако отступать было поздно – после стольких щедрых ласк было бы жестоко пойти на попятный в самый ответственный момент. И зооморф старался поцелуями и все более нетерпеливыми прикосновениями заглушить в себе нарастающий страх. Но все же, когда осторожные пальцы погладили его между ягодиц, словно спрашивая разрешения, тело снежного рыся свело болезненной судорогой: он вздрогнул, сжался в комок и попытался оттолкнуть Эклиеста, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы беспомощности перед призраками ужасного рабства.
– Тсс… тише, любовь моя… – шептал взволнованный голос мага; молодой воин не выпустил возлюбленного из объятий, поглаживая по спине и плечам, пока тот не перестал всхлипывать и дрожать. – Я не причиню тебе боль. Никогда, слышишь? И никогда не стану заставлять делать что-то… противное тебе… В конце концов, есть и другие способы получить удовольствие нам обоим.
Последняя фраза, произнесенная с еле уловимой хитрецой, заинтриговала Анириена. Он поднял лицо, недоверчиво вглядываясь в улыбающиеся глаза мага. Вместо ответа, Эклиест отстранился, оглядел комнату и с довольным видом взял с небольшого столика стоящего у кровати изящный сосуд с маслом для растираний. Все также молча, воин вылил некоторое количество вязкой жидкости с приятным цветочным запахом себе в ладонь, а затем принялся увлажнять маслом член зооморфа. Анириен вскрикнул от удивления и хотел было возразить или потребовать объяснений, но его рот тут же оказался во власти нежных губ, а потом юноша обнаружил себя лежащим на Эклиесте сверху между его широко разведенных ног. Возбужденная плоть повелителя рысей недвусмысленно упиралась в нервно подрагивающее колечко мышц между ягодиц мага, взволнованно и просяще смотрящего на своего возлюбленного снизу вверх, и до Анириена наконец дошло, какой именно способ получения удовольствия имел в виду упрямый южанин.
– Нет, что ты!.. Я… ты не должен… Я не хочу причинить тебе боль, – забормотал смущенный зооморф, пытаясь отодвинуться, но Эклиест удержал его, обвив ногами за талию.
– Прошу. Я хочу этого не меньше чем… того, что так страшит тебя… – умоляюще прошептал маг, поглаживая юношу по плечам, и Анириен к собственному изумлению сдался.
Это было восхитительно, хоть и немного страшно – очень волнующе и так приятно, что молодой рысь забыл обо всем на свете. Весь мир сосредоточился для него в серых глазах Эклиеста, отражавших то желание, то боль, а затем сладкую муку все нарастающего удовольствия. Оказалось невероятно увлекательным пробовать разный темп и ритм, искать такой угол проникновения, при котором могучий воин выгибался и умоляюще стонал, выпрашивая продолжение. Чувство ответственности придало Анириену уверенность в себе, возбуждение заглушило страх, а та непосредственность, с которой молодой маг отдавался своему возлюбленному, заполняя спальню стонами и вскриками, опьяняла снежного рыся, доставляя ни с чем не сравнимое наслаждение.
Они испытали наивысшее удовольствие почти в один и тот же миг: Эклиест с хриплым криком излился себе на живот, с такой силой сжав член зооморфа внутри себя, что Анириен, протяжно застонав, тут же последовал за ним. Оба мужчины были совершенно обессиленными, но можно было без преувеличения сказать, что они никогда не чувствовали себя более счастливыми. Не разжимая объятий, не отводя друг от друга полных благодарности и восторга взглядов, они лежали на смятой постели, обмениваясь короткими и нежными поцелуями, шепча признания и обещания, пока их не сморил сон.
А проснувшись поздним утром и обнаружив рядом с собой обнаженного мага, разметавшегося во сне и казавшегося еще более юным, Анириен почувствовал, как грудь распирает от счастья, гордости, нежности и желания доверить этому заботливому южанину всю свою жизнь. Юноша с улыбкой гладил кончиками пальцев смуглую кожу, перебирал длинные темные пряди, спутанные во время ночных забав, незаметно для самого себя перешел к невесомым поцелуям, прижимаясь к горячему со сна телу все более настойчиво… Молодой зооморф и не подозревал в себе такой тяги к плотским забавам и был нимало смущен тем, что наконец открывший глаза Эклиест первым делом почувствовал, как сильно возбужден его возлюбленный. К счастью, маг совсем не был против продолжения их любовных утех и, как оказалось, во второй раз и при свете дня это было не менее замечательно и волнующе. А после того как они вместе приняли ванну, Анириен всерьез задумался о возможности провести остаток своих дней, запершись в спальне наедине со своим пылким южанином.

Прошел месяц, и в замке князя Южных земель сыграли пышную свадьбу. Анириен был совершенно очарован брачным обрядом, принятым в этих краях, и не мог налюбоваться на своего статного мужа, гордо ведущего его к магическому алтарю. В приданное князь Маршан отдал повелителю рысей и его вновь возрождаемому клану покрытый густым лесом северный склон огромной горы, на которой возвышался княжеский замок, пообещав содействовать в строительстве жилищ и укреплений. А Эклиест получил право набрать собственный отряд из молодых крепких юношей, чтобы обучить их воинскому делу и наладить защиту теперь уже своих земель.
Сияющий от счастья молодой маг на руках внес своего законного супруга в их общую спальню пока еще в гостеприимном замке Южного князя. Неторопливые поцелуи вскоре сменились более требовательными, расшитые серебром брачные одежды осели сверкающим ворохом на полу…
– Нет, подожди… – чуть задыхаясь от возбуждения, прошептал Анириен, останавливая мужа, собирающегося подготовить себя для любовных забав.
Снежный рысь погладил удивленного воина по плечам и, порозовев от смущения, сам улегся под ним на спину, широко разводя стройные бедра.
– Ты… уверен? – взволнованно спросил Эклиест, с тревогой и надеждой вглядываясь в глаза любимого.
Повелитель рысей нежно улыбнулся и кивнул, без тени сомнения и страха.

«Отныне все радости и беды, тревоги и желания – да будут поделены между вами, и да не имеете вы ничего, принадлежащего лишь одному…» – из брачного обряда Южного княжества.

Закрыв фолиант поставил его обратно на полку.
- Надеюсь когда- нибудь Youku Toshiku расскажет нам еще что нибудь про них - тяжелой вздох потушил свечу.

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Печеньки....

@темы: Свободное время

---

Ночь тридцать третья.

Брачный контракт. Часть вторая. Эпилог. Сказ одиннадцатый.

Название – "Брачный контракт"
Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - ЗАКОНЧЕН
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.
Предупреждение - с 6-ой главы кроссовер с миром Тень Желаний - "Поправка на ветер"

Легкий шелест одежд почти не слышен в гулких переходах замка. В последнее время тишина была здесь редким гостем и потому ценилась во стократ дороже. Полуэльф невольно улыбнулся собственным мыслям и почувствовал, как в груди становится тепло и немного тесно от переполняющего его счастья. Судьба иногда так непредсказуема! Мог ли Грэль еще полвека назад думать о том, что его предназначением будет не служить в передовом отряде королевской эльфийской стражи, а согревать своей заботой семейный очаг в далеких Южных землях? Что он найдет свое счастье с мужчиной, вопреки своим юношеским убеждениям и честолюбивым устремлениям? Много позже, когда они с Маршаном окончательно разобрались в своих чувствах, оба смирились с тем, что принесли в жертву своей любви многое – каждый со своей стороны – в том числе мечты о детях, внуках, о продолжении их родов. И вот теперь – четверо непоседливых малышей наполнили огромный княжеский замок жизнью, веселыми проказами и звонкими голосами, а сердца своих «отцов» радостью и умилением.
«Скорее, пятеро – пятеро непоседливых детей!» – тихо рассмеялся Грэль, продолжив свой путь из спальни в большую столовую на первом этаже, где его ждал на совместный завтрак любимый супруг и господин. Их младший муж был и сам еще ребенком и собственных отпрысков скорее не воспитывал, а обучал играм и проказам. Они обожали его, и хоть и называли «отец», но призвать их к порядку было под силу лишь Джазиен. Молодая мама оказалась строгой и ответственной, благодаря ей в замке хоть иногда наступали вот такие минуты блаженной тишины и покоя, а малыши получали некоторое представление о приличиях и порядке. Грэль и Маршан, увы, оказались ей не помощниками – четверо котят, родившихся на их глазах, сразу и навсегда завоевали сердца хозяев замка, получив в придачу к любящим родителям еще двух «папочек», которые не упускали случая побаловать малышей. Маленькие проказники ни в чем не знали отказа, и даже строгий князь – вернее, особенно строгий князь – не мог устоять перед их умоляющими взглядами и благодарными поцелуями.
– Что тебя так развеселило, любовь моя? – спросил Маршан впорхнувшего в столовую супруга.
Счастливая улыбка озаряло лицо полуэльфа, делая его моложе и еще прекраснее, если такое вообще было возможно. Грэль улыбнулся еще лучезарнее и устроился на коленях князя, обвивая его шею руками и нежно целуя в висок.
– Я просто счастлив. Я так счастлив!.. Кстати, когда возвращается Верин?
Полуэльф блаженно прикрыл глаза, слизывая с пальцев мужа янтарный мед, которым была намазана горячая белая булочка, разделенная любящими супругами на двоих. Глубокий золотистый оттенок лакомства так напоминал сияющие любовью и лукавством глаза их котенка, что сердце сладко заныло, предвкушая скорую встречу.
– Надеюсь, что уже завтра, – проворчал Маршан, покрепче прижимая к себе любимого сластену. – Вообще, мне не нравится, что он полюбил отлучаться из дому! Он больше времени проводит со своими сородичами, чем с нами! Это… это…
– Это совершенно логично, любовь моя. Им с Анириеном предстоит нелегкая задача – заново создать целый клан! Конечно же, их обоих захватила эта идея, да и отказать в помощи сородичу Верин тоже не может. Ну, не ревнуй… – Грэль заглянул в погрустневшие глаза своего князя. – Малыш вернется совсем скоро и мы…
– Не выпустим его из спальни минимум сутки, – пророкотал Маршан, оттаивая под нежными поглаживаниями и поцелуями своего мудрого мужа.
Грэль звонко рассмеялся и многозначительно поерзал на жестких коленях супруга, за что был тут же схвачен за талию и посажен на край стола.
– Ах, великие духи, что ты творишь! Марш… Маршан, перестань! А если дети…
Словно в ответ на взволнованный шепот полуэльфа в дверь столовой вежливо постучали. Процедив сквозь зубы какое-то неразборчивое ругательство, князь помог супругу спуститься со стола и занять свое место напротив. Получив разрешение, в трапезную вошел один из молодых магов-стражников, нанятый Маршаном вместо Эклиеста, который теперь был озабочен охраной собственных земель.
– Прошу прощения, что помешал, ваше сиятельство, господин Грэль, – юноша сдержанно поклонился обоим хозяевам, не обращая внимания на румянец, проступивший на щеках полуэльфа и осуждающий взгляд, который тот кинул на мужа. – Час назад на границе наших земель воины задержали путника, направляющегося в замок. Он утверждает, что… является братом господину Грэлю…
Полуэльф поперхнулся подогретым молоком и взглянул на вестника со смесью ужаса и недоверия.
– Брат?! МОЙ брат? Без свиты, без письма от короля?! Этого просто не может быть!
– Это действительно странно, – серьезно ответил Маршан, успокаивающе положив свою руку на ладонь мужа. – Приведите его, посмотрим, что это за «брат» такой…
Грэль действительно разнервничался. Мало того, что он терпеть не мог своих родственников со стороны отца – а со стороны матери просто никого не знал – так еще и был почти уверен, что это какой-то проходимец, возможно, разбойник, который решил таким образом проникнуть в замок Южного князя! И уж понятно, что с недобрыми целями, иначе не пришлось бы выдавать себя за другого! Какого же было удивление полуэльфа и его супруга, когда в трапезную действительно ввели младшего троюродного брата Грэля – чистокровного эльфа Эллиона, присутствовавшего не так давно на свадьбе Верина.
– Князь, брат… простите, что без приглашения… некоторые обстоятельства… – Эллион выглядел смущенным и косился на двух стражников, стоящих у него за спиной.
Судя по его виду, эльф не один день провел в седле, вряд ли ел в эти дни досыта и валился с ног от усталости. Заметив это, Грэль, наконец, отошел от шока и вспомнил о приличиях. Стражников отослали, Эллиона усадили за стол, приказав домовым демонам приготовить для него покои и ванну. Эльф с наслаждением съел несколько миндальных лепешек, запив их молоком, затем вытер губы салфеткой и поведал о причине столь неожиданного появления.
– Ты не понаслышке знаешь, брат, как у нас во дворце относятся к полукровкам… Да и к простым людям не лучше. Мой отец с годами становится все непримиримее, его характер уже с трудом можем выдержать даже мы – его родные дети. Но случилось так, что я… нарушил волю короля. Ты будешь смеяться, но я совершил ту же непростительную ошибку, что и твой отец когда-то: я влюбился в простую девушку из соседней деревушки. Мы несколько лет скрывали наши отношения, тайно встречались в лесной хижине… А как-то раз меня выследили по приказу короля, и мой секрет стал ему известен.
Грэль и так был бледен на протяжении всего скорбного рассказа, но сейчас, казалось, он потеряет сознание от болезненных воспоминаний, от мыслей о своих собственных родителях, испытавших на себе гнев могущественного короля эльфов. Маршан придвинулся ближе к любимому, обняв его за плечи, прижал его спиной к своей груди, нежно погладил по судорожно переплетенным пальцам. Полуэльф благодарно вздохнул, расслабляясь. Вся эта боль, обида, одиночество – для него все это в прошлом, больше никогда не потревожит – благодаря князю. А вот бедняге Эллиону, похоже, досталось не меньше…
– Мою возлюбленную схватили и заточили в подземелье, обвинив в том, что она опоила меня колдовскими зельями, – продолжал эльф глухо, глядя в одну точку перед собой. – А меня самого отец приговорил к немедленной женитьбе на какой-то вдове нашего дальнего родственника, в два раза старше меня… И я… я выбрался ночью из своей комнаты, усыпил стражей в темнице, похитил несчастную девушку и вместе с ней бежал. Я знаю, что отец поймет, чьих рук дело – и тогда мне несдобровать. Наверное, он может придумать для родного сына и что-то похуже, чем неравный брак, ведь… не пожалел же он когда-то… своего родного брата, твоего отца, Грэль…
– И ты решил, что мы сможем укрыть тебя от гнева владыки эльфов? – спросил Маршан бесстрастно, не выражая ни одобрения, ни осуждения поступку Эллиона.
Эльф вскинул на князя испуганный взгляд, словно ожидая, что его сейчас прогонят, но ответить не успел.
– Он прав, Марш, – горько проговорил Грэль. – Король знает, что я отрекся от своих родственников и ни с кем не стану общаться без крайней необходимости. Даже если он будет искать своего младшего сына, про нас владыка подумает в последнюю очередь. И проверять лично не приедет, ограничится письмом. Так что наш замок – надежное убежище для эльфа-отступника.
Маршан испытывающее посмотрел на супруга, пытаясь понять, какого решения тот от него ждет, но увидел лишь грустную улыбку полную сострадания, с которой полуэльф смотрел на брата.
– Ну что же, в таком случае, мы дадим тебе кров, Эллион, сын владыки эльфов, – проговорил князь.
От облегчения у гостя закружилась голова. Он судорожно выдохнул, прикрыл глаза и откинулся на спинку стула.
– Но где же девушка, которую ты спас? Почему ты не привез ее с собой? Здесь никто не стал бы мешать вашему счастью, – мягко спросил Маршан и тут же прикусил язык, опасаясь, что причинил нежданному родственнику еще больше боли своим вопросом.
К удивлению хозяев, Эллион горько усмехнулся.
– Не все люди оказываются так искренни в своих чувствах, как нам хотелось бы. Аннет была благодарна мне за спасение, но призналась, что во мне ее больше всего привлекала возможность стать принцессой, попасть в семью короля. Эльф-изгой оказался ей не нужен.
Грэль тяжело вздохнул и покачал головой. Перед ним как живой возник образ его матери, которую он знал только по рассказам и единственному портрету – образ простой крестьянской девушки, добровольно последовавшей в изгнание за своим любимым, отлученным от королевского двора. Вдали от дома и родных она родила сына, но через два года ее супруг погиб на охоте, и бедная женщина умерла в тот же день от горя, не вынеся мысли о вечной разлуке…
Увидев, что оба эльфа загрустили, каждый о своем, Маршан взял на себя хлопоты по устройству нового жильца в своем замке. Мало-помалу тоскливое настроение троюродных братьев сменилось радостным возбуждением, связанным с обустройством покоев, подбором приличествующего гардероба эльфу, у которого не было ничего, кроме той одежды, в которой он бежал из дома. Нужно было так же подыскать Эллиону толкового лакея, познакомить его с остальными обитателями замка…
За ужином Грэль заметил, что посвежевший отдохнувший эльф, прекрасный в чистых светлых одеждах, пока позаимствованных у своего троюродного брата, то и дело посматривает на Джазиен, все дольше задерживает на ней восхищенный взгляд. Когда после трапезы Эллион смущенно предложил девушке прогуляться – «показать ему окрестности замка» – полуэльф уже даже не удивился. Как и тому, что всегда сторонящаяся незнакомых мужчин Джази неожиданно зарделась в ответ и послушно повела гостя в западный сад, славящийся своими необыкновенными цветами. Молодых людей, казалось, совсем не смущали четверо сорванцов, с визгом носящихся по дорожкам сада и путающихся под ногами у взрослых. Черноволосая голова высокого тонкого эльфа склонялась все ближе к снежно-белой изящной головке Джазиен, и можно было только догадываться, что шепчет молодой эльф прекрасной рыси, пользуясь тем, что дети убежали далеко вперед…

***
Ближе к концу следующего дня вернулись, наконец, Верин, Анириен и Эклиест. Они отсутствовали неделю – прочесывая границы Южных гор в поисках возможных оставшихся сородичей снежных рысей, чтобы перевезти их в Южное княжество на место зарождения нового клана.
Грэль вместе с Маршаном прогуливались по дорожкам их любимого сада с западной стороны замка, когда один из домовых демонов принес радостную весть. Супруги поспешили во внутренний двор, чтобы встретить своего ненаглядного котенка, по которому уже успели не на шутку соскучиться. Оказалось, что еще раньше о возвращении поискового отряда прознало семейство Джази: сама девушка уже радостно обнимала брата, а на Верине висли, восторженно вереща, четверо рысят. Он так и пошел навстречу своим любимым – держа на руках единственную дочку, снежноволосую Миринен с сияющими синими, как сапфиры глазами, и своего любимца и главного сорванца, золотоволосого, как и отец, Дарена. Еще двое сыновей – оба светловолосых, похожих больше на своего дядю – Лариен и Оринен, уже получив порцию отцовских поцелуев, сейчас приплясывали вокруг Эклиеста, требуя прокатить их по двору на золотом драконе. Судя по счастливой улыбке могучего воина, им не придется долго упрашивать.
Глаза Верина светились любовью и нетерпением – было видно, что он готов и сам броситься на шею своим любимым мужьям, но вынужден вести себя благопристойно при детях. Понимающе улыбнувшись, Грэль помог разомлевшим малышам спуститься на землю и нашептал им что-то, от чего они с радостным визгом припустили обратно к матери и дяде. Только после этого Верин крепко обнял обоих своих супругов и позволил увести себя в замок.
– Как прошли ваши поиски? С твоего последнего послания прошло три дня – нашли вы кого-нибудь? – спрашивал Маршан по дороге в спальню, чтобы отвлечься от желания прямо в коридоре сжать своего золотоволосого мальчика в жарких объятьях.
– Увы, почти безрезультатно, – отвечал Верин, который также слегка подрагивал от предвкушения, от желанной близости любимых мужей. – Видимо, из клана Анириена действительно больше никого не осталось. Но мы сделали небольшой крюк по дороге домой и залетели в мои родные места…
– Гадкие мальчишки! – притворно строго прорычал Маршан. – Мы тут извелись без них, считаем минуты до возвращения, а они «сделали крюк»!
Этого Верин уже вынести не мог – кинув быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что кроме них троих в этом крыле замка никого нет, юноша стремительно прижался к князю всем телом, обвивая руками его шею, впиваясь в губы нетерпеливым поцелуем.
– Я скучал… я так скучал… эти двое вместе, а я… Я думал, что не дождусь уже… Вы простите меня?
Лихорадочный шепот, возбужденный блеск золотых глаз, манящие губы так близко… Маршан издал в ответ низкий рык, подхватил младшего супруга на руки и в два шага преодолел оставшееся расстояние до спальни. Посмеиваясь, Грэль последовал за своими любимыми, не забыв плотно прикрыть дверь.
Они всегда теряли голову, оказываясь втроем в большой постели князя, но после недельной разлуки, казалось, весь мир перестал существовать для них. Верин выгибался, хрипло стонал, жадно хватался и за Маршана, и за Грэля, зажатый с двух сторон горячими телами, шалея от долгожданных ласк и поцелуев. Он был похож на путника, измученного жаждой в пустыне и, наконец, нашедшего колодец с родниковой водой – окунался с головой в желание своих мужей, захлебываясь стонами, жадно требовал еще и еще… Проникновение после недели воздержания все же было болезненным – Верин выгнулся с громким криком, стискивая сведенными судорогой пальцами плечи прижимающегося спереди Грэля. Но уже через пару мгновений, расслабившись под нежными поцелуями и поглаживаниями с двух сторон, задышал глубже, закусил губу и сам начал двигаться, все увеличивая темп, отдаваясь целиком острому наслаждению, охватившему все его тело.
Не скоро они снова перешли к разговорам. Золотой рысь никак не мог насытиться своими супругами, щедро дарил ответные ласки сразу обоим, вызывая в них все новые приливы желания, и только благоразумие полуэльфа заставило юношу, наконец, после нескольких подряд головокружительных оргазмов, погрузиться в специально приготовленную для него ванну.
– Так чем, ты говоришь, закончились ваши поиски? – улыбнувшись, возобновил Грэль прерванный разговор. – Мне кажется, ты чем-то озабочен…
– Ну, как я уже говорил, от клана Анириена никого не осталось. У дальних отрогов Южных гор мы нашли совсем маленькое племя зооморфов, но они наотрез отказались покидать насиженное место. А вот из моих сородичей многие решили переселиться к нам – я, признаться, очень рад этому! А еще было здорово увидеть снова мать, отца и сестер…
– Но все это не является причиной того беспокойства, которое я чувствую в тебе. Ведь так?
Маршан с удивлением посмотрел на среднего мужа. Сам он не заметил никакого беспокойства в любимом котенке и сейчас пытался понять, что Грэль хочет услышать от их малыша? Верин отвел глаза, но через секунду тяжко вздохнул, подтверждая, что подозрения полуэльфа основаны не на пустом месте.
– Мне снятся странные сны… – признался юноша, переместившись из ванны под бок к своим старшим мужьям. – Вернее, сон – почти один и тот же, с небольшими отличиями. Какой-то очень необычный старик, с совершенно белыми глазами, говорит мне, что пророчество исполнено и теперь он может уйти… То он на какой-то горе, то в густом лесу, то стоит прямо на воде посреди огромного озера… И всегда говорит это…
На несколько мгновений в спальне воцарилась звенящая тишина, а затем Грэль взволнованно выдохнул:
– Оракул! Старик с белыми глазами – это оракул, несомненно! Пророчество исполнено… Что же это было за пророчество такое?! Ни в одной рукописи, даже в самых древних, я не нашел ни слова! Верин, быть может, ваши старики говорили о чем-то подобном?
Рысенок смущенно покачал головой.
– Нет, я не помню… Может, и говорили, но я был так мал, что не придавал этому значения. Все, что я знал о себе тогда – это что мне угораздило родиться необычным, а в чем моя необычность, кроме цвета волос, никто даже не мог вспомнить.
– Оракул говорит, что хочет уйти? – подал голос и князь. – Как это возможно? Этот мир строился под его любящим взглядом, как мы будем жить без него?!
Верин вдруг почувствовал себя неуютно – как будто он принес дурные вести. Юноша переводил жалобный взгляд с одного задумавшегося супруга на другого, решая, не пришло ли время просить у них прощения – хотя не понимал, в чем виноват…
Нетерпеливый стук в дверь заставил всех троих вздрогнуть.
– Это не замок, а проходной двор… – проворчал Маршан, поднимаясь с постели и надевая на ходу халат.
Грэль тоже поднялся, быстро собирая раскиданные по комнате вещи, а Верин спрятался под одеяло, из-под которого теперь торчал только его любопытный нос.
– Прости, князь, не хотел мешать, но… – голос Анириена был раздраженным и даже гневным.
Удивленный Маршан оглянулся и, убедившись, что его мужья успели принять приличный вид, впустил молодого владыку зооморфов.
– Что это за прохвост увивается вокруг моей сестры?! – сразу взорвался Анириен, с трудом сдерживая злость. – Я решил наведаться к ней перед сном, а ее нет! Слуги что-то мямлили про сад, я – туда и вижу!..
– Успокойся, Нир, этот прохвост мой троюродный брат, – с облегчением засмеялся Грэль, жестом предлагая гостю сесть в плетеное кресло. – Он тут решил сменить место обитания, и вот…
– Подкатывает к моей сестре! А вы это знаете и ничего не делаете?! – снова вспылил снежный рысь.
– Что-что? У Джази появился поклонник? – Верин высунулся из-под одеяла, ничуть не смущаясь своего обнаженного торса, и ошеломленно воззрился на полуэльфа, но, поймав предостерегающий ответный взгляд, тут же принял миролюбивый вид. – Ну, я рад за нее!
– Эй, Нир, остынь, – примирительно произнес Марш, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку. – Джази уже большая девочка. Я обещал тебе, что буду защищать ее в твое отсутствие, но Эллион и не думает обижать нашу малышку…
– К тому же, не забывай, Джазиен прекрасно может постоять за себя, вмиг обратившись в рысь. Но с Эллионом ей почему-то не хочется защищаться, – Грэль подмигнул все еще насупившемуся другу и протянул ему бокал вина.
– А, по-моему, это отличная новость! – беззаботно воскликнул Верин, садясь на постели в коконе из одеяла, прикрывающего его живот и ноги. – Я рад, что кто-то будет заботиться о ней, дарить ей нежность, говорить разные ласковые слова и… что там еще делают с девушками?
Анириен побагровел и уже открыл рот, собравшись разразиться очередной гневной тирадой, но внезапно передумал. У него все еще был весьма оскорбленный вид, но, по-видимому, здравый смысл подсказывал молодому рысю, что в словах друзей есть доля правды. Трое хозяев замка незаметно вздохнули с облегчением.
– Брось, дружище, – ободряюще улыбнулся Верин. – Твоя сестра имеет право на счастье… на такое же, какое нашли мы с тобой…
Золотоволосый юноша порозовел от смущения, произнося эти слова, но все же не удержался, чтобы не бросить на своих супругов влюбленный взгляд. И тут же его глаза вновь засветились лукавством.
– А если он посмеет хоть чем-то обидеть Джази, мы с тобой его… загрызем!
Миг – и с большой княжеской кровати грациозно спрыгнула большая золотая рысь. Прекрасное животное уверенно и в то же время мягко подошло к Анириену и ткнулось розовым носом тому в колено.
– Ох, вы правы, друзья. Я веду себя, как эгоист… – удрученно проговорил Анириен, поглаживая урчащую от удовольствия рысь между золотых ушек. – Я просто очень боюсь за нее…
– Не бойся, – усмехнулся Грэль. – Сколько помню Эллиона, он всегда был мечтателем и шалопаем, но никогда – самовлюбленным жестокосердным болваном, как его отец и старшие братья. Я предчувствую, что эта пара будет счастлива друг с другом.
Когда за благодарным Анириеном закрылась дверь, Маршан поймал смеющийся взгляд полуэльфа и, наконец, от души расхохотался.
– Надо же, еще совсем недавно мне казалось, что я люблю уединение и покой, – шутливо проворчал князь, успокоившись и вытирая тыльной стороной ладони выступившие слезы. – А теперь, пожалуй, я буду скучать, когда вся эта разношерстная компания покинет наш замок…
– Это будет самый необычный клан зооморфов за всю историю Всемирья, – улыбнулся Грэль, снова перебираясь на кровать, поближе к мужу. – Маг, эльф, парочка снежных рысей и выводок необычных котят – уверен, что про наших друзей будут слагать легенды!
– Кстати, о легендах, – посерьезнел Марш. – Думаю, нам придется снова наведаться к твоему другу Оракулу. Надо же выяснить, что означают сны Верина. Но поговорим об этом завтра. А пока…
Князь отыскал глазами золотую рысь, с преувеличенно невинным видом сидящую возле ванны и любующуюся на свое отражение в воде. Многозначительно хмыкнув, Маршан приглашающе откинул край одеяла и похлопал рядом с собой.
– Кис, кис, кис…
Под звонкий смех полуэльфа, откинувшегося на подушки за спиной супруга, красавец рысь в два прыжка очутился на большой постели, вновь оборачиваясь обнаженным юношей с золотыми локонами.

***
На этот раз к Оракулу отправились небольшим отрядом из пяти драконов: после похищения Верина Маршан даже на обычные прогулки за стенами замка не отпускал своих мужей и домочадцев без охраны. Трое супругов заметно волновались, каждый думал о своем, время от времени кидая друг на друга вопросительные или ободряющие взгляды. Верин накануне не сомкнул глаз, он возлагал на встречу с Оракулом много надежд, но, в то же время, страшился ее. Рысенок чувствовал, то, что скажет ему странный старик, может повлиять на дальнейшую судьбу самого Верина, его близких, а может даже всего их огромного мира. Золотоволосый юноша не был уверен, что ему так уж хочется что-либо менять, но и оставаться в неведении он не хотел. Во время полета Верин хмурился, кусал губы, боязливо вглядывался в неумолимо приближающийся горный хребет, на одной из вершин которого жил Оракул. Казалось, юношу раздирает тысяча вопросов, но он не решался задать их сосредоточенному князю, взявшему ненаглядного котенка на своего дракона. Наконец, впереди показался высокий горный пик с ровной площадкой посредине – и зоркий взгляд юного зооморфа разглядел очертания крошечной хижины.
– Это он? Это дом Оракула? Я видел эту скалу во сне… – взволнованно проговорил Верин, вцепившись в руку обнимающего его за талию Маршана.
– Да. Мы будем там совсем скоро. Оракул очень помог нам с Грэлем, когда… мы были готовы отчаяться, боялись, что потеряли тебя навсегда.
Голос князя дрогнул, и Верин постарался теснее прижаться к своему старшему мужу спиной, виновато шмыгнув носом.
– Я доставил вам столько хлопот… – тихо произнес рысенок. – Вы так много пережили из-за меня! Не знаю, смогу ли я когда-нибудь загладить свою вину…
– Глупый, – усмехнулся Марш, коротко целуя юношу в золотую макушку и уверенно направляя Огненного к площадке на горной вершине. – Ты загладил ее тем, что остался жив и невредим, что не потерял себя в ужасном плену, не сломался, остался таким же открытым, добрым, веселым, любящим – нашим золотым котенком. И перестань думать всякие глупости! Виновата во всем парочка негодяев – и я искренне надеюсь, что они получили по заслугам!
Верин заерзал, пытаясь изогнуться назад и дотянуться до лица князя, чтобы поцеловать его – хотя бы в щеку, но Маршан строго нахмурился и покачал головой: на такой высоте и скорости нельзя расслабляться, недолго и соскользнуть вниз с покатой спины боевого дракона.
Перед хижиной Оракула было не так уж и много места, там с трудом уместились два дракона, на которых прилетели Грэль и Марш с рысенком, а трое воинов, сопровождавших князя с супругами, остались чуть ниже на пологом отроге той же горы. Спешившись, Верин сразу же спрятался за спины старших мужей, стараясь держаться к ним поближе и робко оглядываясь по сторонам. В этот раз они не успели сделать и пары шагов, как дверь в хижину отворилась, и на пороге появился Оракул.
– Я ждал вас, исполнившие Пророчество, – важно произнес старик, слегка поклонившись в сторону опешивших гостей. – Почему же вы не привезли того, о ком говорится в ваших легендах?
Маршан и Грэль переглянулись, чувствуя, как от волнения пересыхает во рту и колотится сердце. Посторонившись, они вытолкнули вперед смущенного и испуганного Верина, но старик, ласково улыбнувшись, отрицательно покачал головой.
– Я забываю, что этот мир живет слишком медленно… Должно быть тот, кого я ждал, сейчас еще слишком мал…
Опустив голову, словно он разочарован или расстроен, Оракул повернулся, намереваясь вернуться в хижину. Маршан уже открыл рот, чтобы остановить старика, попросить его объяснить странные слова, но не успел – золотой молнией к ногам Оракула метнулсь красавец рысь.
– Хе-хе… ну, здравствуй, отец Великого рыся, – тихо засмеялся старец, потрепав Верина по голове, а затем вновь посмотрел на князя с полуэльфом. – Проходите, раз прилетели.
Грэль судорожно выдохнул – он и не заметил, что на протяжении этого странного «разговора» боялся даже дышать, чтобы не пропустить ничего важного. Полуэльф схватил мужа за руку и последовал за ним в хижину, всем сердцем разделяя молчаливое сомнение в глазах князя по поводу ясности рассудка их хозяина.
– Ты не думаешь, что он… – Маршан старался говорить как можно тише, выразительно поигрывая бровями, но Грэль все равно шикнул на него, призывая к уважению.
– Думаешь, он спутал Верина с Эфемом – Первым зооморфом? – все же не выдержал и полуэльф, но переступив порог хижины, оба гостя замолчали, не рискуя навлечь на себя гнев Оракула.
– Я слишком хорошо помню Эфема, чтобы спутать его с потомком, – немного ворчливо отозвался старик, заставив гостей мучительно покраснеть. – Присядьте, я угощу вас чаем. А после… может статься, кто-то услышит ответы на свои вопросы.
Пристыженные и притихшие, как дети перед строгим родителем, Маршан и Грэль сели рядом на деревянную скамью. Верин, снова обратившийся в человека, примостился рядом с полуэльфом, все еще немного испуганно взирая на их странного хозяина. Оракул, тем временем, не торопясь, подвесил над огнем в очаге котелок с водой, раскрошил в него невероятно душистые травы, затем разлил получившееся варево по трем видавшим виды серебряным кубкам. Не без опаски гости принимали угощение – помнили, что каждое слово и действие мудрого старца имеет свое значение, и кто знает, что станет с ними, когда губ коснется волшебный напиток? Но в кубках действительно оказался лишь душистый травяной настой, который снял с путников усталость и избавил от излишнего волнения. Единственной странностью в напитке было лишь то, что на вкус он был скорее горьковатым, но оставлял после себя на языке пряную сладость.
– Как много вопросов в ваших головах, – усмехнулся Оракул, без осуждения, но с ласковым отеческим укором. – Я мог бы ответить на большую часть, но не все вам будет полезно знать раньше времени. Однако, кое-что, пожалуй…
– Расскажи нам о легенде зооморфов! Пожалуйста… – не выдержал Грэль, смутившись под внимательным взглядом белых глаз.
– Хм… Стоило ли лететь ко мне через полкоролевства, чтобы услышать о делах прошлых? Но если ты так хочешь…
Оракул взял в руки сухую веточку какого-то растения, бросил ее в огонь, от чего хижина наполнилась сладковатым ароматом, и повел свой рассказ. О первых могущественных зооморфах, об их союзе с людьми и магами, о создании кланов и междоусобных войнах…
– Маги наделили зооморфов способностью к заклинаниям, но люди научили доверчивых детей Эфема и Алии завидовать, бороться за власть, убивать себе подобных… И тогда Первые рыси ушли, оставив своим потомкам свою чистую кровь, передающуюся из поколение в поколение, и Пророчество…
– Пророчество… оно было про меня? – голос Верина охрип от волнения, но золотые глаза горели решимостью и отголосками былой славы великих предков.
– «Пройдут сотни лет, и прямой потомок Эфема и Алии родится в лучах закатного солнца. И будет он больше всех сородичей своих, а силой и мудростью станет выше прародителей своих. И каждый, в ком течет кровь Первых рысей, пойдет за ним. Он поведет за собой свой народ, вернет ему славу и величие Первых. Первое государство создаст и первым правителем наречется. Время то будут называть «Золотым» – в память о расцвете народа зооморфов и о цвете волос великого государя».
Голос Оракула гулко раздавался под потолком хижины, заполнив все ее пространство и сердца замерших в благоговении гостей. Никто больше не задавал вопросов, стараясь запомнить каждое слово из услышанного, отпечатать в памяти и понять, каким образом их судьбы оказались вплетены в столь древнюю и великую легенду. Но прошло немного времени, и в звенящей тишине снова прозвучал робкий голос Верина.
– Я лишь потомок Эфема, только часть, так? Значит… не мне, но кому-то из моих детей предстоит стать Великим вождем?
Оракул тепло улыбнулся юноше и протянул руку, чтобы потрепать его по золотым кудрям.
– Не грусти, маленький зооморф. Тебе не суждено стать Великим вождем, но твое имя войдет в историю – в новую историю твоего народа. Ты часть Пророчества, без тебя Великий правитель не появился бы на свет.
– Почему ты уходишь, о, Мудрый? – задал, наконец, и свой вопрос Маршан.
– Этот мир меняется, скоро здесь будут править другие законы, иные силы. Выросшим детям больше не нужны советы любящего отца. Настало время вам самим учиться принимать важные решения.
…Казалось, разговор с Оракулом занял немногим более получаса, но когда князь с супругами вышли из убогой хижины, высоко в ночном небе сияли огромные серебряные звезды. Путники были молчаливы и немного грустны, предстоящие изменения привычного мира и грядущие великие события казались пугающими, а расставание с мудрым старцем неожиданно отозвалось болью в сердцах. До самого дома никто не проронил ни слова, и только спешившись во дворе замка, Верин вдруг остановил Марша за рукав княжеской туники.
– Вы разрешите мне отлучиться? Я хочу… мне нужно увидеть наших котят.
Князь с полуэльфом понимающе переглянулись и, крепко обняв своего любимца, направились в спальню.
В покоях, которые занимала Джазиен с детьми, было темно. Верин потоптался на пороге, не решаясь войти – боясь потревожить сон Джази и напугать ее, но желание увидеть детей – прямо сейчас, не откладывая до утра – было таким сильным, что юноша все же тихо приоткрыл дверь, проскользнув внутрь. Четыре небольшие деревянные кровати стояли в ряд напротив постели матери. Котята так убегались за день, что сейчас спали без задних ног в причудливых позах и приоткрыв розовые ротики. Верин улыбнулся, глядя на раскинувшегося на спине Лариена, прижимающего к груди подушку, поправил одеяло у Оринена, свесившего с кровати обе ноги. Малышка Миринен – всеобщая любимица – кроткая и серьезная, как мать, спала, свернувшись клубочком, и чему-то улыбалась во сне.
Юноша подошел к четвертой кроватке и в волнении стиснул руки. Золотоволосый Дарен, главный сорванец и заводила, спал крепким детским сном, причмокивая губами и хмуря золотые брови, даже не зная, какая судьба ему уготована.
– Ну, здравствуй, будущий Великий вождь, – тихо прошептал Верин, не замечая, как в уголках глаз защипало от слез.
Его раздирали противоречивые чувства – гордость за сына, благоговение перед решением Великих, страх перед грядущими испытаниями. Постояв так еще какое-то время, Верин вернулся к своим супругам.
В эту странную ночь всем троим было не до жарких ласк и пьянящих поцелуев. Рысенок, молча, разделся, аккуратно сложив одежду на низкий табурет, задул свечи и юркнул в постель, устроившись между двумя супругами. Маршан крепко обнял его за плечи, притянув к себе, Грэль прижался со спины, зарываясь лицом в золотые кудри, пахнущие горным ветром. И в этот самый момент Верин почувствовал, как измученное сомнениями и волнениями сердце наполнилось покоем и уверенностью.
«У нас все получится. Мы будем первыми, кто пойдет за Дареном, опорой и помощниками ему. Мы исполним Пророчество до конца и изменим этот мир, сделаем его лучше, чтобы Первые могли гордиться нами! Мы все сможем – пока мы вместе…

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь тридцать вторая.

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ десятый.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.


Рассветные лучи лениво скользнули по стене старинного замка, осветили розоватым светом серые камни, погладили темно-зеленый мох под деревянной рамой распахнутого окна и пробрались внутрь комнаты. Узкая полоска золотисто-розового оттенка проложила дорожку от подоконника до просторной кровати, мазнула по свисающему почти до самого пола покрывалу, поднялась выше…
– Ааахх… да… еще… ммм… – молодой голос, звонкий, но слегка охрипший за ночь, не то умолял, не то приказывал, стараясь не сорваться на крик. – Да… да… ДА!
Покрывало наконец окончательно слетело на пол, не выдержав сильных и быстрых движений двух блестящих от пота мужских тел. Еще пара неразборчивых вскриков – и любовники без сил рухнули на развороченную постель, пытаясь отдышаться.
– Кто… кто там говорил про… возраст? Ты меня заездил… – шутливо пожаловался гибкий юноша, устало откидывая со лба мокрые рыжие пряди.
– Ммм… любовь моя, с тобой я забываю о годах, – седовласая голова старшего мужчины устроилась на животе любимого.
На несколько минут в спальне воцарилась тишина, прерываемая лишь довольными вздохами.
– Да, кстати, все забываю тебя спросить – как именно ты избавил нас от погони в Трезубце, мой герой? – не выдержал старший мужчина, укладываясь рядом с молодым супругом и нежно проведя пальцами по его щеке.
– А! Все просто. Я еще здесь, дома, заранее отыскал несколько заклинаний на случай погони… Вот одно и пригодилось. Не уверен, какое именно… там была такая суматоха, что я вырвал первый же лист, который попался под закладкой… Но, кажется, это было заклинание тотальной ненависти…
– Что это значит? – Алун даже приподнялся на локте, вглядываясь в раскрасневшееся веснушчатое лицо своего «леопарда» с восхищением, которое, впрочем, не отменяло смешинки в серых глазах.
– Если я правильно помню, теперь милорды Вадар и Талас будут вызывать лютую ненависть у всякого живого или оживленного существа, которому попадутся на глаза. Если они остались в живых в собственном замке, полном ненавидящих их слуг, я сильно удивлюсь.
– Даже если братьям удалось бежать, это ненадолго – либо их прикончит первый же попавшийся горный пастух, либо…
– Скорее они перегрызут глотку друг другу, – беспечно пожал плечами Хэдин и потянулся за кувшином с прохладной родниковой водой.
Но был перехвачен сильными руками супруга и уложен тому на грудь.
– Ты гениален, любовь моя! Я горжусь тобой… хочешь, покажу, насколько сильно?
– Ну… я не против… только теперь позволь мне…
Алун понимающе хмыкнул и раздвинул ноги, предоставляя своему ненасытному молодому супругу ласкать себя, даря удовольствие ничуть не меньшее, чем испытал только что.

За завтраком они снова оказались вдвоем. Прислуга доложила, что князь Маршан велел подать завтрак в их с мужем спальню, милорд Верин по-прежнему отказывался есть, находясь у постели госпожи Джазиен, а молодой господин Анириен пока не пришел в себя. Алун нахмурился, почувствовав, как прекрасное настроение медленно и неотвратимо покидает его.
– Меня очень беспокоят наши гости. Оказалось, что спасти малыша Верина было чуть ли не самым легким из всего предприятия! Что толку в его спасении, если они с супругами до сих пор не воссоединились, и даже избегают друг друга, а оба снежных рыся наотрез отказываются возвращаться в этот мир, предпочитая не то болеть, не то умирать!
Хэдин вздохнул и потер переносицу.
– Имей терпение, не забывай, сколько всего они пережили… Я пытался поговорить с Верином – его переполняет чувство вины: и за то, что вообще позволил себя похитить, и за то, что согласился на связь с Джазиен… Он считает, что изменил своим мужьям и не имеет права на прощение, а теперь еще и боится, что подверг госпожу Джази с нерожденными котятами смертельной опасности… На него столько всего свалилось.
– На них всех много свалилось! Погляди на Грэля, за эти дни он превратился в тень! Сейчас только воссоединение и любовь помогут им… им всем… Поговори с Верином еще раз, мне кажется, с тобой он чувствует себя менее… неуютно. А я все же привезу того врача, которого нам посоветовали в храме. Да, я помню, что он привык «лечить» исключительно нежитей, а не эльфов с зооморфами, но все же… другого поблизости нет.
Окончив свой завтрак, Хэдин набрал в плетеную корзинку теплых воздушных булочек с корицей, добавил запеченных лепешек с медом и гроздь спелого розового винограда и отправился на поиски Верина. Собственно, искать его и не пришлось – с тех пор, как по возвращению кавалькады спасателей госпожа Джазиен так и не пришла в себя, рысенок ни на шаг не отходил от нее, отказавшись даже последовать за своими супругами в их общую спальню. Он с трудом позволил убедить себя, что в самочувствии Джази нет вины Алуна – слишком яркое впечатление осталось от сцены «похищения», когда вампиру пришлось высосать из обезумевшей от волнения девушки немного жизненных сил. Но факт оставался фактом – уже более двух суток Джазиен не приходила в себя, бредила и металась в лихорадке, заставляя Верина сходить с ума от чувства вины и беспомощности.
Хэдин легко поднялся в боковую башню, отведенную для гостей, постучал в одну из дверей и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл ее. Джази спала, разметавшись на своем ложе, а рядом на полу свернулся клубочком Верин. Хэдин присел на корточки возле юноши и с улыбкой пощекотал его щеку. Рысенок смешно сморщил нос и тут же встревожено распахнул глаза.
– Привет, – улыбнулся Хэдин и приложил палец к губам, показывая на Джази. – Я принес тебе завтрак. Пойдем-ка, прогуляемся в саду, а за госпожой приглядит Паэр.
Верин недоверчиво оглядел с ног до головы вошедшего следом за Хэдином молодого вампира, одного из соратников Алуна в недавнем предприятии, но все же согласно кивнул и, пошатываясь, вышел за рыжеволосым полуэльфом, с которым успел подружиться со времени своего спасения.
– Сегодня будет прекрасный день! Хочешь, полетаем на вивернах? Ах, нет, ты же не любишь летать… Ну, я мог бы показать тебе молодняк – они еще не объезжены, но своих не трогают, так что…
– Спасибо тебе, – Верин тихо, но твердо, прервал приятеля, отрицательно покачав головой. – Мне что-то пока не до развлечений.
– Слушай, пора бы тебе вспоминать вкус жизни! – Хэдина не так-то легко было сбить с курса, если он что-то задумал. – Ведь ты пробыл в плену не так уж и много времени! С госпожой Джази все будет в порядке, вот увидишь – кстати, Алун как раз сейчас полетел за лекарем. Расскажи мне, как ты любил проводить время там, дома? Чем тебе нравилось заниматься?
Верин, задумчиво, жевал медовую лепешку, глядя в одну точку перед собой, и сосредоточенно хмурил брови.
– Ну… я любил гулять… обращался в рысь и бегал по окрестным лесам. Только вот… добегался, как видишь. А в замке… в замке я много возился с драконами, иногда занимался с Агом в библиотеке… Но, в основном… чаще всего… времени… я… мы…
Верин покраснел и погрустнел одновременно, и Хэдин почувствовал, как у него сжимается сердце от жалости к этому наломавшему дров юному недоразумению.
– Ты скучаешь по ним, да? – прошептал полуэльф, обняв друга за плечи. – Не представляю, как ты перенес разлуку… я бы умер от тоски, если бы Алун оставил меня так надолго… Но ведь теперь – вот они, рукой подать! Неужели тебе не хочется прямо сейчас броситься в объятья Маршана, прижаться к Грэлю – в эту самую минуту вернуть все, что у вас было?!
– Ты не понимаешь, – еще тоскливее ответил рысенок, опуская голову ниже. – Ведь я давал клятву верности – когда был обряд. А потом нарушил ее. Я, наверное, даже не могу больше называться их мужем – а ты говоришь, все вернуть…
– Нет, это ты не понимаешь! – Хэдин не выдержал и вскочил на ноги, уперев руки в бока. – Стали бы они совершать все это – рисковать жизнью, лететь в чужие земли, сражаться с Вадаром – если бы ты больше не был их любимым супругом?! Ты бы видел, как сходил с ума Маршан! А Грэль! Неужели ты не заметил, каким изможденным он выглядит?! Они не представляют жизни без тебя – а ты тут сидишь и предаешься отчаянию!
Верин судорожно всхлипнул и спрятал лицо в ладонях. Хэдин закусил нижнюю губу и снова опустился рядом с другом, осторожно обняв его. «Надеюсь, я не перестарался», – виновато подумал юный полуэльф, но все же предпринял еще одну попытку.
– Просто пойди к ним! Я уверен – они будут так счастливы снова обнять тебя, что ты не услышишь ни одного упрека. Князь Маршан так справедлив и добр… и так сильно любит тебя, что сможет понять и простить. Иди к ним – прямо сейчас! Хотя бы просто попытайся…
Хэдин потихоньку начал терять надежду, но как раз когда он уже решил махнуть рукой на бесполезную затею, Верин вдруг решительно вскочил, чуть не опрокинув приятеля на траву. Громко шмыгнув носом и совсем по-мальчишески вытерев его рукавом, рысенок с серьезным видом спросил, где ему найти покои своих супругов, и, едва дослушав, унесся в указанном направлении.
Издав громкий довольный вздох, Хэдин раскинулся на мягкой зеленой траве, подставляя веснушчатое лицо солнышку и улыбаясь во весь рот.
– Алун, Алун, где же ты? Мне полагается приз…

Верин взлетел по винтовой лестнице, чуть не упав на самой верхней ступеньке, его сердце колотилось как сумасшедшее, глаза застилали слезы, и он почти не разбирал дороги, но бежал вперед, боясь сбиться с пути – зная, что начать его снова может не хватить решимости. И только взявшись за ручку тяжелой дубовой двери, юноша остановился, как вкопанный, охваченным леденящим кровь страхом: а что если прогонят? Если Маршан скажет, что Верин предал их, изменил? Что будет с ним, если он увидит укор, непонимание в любимых глазах – если ему снова предложат выбирать? Рысенок с такой силой сжал резную ручку, что пальцы онемели и ногти вонзились в ладонь. Каждая секунда промедления лишала его воли, казалось, что он уже не сможет сделать этот шаг…
–…Никуда не уходи, я сейчас вернусь… – дверь внезапно распахнулась, и на пороге очутился растерянный и удивленный Маршан: немного заспанный, с непривычно забранными в хвост длинными черными волосами, в накинутом на обнаженный торс роскошном шелковом халате.
От резкого рывка Верин чуть не налетел на князя, в последний момент отпустив ручку двери и отпрянув назад, но оказавшись вдруг от обожаемого старшего мужа всего в каком-то шаге, уткнувшись взглядом в его обнажившуюся грудь, покрытую курчавыми темными завитками – рысенок замер, боясь не только шевелиться, но и дышать.
– Малыш?! Ты… здесь? Все в порядке? – взволнованный Марш схватил юношу за плечи, встревоженный любящий взгляд сразу же уловил и необычную бледность младшего супруга, и покрасневшие глаза, этого хватило, чтобы сердце князя буквально затопила болезненная нежность.
– Иди ко мне… Котенок наш… – прошептал Маршан, бережно прижимая дрожащего Верина к себе.
И в этот миг для рысенка, наконец, все встало на свои места – как будто осколки разбитого сосуда удалось вновь склеить, собрав все до единого в нужной последовательности. Все сомнения, страхи последних дней и недель, это сжигающее изнутри чувство вины – все словно смыла огромная горячая волна любви, благодарности, ответной нежности. Верин с такой силой обвил руками шею князя, что тому стало трудно дышать. Слезы, уже сами по себе катящиеся из золотых глаз, намочили ворот халата Маршана, но на такие мелочи никто не обратил внимания.
Князь отнес всхлипывающего и непрестанно бормочущего еле понятные извинения Верина в кровать, где его принял в свои нежные объятья счастливо улыбающийся Грэль. И теперь уже две пары ласковых рук гладили юношу по спине и волосам, пока он не успокоился и не смог изъясняться связно.
– Вы не сердитесь на меня? – робко спросил рысенок, сжимая одной рукой пальцы Грэля, а второй до сих пор цепляясь за шею старшего мужа.
– Разве что чуть-чуть, – шутливо прищурился Марш, но увидев, как глаза Верина вновь наполняются болью, поспешил уточнить. – За то, что не приходил так долго…
Медленный тягучий поцелуй – сладкий как мед – не дал рысенку времени на сожаления и оправдания. Голова закружилась так сильно, словно он наклонился над бездонной пропастью. Дыхание стало прерывистым, а тело само выгнулось навстречу осторожным прикосновениям – вспоминая забытые ласки.
Верин не заметил кто и когда раздел его – юноше казалось, что весь мир сосредоточился в этом поцелуе, в этих мягких властных губах, от которых невозможно было оторваться. Но в какой-то момент ощущение прижавшегося сзади горячего обнаженного тела вырвало из груди протяжный стон, и рысенок распахнул глаза – не веря, желая убедиться, что все это ему не снится.
Прижавшийся сзади Грэль покрывал поцелуями шею, плечи и лопатки своего любимого котенка, осторожно поглаживая ягодицы, словно спрашивая разрешение на более смелую ласку. Верин, который от нахлынувших чувств и ощущений, казалось, разучился говорить и связно мыслить, только и смог, что откинуть назад голову, подставляя все более нетерпеливым губам Марша шею и грудь и прогнуться в пояснице, надеясь, что остальное его мужья поймут сами.
А потом время остановилось, превратившись в маятник, раскачивающий кровать, комнату и весь мир в такт мерным движениям – и было немного больно в самом начале, и Маршан сцеловывал невольные слезы с любимого лица, не скрывая счастливую облегченную улыбку. Но вскоре стало так хорошо, что Верин мог только стонать, вскрикивать и хвататься за плечи – то смуглые и широкие, блестящие от пота, то изящные молочно-белые, сладко вздрагивающие от его прикосновений.
Много позже они лежали втроем – как в былые счастливые временна – переплетя руки и ноги, голова к голове, неосознанно поглаживая друг друга, не в силах произнести ни слова. В груди Верина было тесно от переполнявшей его любви, он глубоко вздыхал и жмурился, расцветая счастливой улыбкой, наслаждаясь каждым моментом этой долгожданной близости.
– Все будет хорошо. Теперь все будет как прежде, – прошептал Маршан, накрывая ладонью переплетенные пальцы обоих своих мужей, покоящиеся у него на груди.
И в этот момент за дверью началась какая-то суматоха: кто-то бегал, кого-то звал, что-то ронял… Грэль только успел почувствовать, как снова сжимается в комок Верин, и тут же раздался показавшийся оглушающим стук в дверь.
– Господин князь! Простите, господин князь! – голос был взволнованным и принадлежал кому-то из южан.
Маршан нахмурился, накинул халат и подошел к двери, приоткрыв ее ровно настолько, чтобы не была видна развороченная после любовных утех постель с обнаженными супругами.
– Прошу прощения, но… кажется, госпожа Джазиен… Боюсь, что у нее начинаются роды!
Верину показалось, что он оглох – новость обрушилась на него так внезапно, что у юноши закружилась голова, и сдавило сердце. Рысенок не знал, что делать теперь, множество разных мыслей и опасений теснились в его голове. Тут были и вина за то, что оставил Джази в такой момент, и страх, что роды пройдут не совсем гладко, и абсолютное незнание, как объясняться со своими супругами, смогут ли они принять тот факт, что для него дороги Джазиен и их общие дети.
Распахнув полные ужаса глаза, Верин сидел на кровати, прижав руки к груди, и смотрел, как Маршан и Грэль мечутся по комнате, выискивая детали одежды и перебрасываясь какими-то малопонятными фразами.
– Верин! Скорее одевайся, нельзя медлить! Ну что же ты? – Грэль подлетел к младшему супругу, кидая ему на колени подобранные с пола штаны и короткую тунику, в которых рысенок пришел накануне.
Увидев выражение лица юноши, полуэльф взял его за плечи, вглядываясь в растерянные глаза.
– Все будет хорошо, слышишь? Я сделаю все, что в моих силах, хотя не могу сказать, что имею достаточно опыта в подобных делах… И Марш поддержит госпожу Джази своей магией. А тебе нужно срочно отыскать Хэдина – пусть на всякий случай будет под рукой со своей чудесной книгой. Думаю, мы справимся. Но нужно торопиться!
Путаясь в непослушных штанинах и рукавах, непрестанно шмыгая носом и смахивая с глаз уже порядком надоевшие слезы, Верин думал о том, какие у него замечательные мужья. Мог ли он надеяться, что они простят его, поймут, что он не мог поступить иначе там, в плену, не осудят его за заботу о Джази? Но даже в самых смелых мечтах рысенок не представлял, что Маршан и Грэль примут так близко к сердцу его тревоги, захотят помочь рождению ЕГО детей, станут и сами заботиться о Джазиен.
Но все размышления о превратностях судьбы очень скоро стали неважны. Верин крайне смутно представлял все, что связано с родами, его чуть не до обморока напугало бледное лицо Джази, покрытое испариной, и ее громкие стоны. Все вокруг были серьезны и встревожены, и Маршан приказал послать навстречу Алуну посыльного с просьбой поторопиться – лекарь был бы сейчас как нельзя кстати. В результате, поняв, что от него мало толку, Верина выдворили из покоев госпожи Джазиен, сдав на руки Хэдину и велев им обоим не болтаться под ногами. Оба юношей не без чувства облегчения сбежали в сад, понимая, что своей растерянностью и страхом больше мешают, чем помогают.
– Ох, ну и дела, – протянул Хэдин, взлохматив волосы на затылке. – Даже не знаю, брат, завидовать тебе или пожалеть… Ведь ты младше меня, а вот… поди ж ты – сейчас станешь отцом!
Верин порозовел от смущения и невесть откуда взявшегося чувства гордости. Сказать по правде, он и сам не представлял себя в роли папаши, воспитывающего маленьких котят. Хотя…
– Знаешь, дома у меня были младшие двоюродные братья и сестры. Они меня очень любили, у меня как-то получалось и успокоить их, и занять… Матушка часто оставляла меня присматривать за малышами… особенно, когда меня перестали брать на охоту. Мне это нравилось… Думаю, я справлюсь.
Взгляд Хэдина был недоверчивым и одновременно задумчивым. Пожевав нижнюю губу и поглядев какое-то время прямо перед собой невидящим взглядом, юный полуэльф передернул плечами и вынес вердикт:
– Нет. Похоже, это не для меня. Я признаться, очень рад, что нам с Алуном не грозит отцовство. А ты, я погляжу, снова стал улыбаться! Значит, примирение удалось на славу?
Как Верин не смущался и не прятал лицо в колени, дотошный приятель выпытал у него некоторые подробности счастливого воссоединения со старшими мужьями – по крайней мере, эти разговоры отвлекли юношу от волнения за Джази. Прошло чуть больше часа, и один из домовых скелетов принес известие о том, что вернулся хозяин и привез лекаря. Еще несколько часов протянулись в томительном ожидании. Верин не находил себе места, терял нить разговора, а под конец – утомленный переживаниями – неожиданно заснул, примостив золотоволосую голову на коленях у приятеля.
Проснулся рысенок от того, что Хэдин немилосердно тряс его за плечо, что-то радостно вереща над ухом.
– Да просыпайся же ты, тут такие новости, а он дрыхнет! – веснушчатое лицо полуэльфа сияло как новенькая золотая монета, и у Верина при взгляде на друга в груди затеплилась надежда.
– Давай, поднимайся! Тебя там ждут! – Хэдин тянул приятеля за рукав, так ничего толком не объяснив, и рысенку только и оставалось, что припустить за ним бегом к покоям Джази.
Недавняя суматоха сменилась необыкновенно мирной уютной тишиной: приезжий лекарь первым делом вытолкал взашей всех посторонних, разрешив остаться только хозяину и магам – на всякий случай. Сделав свое дело, он удалился, сопровождаемый Алуном, в гостиную – выпить бокал вина и получить причитающееся вознаграждение, поэтому Верин, переступив порог знакомой комнаты, застал там уже только Джази и своих мужей… у каждого из которых на руках оказались по два свертка с тихонько покряхтывающими и попискивающими малышами.
Пожалуй, это был один из самых странных моментов в жизни золотого рысенка. Он запомнил только обрывки – счастливые и волнующие воспоминания, которые со временем сложатся в одну цельную картину, но это будет намного позже.
Сияющая от счастья Джази, резко похудевшая и снова похожая на совсем юную девочку. Она смеялась и плакала одновременно, крепко притянула к себе Верина и поцеловала в лоб, прошептав, что будет до самой смерти благодарна его замечательным супругам.
Невероятно счастливые и светящиеся от гордости Маршан и Грэль, которые с первой секунды полюбили малышей, как своих собственных детей. И если изящный полуэльф смотрелся с двумя младенцами на руках очень гармонично, то мощный князь, бережно удерживающий два крохотных по сравнению с ним пищащих свертка, выглядел скорее комично. Но оба они долго не желали расставаться с котятами, пообещав Джази, что будут приходить и приглядывать за малышами так часто, как она позволит.
А сам Верин смотрел на сморщенные мордочки четырех котят и не мог поверить, что в них течет его кровь, что он теперь ответственен за судьбы этих малышей, и должен научить их всему, что он знает и умеет. «Вот только чему? Я такой бестолковый… только и умею, что попадать в неприятности…»
Словно услышав его мысли, Грэль мягко обнял рысенка за плечи и тихо произнес, чтобы не разбудить задремавших Джази и малышей:
– Ты научишь их быть честными и преданными, любить своих близких и заботиться друг о друге… И конечно, проказничать – кто же еще их этому научит?..

***
Анириен уже очень долго не мог понять – жив он или отправился на ту сторону мира, к предкам, спит он или умер. Молодой зооморф не чувствовал боли или голода, не ощущал запахов, не мог пошевелить ни единой частью своего тела. Вокруг была темнота – плотная, как шерстяное одеяло. Большую часть времени юноша находился в забытьи, но когда приходил в себя, ничего существенно не менялось, разве что он мог размышлять и пытаться понять – где он и что с ним.
Прошло некоторое время, и Анириен стал различать отдаленные звуки, ощущать присутствие рядом с собой кого-то еще. Чьи-то заботливые руки бережно поворачивали его, заменяя влажную от пота одежду на сухую, обтирали его тело мокрой тряпицей, смачивали губы сладковатым теплым питьем. Анириен не знал, кто так терпеливо исполняет обязанности сиделки, он даже не был уверен, что ему нужна вся эта забота, что она может помочь – но был благодарен, о нем слишком давно никто по-настоящему не заботился.
И вот настал час, когда молодой рысь, проснувшись, смог осторожно открыть глаза. Первые минуты мир кружился так сильно, что Анириен почувствовал приступ тошноты. Но постепенно головокружение прекратилось, и юноша смог рассмотреть, что находится в незнакомой комнате, его ложе стоит у распахнутого окна, а сквозь легкие занавеси пробивается ласковый ветерок, греет солнышко и слышно заливистое пение птиц. Судя по запахам и убранству покоев, Анириен находился не в ненавистном замке своих похитителей – и это открытие принесло такое облегчение, что молодой зооморф беззвучно заплакал, вознося мысленные благодарения всем духам и богам, которых знал.
Немного успокоившись, юноша попробовал сесть, но видимо за время болезни он настолько ослабел, что сил хватило лишь на то, чтобы пошевелить пальцами и повернуть голову в противоположную от окна сторону. Его старания были вознаграждены удивительной картиной: совсем рядом с кроватью в легком плетеном кресле, свернувшись в клубок, спал темноволосый воин. Было совершенно непонятно, как он вообще умудрился уснуть в такой неудобной позе, а приглядевшись внимательнее, Анириен заметил темные круги под глазами мужчины – по-видимому, тот не спал много ночей до этого. Молодой зооморф обнаружил, что, несмотря на мощную фигуру, широкие плечи и мускулистые руки воина, спящий мужчина был совсем молод, вряд ли старше самого Анириена, а также – весьма хорош собой.
Последнее открытие заставила юношу смутиться – после всего, что ему пришлось пережить в замке похитителей, подобные мысли не должны были появляться в его голове. Чтобы отвлечься от неприятных размышлений, Анириен решил привлечь внимание своей странной сиделки, но, так как он все еще был слишком слаб, ограничился громким покашливанием. Молодой воин тут же распахнул глаза, оказавшиеся светло-серыми, что выдавало в нем потомственного мага, так же как смуглая кожа и иссиня черные волосы говорили о том, что он, скорее всего, уроженец южных земель.
– О духи неба! Ты очнулся! – выдохнул южанин, боясь поверить своим глазам, и бросился на колени перед ложем зооморфа, опрокинув несчастное кресло.
Анириен почувствовал, что краснеет. В глазах этого странного незнакомца светилось такое обожание и счастье, которого, по мнению снежного рыся, он не заслуживал. С трудом разлепив губы, юноша тихо проговорил, стараясь вложить в свой взгляд всю благодарность, на какую был способен.
– Твоими заботами… Но кто ты?
Теперь настала очередь южанина смущенно порозоветь, хотя было видно, что он счастлив услышать благодарность от своего подопечного.
– Я Эклиест, маг из отряда князя южных земель. Я… нашел тебя там, в замке… Это было непросто, ты тогда уже был без сознания. Но я успел вывезти тебя из замка и присоединиться к своим, пока там не начался весь этот хаос… И потом… был с тобой все дни и ночи.
Анириен почувствовал, как от этих слов сердце наполняется теплом. Молодой южанин становился ему все более симпатичен, хотелось как-то отблагодарить того за заботу. Но силы оставляли зооморфа – ослабленный организм требовал много сна и покоя, чтобы вернуть своего хозяина к нормальной полноценной жизни. Собрав последние остатки сил, уже закрывая глаза, Анириен только просяще прошептал:
– Джази… моя сестра…
И тут же почувствовал, как его ладонь бережно сжали горячие пальцы спасителя.
– С ней все в порядке! Она тоже здесь, и господин Верин. И – у вашей сестры вчера родились малыши, здоровенькие, четверо хорошеньких котят!
Анириен блаженно улыбнулся, почти провалившись в сон, но по щеке все же скатилась счастливая слеза, которую нежно поймали мягкие теплые губы.
– Спи, любовь моя. Я не оставлю. Буду с тобой все дни и ночи, если не прогонишь… Ничего никогда не потребую взамен, не бойся… Только позволь быть рядом, заботиться, беречь…
Жаркий шепот волновал и смущал, порождал массу вопросов, сомнений, желаний… Но на них не было сил. Не открывая глаз, Анириен слабо пожал пальцы Эклиеста, еле слышно прошептав в ответ:
– Не прогоню…

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь тридцать первая

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ девятый.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

Душная тревожная ночь. Мрачный замок темной громадой нависает над небольшим округлым двором, ни один лучик света не пробивается из узких окон. Все давно спят, но то тут, то там тишину нарушают пугающие звуки: где-то глухо ухают ночные филины, звенят тяжелыми цепями драконы в стойлах, изредка всхрапывают немногочисленные лошади. В замке на половине хозяев только недавно установилась тишина. Бесстрастные зомби, несущие караул у господских покоев не станут болтать о том, что не больше получаса назад из-за закрытых дверей доносились жалобные стоны, крики, полные еле сдерживаемой боли, жалкие бормотания сквозь всхлипы:
«Прошу… не надо…умоляю! Мне больно! Не надо, нет!»
Милорды Вадар и Талас любят развлекаться со своими наложниками – кто же им запретит? А особенно с одним – это знают все в замке: некогда гордый и холодный принц обедневшего клана зооморфов, теперь превращенный в покорного раба для плотских утех, стал любимой игрушкой хозяев. Ох, и пришлось же им повозиться! Даже высокомерные призраки, находящиеся в услужении у жестоких братьев, и те шепотом жалели красавца-принца, когда видели по утрам его спину, с которой клочьями свисала кожа и текли на землю струйки теплой крови. Но прошло время, и светловолосый юноша стал послушным, как овечка, с тех пор чаще остальных рабов проводя ночи в хозяйских покоях. Вездесущие нежити разнесли среди прислуги слух, что виной всему родная сестра принца – припугнули, мол, господа гордеца, что если он им не покорится, они за сестричку примутся – вот и пришлось принцу на коленях прощения вымаливать да своими ласками отрабатывать прежнее непослушание. А милорды-хозяева и рады отыграться за все потраченные на красавца усилия: не раз приходилось после их забав бывшего принца по неделе выхаживать – ни встать, ни поесть сам не мог, сердечный.
Сегодня ночью хозяева особенно расстарались. Отбывшие накануне незваные гости уж больно много попортили крови незадачливым братьям, да еще и затребовали чуть не половину поместья – чтобы возместить потерю своего младшего супруга. Первые-то два дня господа из своего кабинета не выходили – все подсчитывали да гадали, как им избежать разорения да не впасть в немилость у королевы. Придумали они что или нет – не прислуге бессловесной о том судить. Но вызванного на ночь глядя в хозяйскую спальню любимого раба даже стражники-зомби проводили сочувствующими взглядами.
Резвились господа чуть не полночи – луна успела взойти, повисеть на тусклом небосводе и спрятаться обратно за «зуб» восточного перевала, а в покоях милордов все не смолкали режущие слух крики да пьяный похотливый смех. Ну, а когда уж все стихло, вздохнули стражники про себя с облегчением: хоть ты и мертвец, колдовством оживленный, и нет у тебя ни души, ни сердца – а слушать эти зверства никому не в радость. Потому, когда сгорбленная, словно сотканная из лунного света тонкая фигурка, замотанная в одно лишь прозрачное газовое покрывало, шатаясь, проскользнула мимо, направляясь зачем-то в верхние сады, – зомби предпочли сделать вид, что ничего не видели. Мало ли кто по замку шатается? Хозяева спят – значит, все в порядке…

Анириен стиснул зубы и вонзил ногти в ладони, чтобы удержать стоны и всхлипы. Сегодня господа, видать, решили отыграться на нем за все волнения предыдущих дней. За год пребывания в рабстве принц снежных рысей привык к бессмысленной жестокости и извращенности своих хозяев, но сегодня его не спасали даже мысли о сестре, ради которой Анириен терпел все издевательства.
Очередное резкое движение снова вызвало острый болезненный спазм внизу живота. Каждый шаг давался юноше с трудом, все его тело ныло, исхлестанные ягодицы и спина горели огнем, а во внутренности словно натолкали битого стекла. Побелев, принц прислонился к холодной каменной стене, пережидая приступ слабости и собираясь с силами. Память тут же подкинула ему нелицеприятные картины сегодняшней ночи: как он, распятый веревками на ложе, извивался под ударами плетей, как превозмогая боль в вывернутых руках, за которые его подвесили к балке под потолком, давился немаленьким членом одного из милордов, толкающимся ему прямо в горло. Анириен подавил рвотный позыв и вытер краем покрывала выступившую на лбу испарину. Последнее, что ему пришлось сегодня пережить, стояло перед глазами, не желая кануть в забытье, мучая юношу и лишая воли. Яркая картинка – словно отпечатанная в памяти зловещим клеймом: как он, зажатый между двумя потными телами, с раздвинутыми сверх предела ногами, запрокинув голову и почти воя от боли, принимал в свое измученное тело сразу два крупных, твердых члена, неумолимо врывающихся в него сильными толчками.
Анириен еще сильнее, до скрипа, стиснул зубы. Некогда предаваться отчаянию. На кон поставлено слишком многое, и если он не хочет снова оказаться в подобном положении, ему стоит поторопиться. Превозмогая боль и мерзкие воспоминания, принц, как мог быстро, поднялся в самый верхний сад. Здесь не выставлялась охрана – так глубоко в поместье невозможно пробраться, не наткнувшись на остальные посты стражи. И именно здесь Анириен припрятал накануне все необходимое для сегодняшней ночи. Под самой дальней заброшенной скамьей, в перевернутом треснувшем горшке из-под цветов, лежал сверток с одеждой, короткий кинжал, подаренный советником Алуном, а так же склянка с магическим огнем, который пришло время выпустить на свободу, чтобы подать сигнал укрывшимся неподалеку спасителям. Дрожа от холода и боли, Анириен быстро переоделся в неприметные кожаные штаны и короткую тунику, спрятал в кошель на поясе драгоценный документ – отказ от всяких прав на Верина, подписанный князем Южных земель, добытый сегодня слишком дорогой ценой. Вдохнув полной грудью ночной воздух, напоенный ароматом экзотических цветов, принц взболтал в ладони склянку и, направив ее на восток, резко открыл крышку. Сноп ослепительного огня с тихим шипением вырвался из зажатого в руке сосуда, поднялся высоко в небо и рассыпался красивым фонтаном ярко-голубых искр. Отбросив ненужную больше склянку подальше в кусты, Анириен замотал волосы платком, чтобы не сверкали в темноте белым пятном, и уселся в самом неприметном уголке сада, дожидаясь – спасения или смерти.

Долгожданный сигнал заметили только через две ночи: сноп голубых искр на несколько мгновений расцветил небо в той стороне, где находился ненавистный Черный Трезубец. Все было готово уже слишком давно, и томительным ожиданием «с часу на час» были измучены не только Маршан с Грэлем, но и их гостеприимные хозяева, и простые воины. Каждый участник предстоящего смертельно опасного предприятия был отлично осведомлен о своей роли и готов к ней: как только яркие голубые искры начали расцветать в ночном небе, двор замка советника Алуна ожил, словно с него сорвали сонный покров. Бывшие в услужении у вампира скелеты блеклыми ручейками растеклись по замку, пробуждая хозяев ото сна, передавая волнующее известие. К тому моменту, когда во двор почти бегом спустились Маршан с Грэлем и Алун с Хэдином, на ходу пристегивающим к спине колчан с огненными стрелами – на всякий случай, их уже ждали тринадцать виверн: на десяти восседали лучшие воины-маги в боевой форме, две предназначались парам предводителей, и еще одна должна была вывезти из Черного замка ценных пленников.
Сборы заняли не более получаса, нетерпение и волнение участников рискованного полета было очевидно, но все же Алун придержал поводья их с Хэдином крылатой твари, еще раз оглядывая маленький отряд смельчаков.
– Все готовы? Ничего не забыли? Хэдин – книга?..
– У меня, все в порядке, давайте же – в путь!
– Да помогут нам силы неба и земли…
Небольшой отряд взвился в воздух единым порывом, направляемые умелыми возницами виверны сразу задали такой стремительный темп, что у Грэля, привыкшего к тяжелому полету драконов, заложило уши. Последние два дня по настоянию Маршана и Алуна полуэльф спал, напившись травяных настоек найденных в запасах Хэдина, – спал без сновидений, пожертвовав колдовскими встречами с рысенком ради того, чтобы набраться сил к опасному полету. Теперь Грэль чувствовал себя непривычно свежим и полным сил, но тревога за Верина усилилась стократ. Страшно было даже предположить, что мог напридумывать себе доведенный до отчаяния котенок, перестав видеть магические сны, потеряв на несколько дней связь со средним мужем.
«Он жив. Я чувствую – знаю – он жив» – твердил себе Грэль, как молитву, чувствуя, что от волнения и быстрого полета сердце чуть ли не выскакивает из груди.
– Мы непременно должны заняться разведением этих красавиц! – прокричал Маршан на ухо мужу сквозь свист ветра. – Драконы никогда не сравнятся с ними в скорости и маневренности!
Грэль немного нервно улыбнулся и крепче прижался к груди мужа, завидуя его невозмутимости в такой момент. Но виверны, действительно, оказались к месту: судя по медленно светлеющему небу, прошло не больше двух с половиной часов, как на горизонте показались мрачные башни Черного Трезубца. Повинуясь указаниям своего младшего супруга, советник Алун повернул отряд к западу – в облет сторожевых башен. Вынужденный крюк занял еще около часа, небо приобрело грязно-серый оттенок, и Грэль чуть не терял сознание от беспокойства.
– Мда… В темноте оно было бы безопаснее, но выхода у нас нет, – деловито констатировал Алун и тут же устроил небольшой военный совет.
– Эклиест, твоя задача найти снежного принца. Самый верхний сад с восточной стороны замка. Парень, наверняка, постарается хорошенько спрятаться от местных, но без него не улетай. Потом поднимайся выше и забирай еще восточнее – самая крайняя башня с той стороны, та, которая нам нужна. Если все пойдет гладко, встретимся там.
Молодой маг из личного отряда Марша серьезно выслушал указания, поймал утвердительный взгляд своего командира и исчез в предрассветной дымке.
– Двое моих призраков вылетят первыми – как только от них поступит сигнал, что путь свободен, мы должны действовать быстро. Нашу виверну придется переместить в центр – пока Хэдин будет искать и читать нужные заклинания, остальные будут нас прикрывать. А ваша задача – вытащить пленников.
Марш и Грэль согласно кивнули и, не сговариваясь, взялись за руки. Хэдин передвинул поближе закрепленную в специальной «упряжи» книгу, проверил нужные закладки, воины, молча, достали заговоренные мечи, на кончиках пальцев у многих замерцали искры смертоносной магии. Две темные тени бесшумно скользнули вперед – разведчики-призраки словно слились со своими вивернами, делая и их практически невидимыми в неверном свете отступающей ночи. Опасное предприятие, не имеющее права на провал, началось.

…Ожидание усыпляло. Это было непостижимо, но сейчас, когда от спасения Анириена отделяло всего лишь несколько часов, принц совсем не ощущал волнения. Напротив, он давно уже не чувствовал себя настолько спокойным, если не сказать безразличным. Слишком много часов, дней, бесконечных месяцев Анириен только и делал, что продумывал все возможные варианты их с Джази спасения. Появление в замке гостей из-за Перевала казалось чудом – даром небес! План родился в голове принца словно сам по себе – вот теперь, наконец, пригодились собираемые весь этот год по крохам знания о расположении башен, комнат, лестниц и садов, о системе охраны замка от непрошеных гостей, о привычках и распорядке жизни хозяев и прислуги. Узнать, куда милорды спрятали драгоценный документ, закрепляющий их права на золотого рыся, не составило труда – к этому времени никто из стражников не удивлялся частому появлению Анириена в господских покоях, к нему привыкли настолько, что почти перестали замечать. Принцу понадобилось не более часа, чтобы обнаружить искомое в потайной нише под широким ложем в спальне старшего хозяина. И он уже тогда знал, на что придется пойти, чтобы это выкрасть.
Анириену несказанно повезло, что его новые союзники оказались магами: его снабдили и магическим огнем, для того чтобы подать сигнал, и опьяняющим зельем, после которого милорды, утолив свою похоть, заснули мертвым сном и должны были не пробудится как минимум до полудня. Заговорщикам оставалось надеяться, что без точных приказов своих хозяев стража замка не сможет оказать достойное сопротивление боевым магам Маршана и призракам Алуна.
Теперь, когда больше не нужно было ничего придумывать, когда принц сделал уже все, что от него зависело, оказалось, что и волноваться тоже больше не о чем. Сегодня или никогда. Либо сегодня они с Джазиен будут на свободе, либо он – последний мужчина из Дома снежных рысей – спрыгнет вниз на вымощенный камнями двор из самого высокого сада в замке. Главное – они должны спасти Джази.
«Я должен увидеть, как она улетает отсюда – остальное неважно…» – думал Анириен, вглядываясь воспаленными глазами в неумолимо светлеющее небо. Боль разливалась по всему телу, не затихая, а, напротив, усиливаясь, принц чувствовал, что у него начинается лихорадка, губы пересохли, а глаза закрывались сами собой. Сегодняшняя ночь укрепила юношу в своем решении – больше он не выдержит в качестве раба ни одного дня. «Спасение или смерть – все решится сегодня…»
Несколько черных точек на грязно-сером небосводе показались Анириену миражем, навеянным лихорадкой. Они взвились вверх, стремительно увеличиваясь, и тут же пропали за одним из черных «зубцов» горного хребта. «Неужели…»
Прошло еще около часа. Принц каждую минуту ждал, что что-то произойдет – либо он услышит возню в башне, где держат пленников, либо в сад ворвутся нежити, чтобы схватить его. Юноше казалось, что удары его измученного сердца отмеряют слишком медленно ползущие секунды, он даже попробовал их считать, чтобы только больше ни о чем не думать. Но, когда за стеной сада послышался неясный шум, а затем на фоне рассветного горизонта выросла фантастическая фигура крылатого чудовища с замотанным в серый плащ воином на спине, облегчение было настолько сильным, что Анириен смог лишь протянуть руку по направлению к спасителю – и тут же потерял сознание…

…Верин сидел, прислонившись к холодной каменной стене, глядя сухими глазами в пространство перед собой. Сна не было, как, впрочем, все последние дни, с тех пор как в его видениях к нему перестал приходить Грэль. Рысенок воспринял это на удивление спокойно, почти как данность. Наверное, следовало подумать о том, как теперь жить, ради чего, да и стоит ли вообще… При этих мыслях Верин кидал виноватый взгляд на Джази – да, конечно, у него оставалась она и их будущие дети… Но почему-то юноше нисколько не становилось легче от своего предполагаемого отцовства. Потеря любимых супругов казалась невосполнимой.
«Буду ли я жить… или милосердная судьба оборвет нить моего никчемного существования… но мое сердце никогда не перестанет болеть, оплакивая вас, вашу любовь и заботу…» – думал Верин, в который раз перебирая в памяти – как бесценные жемчужины – образы Маршана и Грэля, картины их счастливой жизни втроем, ласковые слова, которые ему никогда больше не суждено услышать.
Эта ночь ничем не отличалась от предыдущих – такая же душная, обманчиво спокойная, наполненная неясными шорохами. Сколько еще их будет таких бессонных, тоскливых ночей? Верин тихо вздохнул, стараясь не разбудить беспокойно спящую у его ног Джазиен, и в тот же миг услышал странные звуки: как будто за стеной его темницы что-то происходило, кто-то скребся, дышал, перешептывался…
«Я схожу с ума» – с горечью подумал рысенок, однако безумная надежда заставила затаить дыхание, юноша, как мог, напрягал слух, чтобы расслышать еще хоть что-то, больше всего на свете боясь, что ему и, правда, лишь показалось. Воздух в комнате вдруг словно стал плотнее, Верин ярко ощущал присутствие совсем рядом еще кого-то – каких-то существ, он даже мог сказать, что их много, он как будто слышал их мысли, чувствовал, каким волнением они охвачены. Юношу парализовал страх – теперь он мог поклясться, что ему не чудится, что это не игры воспаленного отчаянием воображения, но откуда здесь взяться кому бы то ни было – в строго охраняемой каморке на верхушке самой высокой башни замка?!
Тихий, но явственно различаемый скрежет заставил рысенка поднять голову: их единственное окошко почти под самым потолком, как обычно, было забрано решеткой – вот только сейчас Верину казалось, что эта решетка… нет, этого решительно не могло быть… Разве могут толстые железные прутья оплывать, как восковые свечи, теряя свою форму и стекая по каменной стене мутными потоками? Боясь отвести взгляд от странного видения, рысенок осторожно отполз подальше, инстинктивно закрывая своим телом безмятежно спящую Джази.
Но, когда в освободившемся проеме окна вдруг показалось незнакомое мальчишеское лицо в обрамлении рыжих волос, Верин не выдержал и тихо вскрикнул. Правда, он тут же закрыл рот обеими ладонями, потому что веснушчатая физиономия в оконном провале сначала подмигнула рысенку по-приятельски, потом нахмурилась и покачала головой, словно запрещая шуметь, а затем незнакомец, сумевший неведомым образом оказаться по ту сторону темницы, приложил палец к губам.
– Ты – Верин? – спросил рыжеволосый юноша так тихо, что слова скорее угадывались, чем были слышны; рысенок медленно кивнул головой, совершенно отказываясь понимать, что происходит.
Лицо незнакомца тут же пропало, с той стороны темницы снова послышалась какая-то возня, а в следующее мгновение почти вся стена напротив рысенка засветилась мягким серебряным светом. Верин ахнул, вцепившись в пушистый ковер, на котором так и остался сидеть. Просто невозможно было поверить в то, что видели его глаза: толстые грубые камни, охваченные непонятным свечением, становились почти прозрачными, а затем исчезали, на их месте образовывался обширный просвет, на фоне которого уже можно было различить силуэты каких-то крылатых тварей, отдаленно напоминающих драконов… На спинах у них сидели темные массивные фигуры, больше похожие на людей или… магов, каких Верин видел в Южном княжестве… Один из наездников казался крупнее остальных, в нем было что-то настолько знакомое, что у рысенка на глаза сами собой навернулись слезы, потому что неоткуда здесь и сейчас взяться Маршану, он, наверняка, уже давно вернулся домой...
– Верин! – тихий вскрик – сразу два таких родных, до боли знакомых голоса – рысенок всхлипнул, прижав руки к сердцу, не в силах поверить, что спрыгнувшие к нему в темницу двое мужчин не призраки, а самые настоящие – его обожаемые супруги.
Еще одно мгновенье – и вот уже юношу с силой прижали к широкой груди. Верин чуть не задохнулся от волнения, от слишком знакомого запаха, его губы уткнулись в чуть солоноватую могучую шею, сильные пальцы старшего мужа до боли сжали плечи рысенка, а сзади к нему прижался Грэль, тихо смеясь и плача одновременно, обнимая сразу обоих своих супругов.
– Родной… котенок наш… наконец-то… – шептал Маршан, уткнувшись лицом в золотые кудри Верина, пряча навернувшиеся на глаза слезы.
Рысенок до сих пор не был в силах произнести хоть слово, но то, как он судорожно хватался за плечи своего старшего супруга, вжимаясь в него всем телом, куда более красноречиво показывало его радость от неожиданной встречи.
– Друзья мои, – послышался тихий взволнованный шепот над самым ухом Грэля, советник Алун приблизился к ним вплотную, чтобы не создавать лишнего шума. – Я безумно рад, что вы наконец вместе, я понимаю ваши чувства, но…
– Да, нужно выбираться отсюда, – сразу опомнился Маршан.
Князь нежно, но настойчиво высвободился из объятий Верина, бережно прикоснулся к его губам легким поцелуем и передал в руки полуэльфа. Рысенок от волнения еле стоял на ногах – по его глазам было видно, что он до сих пор борется с собой, боясь до конца поверить в реальность происходящего. Грэль с облегчением прижал юношу к своей груди, в свою очередь наградив ласковым поцелуем, и кивнул старшему супругу.
– Я запечатаю дверь, чтобы любопытные не сунули нос раньше времени, – тихо пояснил Маршан. – Верин, буди госпожу Джазиен, за стеной башни вас ждет виверна.
Услышав имя девушки из уст князя, рысенок побелел как полотно. Казалось, он только сейчас вспомнил о ее существовании, и мысль о том, что его любимые супруги знают о Джази, пронзила сердце юноши болью стыда и раскаяния. Тем не менее, Верин послушно выпутался из нежных рук Грэля и склонился над все еще спящей девушкой, осторожно потеребив ее за плечо.
Проснувшись и увидев в темнице множество незнакомых людей, Джазиен слабо вскрикнула, но тут же закрыла себе рот ладонью, переведя испуганный взгляд на золотоволосого рысенка. Верин склонился к самому ее уху, путано объясняя, что за ними прилетели его мужья, что их прямо сейчас спасут, только нужно поторопиться, за окном ждут какие-то «виверны» и…
– Нет! – неожиданно всхлипнула Джазиен, еще сильнее сжимаясь в комок, пытаясь отползти в самый дальний угол.
Бывшие в комнате Маршан, Грэль, Алун и несколько воинов удивленно замерли, не веря своим ушам.
– Нет, ни за что! Я не полечу! Я… не могу лететь, Верин, разве ты забыл?! Мы – зооморфы, мы не можем летать! Нет, я не могу! Я не переношу полеты, я умру! А мои малыши?! Им совсем скоро предстоит родиться – что с ними будет там, в воздухе?! НЕТ! Я останусь здесь…
Верину показалось, что воздух в темнице зазвенел от наступившей тишины и ощутимого отчаяния. Все, кто прилетел спасти их, рискуя собственными жизнями, сейчас стояли, молча и неподвижно, не зная, что предпринять. Джази тряслась от еле сдерживаемых рыданий, без остановки отрицательно качая головой – рысенок видел, как из ее глаз падают крупные слезы – растекаются темными пятнышками на ковре. Надежда на спасение становилась тоньше весеннего льда, счастье, которое было так близко, растворялось на глазах, подобно предрассветной дымке.
– Верин… – голос Маршана показался отстраненным и чужим. – Мы должны лететь, пока хозяева не опомнились. Решайся.
Юноша сглотнул подступивший к горлу ком, чувствуя, что еще чуть-чуть – и он потеряет сознание от напряжения. Больше не поднимая глаз, последним усилием воли подползая ближе к своей подруге, Верин с трудом разлепил враз пересохшие губы и еле слышно выдохнул:
– Я остаюсь… Простите меня… Я не могу оставить… ее…их…
В следующее мгновение произошли несколько событий одновременно – Маршан с угрозой в голосе тихо зарычал: «Верин!..», Грэль предупреждающе вцепился ему в руку, чтобы предотвратить непоправимое, а за дверью послышался шум и топот ног, переросшие затем в глухие удары и проклятья. Люди в комнате заметались – кто к двери, усиливая магическую защиту, кто к спасительному пролому в стене башни, проверяя, не нападают ли на них снаружи. Маршан, потемнев лицом от отчаяния, сжимал в объятьях почти бесчувственного Грэля, а Верин сидел, прислонившись плечом к рыдающей Джазиен, желая, чтобы все это поскорее закончилось – уже неважно как. Единственным, кто не потерял голову во всей этой неразберихе, оказался Алун. Тихо рявкнув пару раз на воинов, приказав им готовиться к быстрому отлету, вампир что-то шепнул на ухо князю, а затем подскочил к забившимся в угол пленникам.
– Ну, вот что, юноша, истерики будете устраивать у нас в замке, до него лететь всего ничего, если нам не успеют помешать. И без возражений! Марш к своим мужьям, а о госпоже я позабочусь…
Верин с непониманием и ужасом следил за тем, как незнакомый седовласый мужчина с очень властным голосом взял Джази за плечи, пристально вглядываясь в ее лицо – и через миг девушка начала бледнеть, задыхаться и терять сознание.
– ЧТО?! Что вы делаете? Джази!.. – вскричал рысенок, совершенно теряя голову от страха за свою подругу.
Он вцепился было в плечо вероломного негодяя, но последний уже подхватил бесчувственную Джазиен на руки, свободной рукой схватил Верина за загривок и потащил обоих к пролому в стене. Дальнейшее произошло слишком стремительно, чтобы оставить рысенку силы и время на сопротивление: его подняли на руки и усадили на небольшого верткого дракончика, которым управлял один из воинов Марша, Джази бережно устроили на другую крылатую тварь – девушку по-прежнему сжимал в объятиях все тот же седовласый мужчина. Их окружили плотным кольцом еще несколько драконов – или «виверн» – Верин вспомнил, как их называли. Юноша видел знакомые лица, где-то близко мелькнула та самая веснушчатая физиономия, которая напугала рысенка в самом начале, впереди маячили фигуры Маршана и Грэля. Все были серьезны и, как казалось Верину, насуплены. Внизу под ними вовсю шумели стражники-нежити, там седлали драконов и готовили погоню, в оставленной темнице уже слышались взбешенные голоса милордов Вадара и Таласа…
Верин почти перестал воспринимать окружающее – он заметил только, что, когда их отряд сорвался с места, стремительно набирая высоту, к ним присоединилась еще одна виверна, так же с двумя седоками на спине, а еще тот рыжий юноша вырвал из какой-то старинной книги листок, пробормотал непонятные слова и выпустил в сторону быстро уменьшающейся башни сноп огненных искр. Шум за спиной усилился: крики, магические вспышки, глухие удары – все это оставалось позади, постепенно заглушаемое свистящим в ушах ветром.
Прошло еще некоторое время, и Верин осмелился оглянуться по сторонам. В чистом утреннем небе летел на восток, подальше от мрачного замка, небольшой отряд отчаянных смельчаков. Погони не было, впереди, слепя глаза, поднимался огромный алый диск солнца.
Рысенок тихо выдохнул, закрывая полные слез глаза. Они были спасены.

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь тридцатая.

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ восьмой.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

Розоватый луч заходящего солнца скользнул с колен, переместившись к подставке для ног, а оттуда – почти к самому окну. Наступал вечер, на улице неумолимо темнело, пора было зажигать свечи. Девушка проследила за лучом взглядом, задумавшись, и уколола палец. Капелька крови сорвалась прежде, чем Джази успела отдернуть руку – на незаконченной вышивке расплылось уродливое багровое пятно. Раздраженно вздохнув, девушка отбросила от себя пяльцы, они беззвучно приземлились на толстый ворсистый ковер, не потревожив сон рыжеволосого мальчишки, по-кошачьи свернувшегося клубочком неподалеку. С тех пор, как со двора перестали доноситься звуки хлопающих крыльев улетающих драконов, Верин погрузился в странный, похожий на забытье сон. Джази немного поплакала, но затем решила, что так лучше – во сне, по крайней мере, юноша забывал о своем горе.
Джазиен закусила губу и стала медленно и осторожно выбираться из своего кресла. Она уже привыкла к своей неповоротливости, и к тяжести округлого живота, и к постоянной ломоте в пояснице – как и к нередким толчкам внутри. Малышам было тесно, и они готовились родиться в этот мир… в этот жестокий мир, где им придется с рождения выполнять чужую волю, и вряд ли им дадут в полной мере насладиться родительской лаской. Джазиен стиснула зубы, загоняя в самый дальний уголок сердца свои страхи и тревоги. У нее еще будет время оплакивать судьбу своих первенцев, как, впрочем, и следующих детей. Джази прекрасно понимала – раз Верина оставили с ней, значит, жестокие хозяева надеются на то, что от них будет еще потомство. Девушка грустно улыбнулась, поглядев на своего ненареченного супруга. Совсем еще мальчик, милый, ласковый, заботливый… Она любила его как брата, и никогда не сможет относиться как к мужу, сколько бы их не заставляли сливаться в страстных объятьях долгими ночами. Верин старался, чтобы ей было хорошо, был осторожен и нежен, но… сердце Джази молчало даже тогда, когда ее тело поддавалось ласковым прикосновениям. А сердце ее золотоволосого «братишки» было наполнено любовью к его настоящим супругам. И Джазиен ни в коем случае не хотела соперничать с ними, отнимать эту любовь.
Несильный, но ощутимый внутренний толчок заставил девушку охнуть и улыбнуться. Успокаивающе положив ладони на свой живот, она принялась тихонько напевать старинную песенку, которая осталась в ее памяти еще с далеких детских лет…
Звук приглушенных шагов, а затем скрежет отпираемого замка вывел Джазиен из задумчивости. Дверь отворилась, и в комнату вошел милорд Талас в сопровождении двух низкорослых прислужников, замотанных в черные плащи. Кинув презрительный взгляд на замершую в страхе девушку, милорд, слегка покачнувшись, направился прямиком к спящему Верину. По его масляному взгляду, по ярко-розовым пятнам на щеках и нетвердой походке Джази с ужасом поняла, что младший хозяин пьян. Его неожиданное поведение, да еще в таком состоянии, могло означать только то, что он, наконец, решил осуществить свой мерзкий план, и никакие доводы и угрозы его брата сейчас не имеют для него значения. О том, что Талас мечтает заполучить золотого рысенка в свою постель, в замке не говорили только немые, и Джазиен, немного понимающая местное наречие, наслушалась об этом предостаточно. И сейчас – судя по виду и поведению милорда, Верину действительно грозила опасность.
– Ах, какой сладкий… представляю, каким он будет горячим и податливым со сна… – бормотал Талас, пожирая юношу похотливым взглядом; потирая руки, милорд кивнул своим слугам, указывая на «добычу». – Забирайте его. И рот заткните, чтобы не орал на весь замок… раньше времени…
Слуги, молча, поклонились и двумя темными тенями скользнули ближе к рысенку, но, не сделав и пары шагов, замерли в нерешительности. Метнувшись серебряным лучиком, между ними и лежащим в глубоком сне юношей выросла Джазиен. Ее глаза сверкали в наступающих сумерках настоящей сталью, белоснежные волосы растрепались, а выпирающий круглый живот выглядел даже устрашающе, создавая настоящую преграду для насильников.
– Только попробуйте тронуть его, и я выцарапаю вам глаза, – прошипела Джази, удивительно напоминая сейчас большую рассерженную кошку.
Темные фигуры невольно попятились назад: хоть на снежноволосой фурии и были надеты сдерживающие магию браслеты, выглядела она очень убедительно.
– Кто это у нас рискнул подать голос? – буркнул Талас, зло сверкнув глазами на потерявшую почтительность рабыню; оттолкнув бесполезных слуг, он решительно двинулся на Джази, которая пригнула голову, по-кошачьи выгнув спину. – Я тебя сейчас проучу, маленькая бестия! А ну, прочь с дороги!
Милорд протянул руку, чтобы оттолкнуть девчонку, и тут же ахнул, замерев на месте: Джази приставила к своему горлу небольшие острые ножнички для вышивки.
– Еще один шаг, и я распорю себе горло, – звенящим от ненависти голосом четко проговорила девушка. – Думаю, Ваш брат не обрадуется, если потеряет из-за Вас свой единственный шанс заполучить редких чистокровных зооморфов.
Разбрызгивая слюну в бессильной злобе, влиятельный милорд сыпал такой площадной бранью, что в другое время Джазиен умерла бы со стыда. Но сейчас она держалась из последних сил, не опуская руку с ее единственным оружием и настороженно следя за каждым движением непрошенных гостей. Высказав все угрозы и проклятья, какие только смог придумать, хозяин выкатился из темницы несолоно хлебавши, прихватив своих слуг и так хлопнув дверью, что в распахнутом оконце зазвенело стекло.
Только когда милорд покинул их обиталище, Джази позволила себе уронить руку и, всхлипывая, медленно опустилась рядом с беззаботно спящим Верином, прижавшись к нему всем телом. От пережитого ее сотрясала крупная дрожь, а зубы не желали разжиматься, по лицу Джазиен текли слезы, которые она не в силах была остановить. Приподнявшись на локте, девушка тревожно вгляделась в спокойное расслабленное лицо золотого мальчишки, ставшего ей и братом, и супругом, и отцом ее детей.
«Сегодня я защитила тебя, так же как ты не раз оберегал меня. Насколько хватит наших сил и смелости? Как долго еще мы сможем избегать страшной участи всех рабов? Какое наказание нам придется понести за мой сегодняшний безрассудный поступок?» – обуреваемая тревожными мыслями, Джази не сомкнула глаз до самого рассвета, оберегая сон Верина, так и не узнавшего, какой опасности он подвергался.

***
Как плохо быть таким доверчивым и наивным… Разве можно верить снам, когда они настолько далеки от жестокой реальности? Верин ощущал себя безмерно уставшим, больным – от этой тоски, от чувства безысходности, от страха потерять хотя бы и эту призрачную надежду, если не на спасение, то на зыбкую связь с прошлым… со своим прекрасным прошлым, в котором он был свободен, счастлив, любим. Странное дело, даже мысли о том, что он сам своими руками разрушил последний шанс быть спасенным Маршаном и Грэлем, не приносили столько боли, сколько причинял страх больше никогда не увидеть один из тех чудесных снов, в которых ему являлся средний супруг. Верин боялся самой мысли, что он сходит с ума, но эти сны были слишком реальны…
Бывало, что просыпаясь, юноша ощущал аромат волос полуэльфа, он витал в комнате еще какое-то время, постепенно смешиваясь с запахами раннего утра и собирающегося дождя, его слабый след оставался на подушке Верина, на его пальцах… Иногда рысенок готов был поклясться, что его губы припухли и чуть саднят, как будто кто-то не отпускал их всю долгую ночь, терзая сладкими жадными поцелуями, его соски становились чувствительными даже к легким прикосновениям тонкой батистовой рубахи, а на свободных ночных шароварах обнаруживались засохшие белесые потеки…
Верин готов был отдать половину жизни за то, чтобы эти сны не оставляли его, он невольно старался продлить их, все время проводя в полудреме, почти перестав обращать внимание на то, что происходит вокруг него. Все его существование в эти страшные дни свелось к чудесным снам или их ожиданию. Если бы не плачущая Джази, стоящая перед ним на коленях с умоляющим взглядом, он бы и есть перестал вовсе – чтобы не спугнуть свои видения, не отвлекаться от них.
И все же в один из дней – на второе или третье утро после того злополучного пира в честь гостей с юга, произошло событие, ненадолго «разбудившее» Верина, заставившее его встрепенуться, встать со своего обычного места на пушистом ковре около ложа Джази, и подойти под их единственное окошко. День выдался душным, слуги, принесшие утром завтрак для молодых пленников, широко распахнули ставни, надеясь заманить в тесную комнатку наверху самой высокой башни хоть небольшой ветерок. Звуки со двора обычно, несмотря на высоту их жилища, довольно отчетливо долетали до слуха Верина и Джази, нередко являясь их единственным развлечением. Вот и в это утро необычное оживление за окном привлекло внимание Джазиен, а затем и Верина. Юноша с трудом, на онемевших от долгого лежания ногах, подошел к высокой деревянной скамье и взобрался на нее, прижимаясь лбом к нижнему краю оконного проема. Он ни с чем не мог спутать эти звуки, знакомые еще со счастливых времен жизни в замке южного князя: многочисленные воины и драконюхи выводили во двор боевых драконов, проверяли сбрую, выстраивали в удобном для взлета порядке, переругивались и перекидывались шуточками, покрикивали на особо задиристых ящеров, отгоняли мальчишек… Верин закрыл глаза и до боли вжался лбом в каменную кладку под окном. Он слышал родной южный говор, он мог мысленно представлять знакомые лица и огромные кожистые крылья, отливающие багровым пламенем…
Грозный рык Маршана заставил рысенка вздрогнуть и побледнеть еще больше, звяканье цепей, скрежет когтей по камням, прощальные возгласы, залихватский свист направляющего мага…
Верин стоял, прижавшись всем телом к холодной безразличной стене его темницы, пока вдалеке не затихли последние звуки удаляющейся кавалькады драконов. После чего юноша тихо стек вниз, в объятья Джази. Слез не было, как и каких-то вообще чувств и эмоций. А в голове крутился только один вопрос: «Как можно быть таким доверчивым и наивным? Сколько можно верить снам?!» Но по всему выходило, что теперь-то точно у него остались только сны… видения…миражи… призраки былого счастья…
В этот раз он заснул почти сразу, несмотря на неурочный час и доносившийся со двора гул уже привычной дневной суеты. И сразу, как только сознание Верина затуманилось, он оказался в объятьях Грэля. Они летели на Огненном – ветер бил в лицо, наполняя сердце ликованием, а тело дрожью; рысенок чувствовал, как его крепко обнимают руки полуэльфа, нежные губы прижались к чувствительному местечку за ухом. Внезапно Верин напрягся и дернулся в сторону, противясь ласке.
– Все это только сон… Это обман! Ты всего лишь снишься мне! – голос юноши звенел от обиды и еле сдерживаемых слез.
Но Грэль непостижимым образом тут же оказался перед ним, он взял лицо рысенка в свои ладони и принялся покрывать легкими поцелуями.
– Так нужно, любовь моя. Прошу, потерпи, осталось совсем немного. Мы должны были улететь – для того чтобы беспрепятственно спасти тебя. Доверься нам, малыш, очень скоро ты будешь на свободе… А теперь спи…
Верин знал, что не должен верить обманчивым видениям, столь далеким от жестокой реальности, но он не мог противиться таким желанным ласкам и обещаниям. Тихонько всхлипнув, юноша закрыл глаза, расслабляясь, падая в ласковые объятья, отдаваясь любящим рукам… мечтая никогда не просыпаться…

***
Полуэльфу не нравилось собственное отражение в зеркале. За эти последние дни он словно постарел еще на сотню лет, серебро волос потускнело и теперь больше напоминало седину Алуна, кожа отливала болезненной прозрачной бледностью без намека на прежний жаркий румянец, пальцы на руках стали тоньше и суше, заострились черты. Грэлю казалось, что он медленно тает, как свечной огарок. Все его силы уходили на то, чтобы поддерживать Верина в его снах, и чем более реальными становились их странные встречи, тем слабее становился полуэльф. Его самого постоянно клонило в сон, аппетита не было – он ел, только чтобы поддерживать быстро уходящие силы. Маршан как-то обмолвился, что в забытьи Грэль снова становился собой прежним – страстным, сильным, неутомимым… но проснувшись, он напоминал лишь собственную бледную тень.
Полуэльфу некогда было пугаться этих перемен или печалиться о них: он старался быть рядом с Верином всем своим существом – так часто и полно, как только позволял ему чудесный дар. И даже если бы Грэль точно знал, что подобное слияние душ в конце концов отнимет у него и саму жизнь, он ни за что не отказался бы от возможности прижать к груди своего рысенка, высушить поцелуями его слезы, баюкать его в своих объятьях. Полуэльф знал, что Маршан, заставая своего среднего супруга в очередном сонном забытьи, брал его на руки и сидел так ночи напролет, тщетно пытаясь поделиться своей силой. Осунувшееся лицо мужа, когда Грэль пробуждался в его объятьях, горело мрачной решимостью.
– Как только Верин окажется дома, мы вернем тебе силы. Я переворошу все свои магические книги, найду лучших лекарей… Ты только продержись, прошу…
И Грэль старался держаться. Он экономил силы, почти не выходил из спальни, дремал на балконе, насыщаясь свежим воздухом, пил подогретое вино, которое ему приносил заботливый Алун, если Маршан был занят. Надежда на освобождение рысенка, которая многократно усилилась после их неожиданного знакомства с Анириеном, также придавала сил, теперь действительно нужно было всего лишь выиграть время.
Грэль очень хорошо понимал, какую боль они причинят Верину своим отлетом. Полуэльф видел все страхи и сомнения рысенка, как на раскрытой ладони, он знал, что золотой котенок не доверяет своим видениям, предпочитая всего лишь забываться в них. Но князь с советником не стали рисковать и пытаться передать Верину весточку – Анириен предупредил, что в замке нельзя доверять ни единой душе, ни живой, ни мертвой, а уши и глаза здесь повсюду. Поэтому гости с юга шумно и вполне дружелюбно простились с хозяевами, вручив им внушительный свиток заверенный советником королевы, со списком требуемых даров, как компенсации за оставляемого в замке бывшего младшего супруга.
Грэль изо всех сил старался держаться равнодушно и независимо, игнорируя в равной степени и заинтересованные взгляды, и просто любопытствующие, и сочувственные. Взобравшись на Огненного, подсаженный чересчур любезным Таласом, с трудом сдержав дрожь омерзения от прикосновения этого чудовища, полуэльф с облегчением прижался спиной к могучей груди мужа. Послышались отрывистые команды, свист и звон упряжи, драконы один за другим начали тяжело подниматься в воздух…
Чужая боль полоснула по сердцу настолько остро, что Грэль со свистом вдохнул воздух и до крови вонзил ногти в поддерживающую его руку Марша. Полуэльф ощущал эмоции Верина так ясно, словно рысенок каким-то образом сумел вселиться в его тело и разум. Медленно повернув голову, Грэль поднял взгляд к самой верхушке невзрачной дальней башни, под крышей которой черной точкой виднелось единственное оконце.
«Теперь я знаю, где тебя искать, котенок», – вымученно улыбнулся полуэльф, стараясь расслабиться и выдохнуть, чтобы не напугать еще больше бледного от волнения князя…
…До владений Алуна было полдня лету. Они не стали скрывать своего намерения погостить у советника, сославшись на еще неокрепшее здоровье Грэля, которому было не под силу выдержать долгий путь домой. Милордам Вадару и Таласу совершенно незачем было знать, что в замке их влиятельного соседа полным ходом ведется подготовка к тайному и опасному предприятию, задуманному с целью похищения драгоценных пленников Черного Трезубца. Алун послал зашифрованное магическое послание своему супругу сразу же после той памятной ночи, когда Анириен выложил им рискованный план спасения Верина. Советник так преобразился, предвкушая встречу с любимым мужем, что невольно заражал всех окружающих своим оптимизмом и уверенностью.
Грэль то и дело посматривал на непривычно взволнованного, светящегося от радости Алуна и слабо улыбался. Полуэльф не мог представить существо, которое покорило сердце сурового вампира, сделав его похожим на влюбленного мальчишку.
«Кем же окажется пресловутый Хэдин? Тоже вампир? Большой и грозный, еще более могучий, чем наш друг советник? Или… Никогда не поверю, что Алун влюбился в бледного выцветшего некроманта с замогильным голосом…» Чем ближе кавалькада драконов подлетала к владениям советника, тем большее любопытство овладевало полуэльфом.
– Хм, никогда не думал, что наш друг-вампир умеет так мило краснеть, – шепнул Маршан на ухо мужу, помогая ему соскользнуть с Огненного, когда они наконец опустились в большом квадратном дворе.
Замок советника был вполне типичным для здешних земель, очень надежным и добротным, а после Черного Трезубца казался даже приветливым. Встречать хозяина высыпала целая когорта живых скелетов, один из которых, к слову, сообщил, что «молодой хозяин задремать изволили, в библиотеке-с».
– Не будите, сам найду, – буркнул Алун, кинув виновато-счастливый взгляд на гостей.
– Иди уже, мы тут сами разберемся, если твои слуги покажут, что к чему, – тихо засмеялся Маршан, хлопнув друга по плечу.
Раздав соответствующие указания скелетам, советник быстро скрылся в боковой галерее, от нетерпения чуть не пустившись бегом.
– Счастливец этот Хэдин, – пробормотал Грэль в шею князя, стараясь не завидовать чужой радости.
Их на удивление быстро и расторопно разместили в уютных гостевых покоях, приготовили ванну, принесли вино и фрукты. Полуэльф даже успел немного подремать на плече у князя – легко, не проваливаясь в привычный колдовской сон, почти не теряя связи с действительностью – как скоро им передали приглашение присоединиться к хозяевам в пиршественной зале.
Грэль шел по полутемным галереям, с любопытством разглядывая портреты на стенах – изображенные на них бывшие хозяева замка были все сплошь мрачные, хоть и не лишенные холодной красоты, но она скорее пугала, чем притягивала взгляд. Около одного из больших полотен в тяжелой раме полуэльф остановился, потянув мужа за рукав. На холсте были в полный рост изображены Алун и какой-то сумрачный, опирающийся на внушительный меч господин, суровый жесткий взгляд которого подавлял даже фигуру стоящего рядом советника.
– Неужели это он? Хэдин? – недоверчиво прошептал Грэль, пытаясь представить этих двоих по-настоящему влюбленными, наполненными нежностью.
– Нет, я думаю, это Гвил – первый супруг Алуна, – вполголоса ответил Маршан. – Он умер…хм… дважды, второй раз как раз от руки нынешнего супруга – Хэдина. Вообще, это запутанная история, надо как-нибудь попросить советника снова рассказать ее во всех подробностях.
Пораженный услышанным, Грэль, молча, проследовал за князем в пиршественную залу. Теперь уже он ожидал увидеть настоящего богатыря – не иначе могучего колдуна, раз тот одержал победу, убив такого жестокого воителя, каким, по-видимому, был этот Гвил. Но когда гости с юга, наконец, вошли в просторную комнату, наполненную аппетитными запахами, навстречу князю с супругом поднялся совсем юный худощавый эльф с необычным медным оттенком волос. Грэль не смог скрыть своего изумления, он так и стоял, широко распахнув глаза, пока Хэдин обходил стол, чтобы лично проводить дорогих гостей к их местам. Юноша неуловимо напоминал Верина – и цветом волос, и немного угловатой грацией не так давно повзрослевшего подростка, и лукавым блеском чуть раскосых глаз, правда, карих, а не золотых. Было видно, что в этом доме Хэдин чувствует себя хоть и младшим, но хозяином, и прекрасно знает, что ему простят любые проказы.
– Приветствую вас, князь Южных земель и доблестный эльф…ой… то есть… Хм! – Хэдин, запнулся, вглядываясь в лицо Грэля, а потом широко и по-настоящему приветливо улыбнулся. – Доблестный полуэльф! Присаживайтесь к столу, ужин ждет!
– Он тоже полуэльф! – возбужденно шептал Грэль супругу, пока они шли к своим местам. – Только я не могу разобрать, с каким народом смешана его кровь…
– Моя мать была лесной дриадой, – усмехнулся Хэдин, который, оказывается, обладал отменным слухом.
Он уселся рядом с Алуном, привычным жестом положив ладонь поверх руки вампира.
– А моя – человеком, – улыбнулся в ответ Грэль.
Он чувствовал теплоту и нежность по отношению к новому знакомцу и был искренне рад за советника. Последний же, казалось, помолодел рядом с супругом, и выглядел как сытый довольный жизнью кот.
За ужином хозяева и гости вели неспешные беседы о том о сем, стараясь лучше узнать друг друга. Хэдин только на первый взгляд показался гостям слишком юным для роли младшего хозяина замка. В свои двадцать с небольшим, будучи супругом советника уже четвертый год, рыжеволосый полуэльф фактически полностью нес на себе тяготы управления большим хозяйством в отсутствие мужа. И, как убедились Маршан и Грэль, паренек неплохо справлялся. Кроме того, он продемонстрировал недюжий ум и отличное чувство юмора, так что к окончанию трапезы гости с юга чувствовали себя как дома и выразили советнику искреннее восхищение его выбором.
Однако никакие новые знакомства и светские беседы не могли отвлечь князя с супругом от мыслей о своей беде. Поэтому сразу после ужина Алун пригласил гостей в свой кабинет, где они и расположились вчетвером, склонившись над заботливо расстеленной картой здешних земель.
– Вот мы, а вот Трезубец, – показывал пальцем Хэдин. Глаза юноши горели в предвкушении, было видно, что он с удовольствием принимает участие в рискованном предприятии, которое затеял его старший супруг. – Если полетим здесь, где вы летели, о нашем приближении хозяева замка узнают часа за три. Видите эти две вершины? У них тут сторожевые посты. Так что мы полетим вот тут – придется сделать небольшой крюк, зато выиграем время. Для драконов тут тяжелый участок, поэтому этот перевал не так уж и охраняется, но наши виверны…
Грэль слушал молодого хозяина замка, ощущая, как взволнованно бьется сердце. Пожалуй, до этого момента он еще не думал о том, насколько в действительности сложен и опасен их безумный план. Алуну, кажется, пришла в голову та же мысль.
– Ммм… все просто отлично продумано, но мне кажется… тебе совершенно не обязательно лететь вместе с нами... как и достопочтенному Грэлю. Чем меньше народа…
– Что?! – одновременно с одинаковым возмущением в голосе воскликнули два полуэльфа.
– Я все придумал! Я уже все приготовил для полета! И теперь я должен остаться дома?!
– Без меня вы даже не найдете котенка! Без моего внутреннего видения и нашей связи! Собираетесь стучаться во все башни замка?!
Маршан и Алун переглянулись и, усмехнувшись, подняли руки, сдаваясь под натиском своих своенравных супругов. Когда формальности были окончательно улажены, обсуждение «военного» плана пошло живее. Теперь уже и Грэль мог внести коррективы, вспоминая расположение той отдаленной башни, в которой, он был уверен, держали Верина, а Маршан подробно выспрашивал все о вивернах – ближайших родственниках драконов, которых у них на юге не водилось.
– Пока не водилось! – азартно заявил Алун. – Как только весной мои красавицы отложат яйца, я пришлю гонца – сам лично приедешь и отберешь дюжину!
По словам советника, виверны хоть и уступают драконам в размере и мощи, но зато более юркие и быстрые, а боевой злобы и выносливости им не занимать. По всему выходило, что для их сомнительного предприятия виверны подходят как нельзя лучше. Оставался самый главный вопрос: как именно вызволить Верина и Джазиен из темницы?
– Анириен подаст сигнал, что все готово, и через несколько часов мы должны быть на месте, снежного рыся подхватим вот здесь, в верхних садах, отсюда до башни Верина всего несколько метров вверх и вправо… И что дальше?
Маршан оглядел заговорщиков и тяжело вздохнул.
– Я могу закинуть в башню своих воинов, и пока они затеют заварушку, вы проберетесь к темнице…
– Нас перебьют раньше, чем мы сможем пробраться к башне, – поморщился Алун. – Анириен прав, все нужно сделать без лишнего шума. Думаю, будет лучше, если я пойду впереди и просто напросто вытяну жизнь у стражников в темнице Верина… Если, конечно, там не будут стоять мертвые зомби, у которых вытягивать в общем-то нечего…
– Подождите-ка! – Хэдин вдруг сорвался с места и выскочил из кабинета. Уже через несколько минут он вернулся, держа в руках пухлую старинную книгу.
– Здесь собраны заклинания абсолютно для всего! – карие глаза рыжеволосого полуэльфа сверкали радостью и самую малость превосходством, даже гости залюбовались статным юношей, еще больше затосковав по своему золотому котенку.
Проведя еще около часа за выбором нужных заклинаний, заговорщики остановились на нескольких, по их мнению, годных, заложив их заговоренными закладками, и отправились отдыхать и набираться сил. Сигнал из Трезубца мог поступить в любой момент, поэтому оседланные виверны мирно дремали в темном дворе рядом со своими погонщиками, а воины Марша и Алуна, как и сами хозяева и гости замка, легли спать, не раздеваясь, положив неподалеку оружие и плащи-невидимки.

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь двадцать девятая.

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ седьмой.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

Грэль устало потер воспаленные веки и душераздирающе зевнул. Треволнения последних дней, казалось, выпили из него все соки – полуэльф чувствовал себя опустошенным, все его чувства притупились, а тело ныло, словно умоляя своего хозяина хоть немного поспать. И все же, несмотря на смертельную усталость, сон не шел: здесь, в замке хитрых и изворотливых милордов, Грэль невольно каждый миг ожидал новых неприятностей. Возможно, будь с ним рядом князь, полуэльф позволил бы себе немного вздремнуть, но, увы – Маршан вместе с советником отправился проведать воинов и драконов на случай, если им придется срочно покинуть замок. Полуэльф вытянулся на мягкой постели, закинул руки за голову и принялся в который раз вспоминать события прошедшего дня.
Это могло показаться странным, но к тому времени, когда Верин предстал перед своими супругами в парадной зале Трезубца, Грэль уже понял, что произойдет. Он почувствовал отчаяние и смертельную тоску юноши почти сразу, как только мерзавец Талас отправился за рысенком. Теперь, когда Верин был так близко, Грэль мог читать его мысли словно раскрытую книгу. Он понял, что коварный милорд поставил рысенку невыполнимое условие, а вглядевшись хорошенько в наглые алчные глаза Вадара, полуэльфу стало ясно, что никакие уговоры, приказы королевы и выкупы тут уже не помогут. Единственное, о чем до боли в сердце жалел Грэль, это о невозможности предупредить Маршана.
Верин был похож на живого мертвеца. О, нет, с его физическим состоянием было все в порядке, полуэльф даже успел с удивлением заметить, что их малыш несколько возмужал в неволе, закаленный несчастьями и ответственностью за другое, более слабое существо. Но бледность, опущенные плечи, полный душевной боли голос рысенка разрывали полуэльфу сердце. Увы, под пристальными взглядами хозяев замка было совершенно невозможно предотвратить трагедию: ни предостеречь юношу от поспешных высказываний, ни обнадежить его. Жестокие слова вылетели из уст Верина, раня его близких больнее самого острого кинжала – и дальнейшая реакция Маршана оказалась удручающе предсказуемой.
– Да будет так, – припечатал князь холодным тоном, хотя было видно, что слова даются ему с трудом, что его буквально душат боль и гнев. – Я подпишу бумаги о расторжении брака. Мы оставим ваш замок немедленно.
Пожалуй, именно в этот момент полуэльфа охватило настоящее отчаяние. Ну как же объяснить двум упрямцам – его супругам – что нельзя бросать на ветер столь значимые обещания, не разобравшись хорошенько в том, что происходит на самом деле! Наплевав на все приличия, Грэль бросился к ногам мужа, глотая слезы и умоляя его отложить свое решение, но князь смотрел сквозь него пустым взглядом, ничего больше не слыша и не видя перед собой. Милорды Вадар и Талас уже не скрывали своего ликования. Заготовленный документ появился под правой рукой Маршана словно по волшебству – Грэль только и успел, что отчаянно вскрикнуть, хватаясь за рукав мужа, но размашистая княжеская подпись уже легла на пергамент, подтверждая перед всеми присутствующими, что Верин больше не является чьим-либо супругом и волен жить где и как ему вздумается.
Страшнее этого момента в жизни Грэля, пожалуй, еще ничего не было. Он не помнил, как и кто поднял его с колен и усадил в кресло, как он оказался в гостевых покоях с прохладным компрессом на лбу, когда его успели переодеть в более удобные одежды для отдыха. Как только к полуэльфу вернулась способность воспринимать действительность, он обнаружил рядом с собой советника Алуна, который и поведал ему, как события развивались далее.
– Ох, и наломали вы дров, скажу я вам! Ваши супруги стоят друг друга, любезный эльф, уж не знаю, как вы обычно сдерживаете их темперамент, но сегодня они показали себя во всей красе. Это же надо – наша миссия была почти завершена! Мы бы уже сейчас направлялись в мой замок, праздновать возвращение вашего драгоценного младшего мужа – но нет, похоже, ваши боги сегодня были заняты какими-то более важными делами… – Алун мрачно усмехнулся, покачав головой, но затем его улыбка смягчилась.
– Не расстраивайтесь так, досточтимый Грэль, ничего еще не потеряно, хотя, клянусь магическим шаром королевы, так очень даже может показаться. Будем считать, что легкий путь не оправдал наши надежды. Значит, нам придется потрудиться. К слову сказать, вашему князю я уже прочистил мозги, простите за грубость, он в полной мере осознал, какую ошибку совершил, и сейчас не находит себе места от раскаяния. Ведь даже я сразу заметил, что вашего милого золотоволосого мальчика либо запугали, либо опоили, но уж точно не прельстили радостями проживания в Черном Трезубце! Воистину, любовь ослепляет! Ну, ничего, мы вызволим вашего котенка, как называет его князь, правда теперь нужно заново придумывать как…
Уверенность Алуна подействовала на полуэльфа успокаивающе. Он даже смог не расплакаться снова при виде подавленного, убитого раскаянием Марша, который, не стесняясь советника, опустился на колени у постели своего любимого, утыкаясь мокрым от слез лицом в его протянутые навстречу ладони.
– Прости… Прости меня… Я все испортил… – шептал князь, пока Грэль с грустной улыбкой гладил его по темным локонам.
Когда все успокоились, Алун проверил, не подслушивает ли кто у дверей, и объявил «тайный совет» открытым.
– Вадар с братцем оказались еще хитрее, чем я о них слышал. И это не удивительно – когда-то они умудрились даже нашей королеве так запудрить голову, что она, сделав их своими подданными, отдала этот замок в родовое владение! Но на каждого хитреца всегда находится кто-то хитрее…
Советник поведал князю с супругом, что уговорил Вадара приютить их еще на день – сославшись на болезнь Грэля. За эти немногие часы, которые им разрешили провести в замке, необходимо было выяснить, где содержится Верин, чем именно его так запугали жестокие похитители и как можно освободить его теперь, когда он официально больше не считается мужем влиятельных просителей с Юга.
– Неплохо бы еще выкрасть тот злополучный документ… – задумчиво потер подбородок Алун. – Но, боюсь, Вадар с Таласом будут теперь хранить его как зеницу ока…
…Полуэльф тревожно вздохнул и встал с постели, чтобы распахнуть окно. Им так много нужно успеть сделать за этот день, а они даже не знают с чего начать. Пока что Алун с Маршаном искали способы втереться в доверие к хозяевам замка, Грэль притворялся больным, чтобы выиграть время. Но как долго они смогут так продержаться?
Полуэльф отпил из хрустального графина родниковой воды, которую они набрали по пути к замку в горном источнике – гости старались пить и есть только то, что привезли с собой. Снова опустившись на кровать, застеленную дорогим шелковым покрывалом с причудливым орнаментом, Грэль закрыл глаза и попытался своим внутренним взором найти Верина.

***
Когда закончились силы и слезы, на Верина накатила невероятная усталость. Все тело ныло, словно его били палками, юноша не мог без стона пошевелить ни рукой, ни ногой, но, по правде говоря, ему и не хотелось двигаться. Вместе с физической усталостью пришло полное опустошение, отупение. Казалось, все чувства и эмоции рысенка ушли вместе со слезами, и теперь в его сердце не осталось ничего – ни сожаления, ни обиды, ни боли.
«Наверное, так и будет теперь. Я буду просто жить: двигаться, есть, пить, спать. Как пустая оболочка, равнодушная ко всему. Ради Джази и наших малышей я снова научусь улыбаться и хоть внешне радоваться чему-то, но мое сердце будет пустым – навсегда. И мне все равно, что еще заготовят для меня Вадар и Талас – теперь все равно. Я принадлежу им, и выполню любой их приказ – так же легко, как отказался от своих любимых супругов…»
Перепуганная до смерти Джазиен сначала пыталась утешить своего несчастного друга, затем втянуть в разговор, но натыкаясь на пустой взгляд, устремленный в потолок, наконец оставила Верина в покое. Она могла только догадываться, что произошло там, куда Талас увел рысенка, и, несмотря на то, что ей были неведомы подробности, девушка терзалась чувством вины, понимая, что все случилось из-за нее. Теперь бедняжке оставалось лишь сидеть в своем уголке и тихо всхлипывать, проклиная себя за то, что причинила столько боли дорогому для нее существу.
Усталость брала свое, и Верин стал задремывать, ощущая, как постепенно расслабляются сведенные от напряжения мышцы, затуманивается сознание, выравнивается биение истерзанного сердца. Еще не успев осознать сон это или явь, юноша вдруг оказался в любящих объятьях своего среднего мужа.
«– Ну что же ты натворил, малыш? Почему не рассказал о своей беде? Вместе мы обязательно придумали бы, как вызволить тебя…» – в голосе Грэля не было упрека, лишь ласковое вразумление. Верин льнул к груди полуэльфа, наслаждаясь почти забытым теплом, родным запахом, нежными поглаживаниями по спине и плечам.
«– Как я мог рассказать? Вы были так далеко… так долго не прилетали за мной… А теперь… Что мне делать теперь? Неужели ничего нельзя изменить?!» – юноша почувствовал, как у него предательски защипало в носу, но губы Грэля нежно и уверенно прикоснулись к его губам, посылая по всему телу рой таких желанных мурашек. Верин замер, боясь спугнуть эти ощущения, отчаянно желая, чтобы этот сон – если это сон – продлился еще немного… хоть несколько мгновений…
«– Нет ничего, что нельзя было бы изменить, если этого очень захотеть, – улыбнулся полуэльф. – Но теперь нам придется искать другие пути, и это снова может занять время. Ты уж больше не отчаивайся так, прошу. Знай – мы рядом, мы не оставим тебя!»
Сердце рысенка заколотилось так сильно, что он вздрогнул и распахнул глаза. Снова один – на ненавистном ложе в своей темнице. Неужели это был только сон?! Юноша с трудом поднял руку и прикоснулся к своим губам… Должно быть, его сознание помутилось от горя, но ощущение поцелуя никуда не делось, и Верин мог поклясться, что до сих пор чувствует вкус губ Грэля.
«Может быть, я схожу с ума? Пусть так… Даже если это только мои фантазии – я хочу, чтобы это повторилось вновь. Ведь это все, что мне осталось…»

***
– Друзья мои, у меня хорошая новость! – Алун быстрым шагом вошел в комнату, где Маршан и Грэль отдыхали после обеда, сидя в обнимку и тихо беседуя о делах насущных. – Наши хозяева были вынуждены вспомнить о законах гостеприимства: этим вечером они устраивают в честь нас пир. Это отличный шанс усыпить их бдительность и, может быть, даже узнать некоторые подробности о вашем младшем. Но мы должны хорошенько подготовиться, чтобы никакие неожиданности больше не застали нас врасплох.
Остаток дня трое «заговорщиков» разрабатывали план, по которому Маршан должен был изобразить перед милордами Вадаром и Таласом полнейшее равнодушие к дальнейшей судьбе своего вероломного младшего супруга.
– Пусть они решат, что я оскорблен его изменой и отказом от брака, а я тем временем потребую компенсацию, да такую, чтобы этим прохвостам потребовалось не меньше недели, чтобы собрать все необходимое! За это время мы постараемся вызволить котенка, что бы он там себе не напридумывал.
Было решено, что на праздник отправятся только Марш и Алун – Грэль на всякий случай останется в гостевых покоях, поддерживая слухи о своей болезни, случившейся от слишком сильных переживаний.
– Если бы еще я мог беспрепятственно передвигаться по замку! – сетовал полуэльф, взволнованно меряя комнату шагами. – Я уверен, что смог бы найти Верина – наша внутренняя связь привела бы меня к нему!
Но это было слишком рискованно, потому, когда разодетые в свои лучшие одежды князь с советником отправились на пир, Грэлю осталось лишь дожидаться их в одиночестве. Он постарался успокоиться, отрешиться от всех треволнений, и через несколько минут снова мысленно оказался рядом с беспокойно спящим Верином, согревая его любовью и нежностью.

***
Маршану не составило труда разыграть из себя оскорбленного преданного супруга. Лживые милорды со своими заискивающими улыбками так раздражали князя, что его хмурый вид, не соответствующий праздничной обстановке, выглядел более чем убедительно. Он возлежал на низком ложе в окружении пышных шелковых подушек, краем уха слушая заверения хозяев в их преданности и вечной дружбе, и лениво отправлял в рот то кусочек сочного мяса, приготовленного по местным обычаям в сладковатом соусе, то крупные ягоды розового винограда.
– …Кто бы мог подумать, что судьба сведет нас здесь при подобных обстоятельствах! Мы так сожалеем, князь! Если бы только мы могли хоть как-то компенсировать нанесенный Вам ущерб!..
Марш сдержал хищную ухмылку и важно кивнул головой. «Я заставлю вас компенсировать не только ущерб, но и каждую слезинку обоих моих супругов, жалкие твари!»
– Ну что ж, королева ясно дала мне понять, что я вправе самолично назначить плату за совершенное преступление… – не обращая внимания на жалкие попытки братьев возразить по поводу последнего слова, Маршан небрежно пожал плечами, продолжая свою мысль. – Думаю, завтра нам стоит обсудить, что вы могли бы предложить мне взамен потерянного супруга, потраченных усилий…
– А сколько средств, должно быть, понадобилось на снаряжение поисков и личного визита за Перевал… А подарки королеве!.. – задумчиво поддакнул Алун.
– Я уже не говорю о том, каким идиотом буду выглядеть, вернувшись домой не солоно хлебавши… – посетовал в ответ князь.
Они с советником словно совсем позабыли про бледнеющих и нервно переглядывающихся хозяев, доверительно беседуя между собой. Милорды уже были и не рады, что затеяли этот разговор, и теперь тщетно пытались найти повод отвлечь оскорбленного гостя от опасной темы, все больше грозившей разорить незадачливых братьев.
– Ах, дорогие гости, что мы все о делах да о делах! – воскликнул Талас, когда Маршан принялся перечислять Алуну свои предполагаемые затраты на обратный путь. – Все заботы оставим новому дню, а сейчас – отдыхайте, наслаждайтесь угощением и созерцанием прекрасного!
Милорд громко хлопнул в ладоши, и тот час в пиршественной зале погасло больше половины свечей, создав интимный полумрак. Ярко освещенным остался лишь круг в центре зала, куда, повинуясь второму звонкому хлопку, выбежало несколько танцоров и танцовщиц, одетых в столь прозрачные одеяния, что даже видавший виды советник удивленно приподнял бровь. Где-то в глубине зала тут же зазвучала ритмичная музыка, и тонкие фигурки, освещенные пламенем многочисленных расставленных по кругу свечей, принялись исполнять причудливый танец.
– Дорогие гости могут выбрать любого, кто приглянется вам этой ночью,– зажурчал совсем близко вкрадчивый голос Вадара. – Удовлетворить жар плоти с рабом не является супружеской изменой, наши невольники отлично обучены, они помогут вам забыть о делах и заботах – хотя бы до наступления нового дня…
Маршан почувствовал, как его затапливает ярость. «Отлично обученные невольники?! Не такая ли участь ждет нашего котенка, в том случае если нам не удастся его спасти? А что если… два месяца это большой срок…»
Князь вздрогнул от успокаивающего прикосновения к своему колену и встретился с предупреждающим взглядом Алуна. «Нужно взять себя в руки. Они не должны ничего заподозрить» – словно мысленно пытался предостеречь советник. Марш осторожно разжал кулаки и выдохнул сквозь стиснутые зубы. Да, с этими хитроумными братьями нужно вести себя крайне осторожно. И, несмотря на то, что больше всего на свете князю хотелось свернуть гостеприимным хозяевам их холеные шеи, ему пришлось заставить себя расслабиться и изображать живейший интерес к происходящему в центре залы.
К слову сказать, там было на что посмотреть. Такой неприкрытой чувственности и открытого предложения своего тела, которое демонстрировали совсем еще юные рабы и рабыни, Марш не видел даже во дворце Восточного владыки. Танцоры разве что не совокуплялись друг с другом, вплетая в свой танец совершенно недвусмысленные движения и прикосновения. Не прошло и нескольких минут, как князь почувствовал себя крайне неуютно, словно присутствует в чужой спальне в самый неподходящий момент. Он украдкой бросил взгляд на советника и увидел, что тот изо всех сил пытается сохранить невозмутимый вид, хотя в его глазах пляшут смешинки.
– Ну, держись, князь, эти двое вознамерились во что бы то ни стало компенсировать тебе потерю супруга, причем начали с самой значимой части, – прошептал Алун своему новому другу. – Боюсь, тебе придется выбрать кого-то из этих прелестников хотя бы для вида, чтобы не вызвать подозрений у наших многозаботливых хозяев.
Маршан с ужасом воззрился на невозмутимого советника, представив реакцию Грэля на свое появление в спальне с молодым невольником для утех. Не успел он придумать достойное возражение, как музыка вдруг резко изменилась, став более страстной, неукротимой, стремительной. Молодые танцоры отступили за круг из свечей, сразу растворившись в темноте, а на импровизированной сцене появился гибкий юноша с белоснежными волосами до лопаток и такой бледной кожей, что казался вытканным из лунного света. Его костюм был еще более откровенным, по сути, он состоял из одной прозрачной набедренной повязки, зато на запястьях, лодыжках и поясе танцора было надето множество браслетов, в том числе из бусин и золотых монеток, которые издавали мелодичный звон при каждом движении. Юноша невольно приковывал к себе взгляды, а когда его тело изогнулось и закружилось в страстном чувственном танце, присутствующие позабыли обо всем на свете, затаив дыхание, пожирая глазами танцора, как некое диковинное существо.
Беловолосый юноша был не намного старше своих предшественников, но определенно талантливее их, к тому же он знал себе цену – это чувствовалось и по четким, выверенным движениям, призванным разжечь огонь желания даже в самых холодных сердцах, и по блеску чуть раскосых глаз, в которых сквозило спокойное осознание своей неотразимости. Милорды Вадар и Талас торжествующе переглядывались, увидев реакцию гостей на своего любимца, а молодой танцор продолжал извиваться и кружиться во все нарастающем ритме, то и дело бросая настойчивые взгляды в сторону князя. Двигаясь в танце, высоко вскидывая стройные ноги, перекатываясь по полу, выпрыгивая в воздух, подобно диковиной птице, юноша постепенно вышел из освещенного круга, приблизившись почти вплотную к возвышению, на котором возлежали хозяева и гости. Внезапно, танцор высоко подпрыгнул, перевернувшись в воздухе, и приземлился точно на колени Маршана. Князь от неожиданности даже не успел понять, что произошло, как жаркие губы впились в его рот страстным поцелуем.
В висках Марша стучал пульс, кровь горячей волной бежала по венам, спина покрылась мурашками – хотел или не хотел этого князь, но чувственный танец не оставил его равнодушным. Губы сами раскрылись навстречу настойчивому языку, руки стиснули мокрые от испарины бедра…
– Прошу… я могу помочь вам… Нам нужно остаться наедине… Ваш супруг… – умоляющий настойчивый шепот в приоткрытые губы не сразу дошел до сознания князя.
Юноша терся об него, тихо постанывая, изображая еле сдерживаемую страсть, но в его глазах была лишь мольба, призыв понять истинную цель этого спектакля.
– Я вижу, досточтимый князь, наш малыш пришелся Вам по вкусу? – проворковал Талас на ухо прерывисто дышащему гостю. – Анириен с удовольствием выполнит все Ваши пожелания, да и провести ночь сразу с двумя мужчинами для него не в новинку…
Маршан быстро подмигнул танцору и нарочито собственническим жестом похлопал его по бедру.
– Даа, думаю, этот красивый мальчик будет мне достойным утешением на сегодняшнюю ночь, пока мой супруг недомогает. Вы простите нас, любезные хозяева?
Обменявшись с милордами понимающими улыбками, князь неторопливо покинул пиршественную залу, обнимая одной рукой тонкого как тростинка, светловолосого танцора. Но стоило им отойти на почтительное расстояние от массивных дверей, за которыми остались хозяева замка с советником, Марш отпустил юношу и нахмурился.
– Надеюсь, у тебя есть, что мне предложить, кроме своего тела. Сейчас мы отправимся в покои моего супруга, и лучше бы, чтобы у тебя действительно был план, как нам помочь, раз уж ты сам об этом заговорил.
Оказавшись далеко от своих хозяев, юный танцор словно скинул с себя маску любителя чувственных наслаждений. Сейчас перед князем стоял скромный молодой человек, взволнованный и немного напуганный, несомненно, хорошо воспитанный и искренне желающий сообщить что-то действительно важное. Он быстро оглянулся по сторонам, затем приложил палец к губам, призывая Маршана к тишине, и сам потянул князя за рукав по направлению к гостевым покоям.
Марш вспомнил, что его неожиданный спутник почти полностью раздет, только когда закрыл за ним дверь в их с Грэлем спальню. Взгляд полуэльфа очень быстро из крайне изумленного стал подозрительным, а потом откровенно обиженным и насмехающимся. Грэль демонстративно и презрительно оглядел фигуру обнаженного юноши, увешенного побрякушками, затем посмотрел прямо в глаза супругу, издевательски вскинув бровь.
– Только не говори мне, что эти прохвосты напоили тебя, и ты проиграл Верина в карты, а это – утешительный приз.
Маршан вспыхнул, собравшись обидеться и сказать что-то не менее колкое по поводу супружеского доверия, но не успел: молодой танцор почтительно преклонил перед Грэлем одно колено, ничуть не стесняясь своей наготы, и быстро заговорил.
– Досточтимый эльф, прошу, не гневайтесь на вашего мужа! Это я все подстроил так, чтобы оно выглядело… вот как выглядит… Иначе мне было бы ни за что не оказаться с вами наедине! Прошу, не тратьте время на препирательства! Я здесь, чтобы предложить вам помощь, если вы все еще хотите получить назад вашего юного зооморфа!
Ему определенно удалось завладеть вниманием обоих супругов. Марш сделал юноше знак встать с колен и указал ему на одно из кресел. Грэль ненавязчиво предложил гостю свой плащ, затем они с князем уселись на кровать, приготовившись внимательно слушать. Благодарно завернувшись в мягкую ткань, молодой танцор глубоко вздохнул и пытливо вгляделся в глаза Маршана.
– Но у меня есть одно условие… Вместе с вашим младшим мужем вы должны спасти Джазиен.
Грэль вздрогнул и украдкой посмотрел на князя. Марш совершенно искренне и непонимающе пожал плечами и спокойно спросил:
– Кто такая Джазиен? И почему мы должны ее спасать?
Настала пора удивляться юному гостю. Его брови взлетели вверх, он неверяще переводил взгляд с Грэля на князя, пытаясь понять – не разыгрывают ли его.
– Они вам не сказали? Лесные демоны, как же они хитры… Джазиен – та девушка, которая… из-за которой ваш супруг отказался возвращаться домой. Насколько я знаю, он предпочтет остаться навечно в рабстве, если Джази не спасут вместе с ним. А милорд Вадар с братом не отдадут ее ни за какие богатства, и даже королева не сможет помочь…
– Так… – в голосе Маршана зазвучала такая сталь, что неуютно стало не только бедному юноше, но и сидящему рядом с супругом Грэлю. – А теперь я хочу знать все с самого начала. Но перед этим… Кто ты такой? Почему так хочешь помочь нам? И что тебе до этой… Джази?
Бледные щеки молодого танцора окрасил слабый румянец, а глаза подозрительно заблестели.
– Меня зовут Анириен, я последний наследник клана снежных рысей. Джази… моя родная сестра. Кроме нее у меня никого нет. И я готов на все, чтобы спасти ее из этого ужасного плена.

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь двадцать восьмая

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ шестой.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.


– Гостей из-за перевала желает видеть советник королевы… – эти слова прозвучали как-то слишком зловеще.
На самом деле Маршан и Грэль совершенно не знали, чего ждать от этого советника.
– Наверняка приставила к нам соглядатая! – хмурился князь. – Какой резон ей так нам помогать, подумай сам? В лучшем случае этот советник будет следить, чтобы мы не разгромили тот проклятый замок, вызволяя малыша. А в худшем…
– Предупредит Вадара или поможет ему захватить в плен еще и нас? – поежился Грэль.
Они шли по длинной галерее, ведущей из отведенных им покоев во внутренний дворик. Каждый раз, когда полуэльф проходил мимо стоящих неподвижно стражников – не то зомби, не то призраков сразу и не разберешь – его пронзал леденящий холод.
– Ну, положим, захватить нас у него кишка тонка… – хищно улыбнулся Марш.
Во дворе обнаружился мощный черный дракон, закованный в тусклое серебро. Он был больше, чем легкокрылые боевые драконы Маршана, и невольно внушал уважение. Даже Грэль, который хоть и разделял страсть своих мужей к драконозаводчеству, но относился к этому увлекательному занятию более спокойно, восхищено ахнул, увидев черного красавца.
– Вижу, за перевалом есть настоящие ценители породистых драконов, – послышался чуть насмешливый, но все же вполне приветливый голос.
Маршан и Грэль оторвались от созерцания закованного в серебро «монстра» и обнаружили перед собой высокого седовласого мужчину. Он был худощавым, а черные одеяния еще больше подчеркивали его худобу, но в тоже время в незнакомце чувствовалась немалая сила. Длинные серебристые волосы, почти такого же оттенка, как у Грэля, спадали ниже плеч, издалека мужчину можно было принять за старца, но его лицо было удивительно молодым и достаточно привлекательным, или так казалось после крайне отталкивающих физиономий большинства подданных королевы. Живые серые глаза смотрели заинтересованно и чуть лукаво: было видно, что незнакомцу польстило восхищение чужестранцев его драконом, но он не спешит проявлять дружеское расположение.
– Советник королевы, Алун, к вашим услугам, – седовласый легко поклонился и, предупреждая вопросы, которые могли возникнуть у южан, чуть насмешливо добавил: – Вообще-то, я вампир, то есть та же «нежить» или как вы нас называете… Но вам не стоит меня бояться – высочайшим распоряжением ее величества я призван защищать ваши интересы.
Грэль вздрогнул на слове «вампир», но постарался не подать вида. К тому же этот советник действительно не внушал опасений. «Во всяком случае, пока».
– Князь Южных земель, Маршан, потомственный маг, а это мой средний супруг – полуэльф Грэль, – Марш протянул Алуну руку для дружеского пожатия. – Мы искренне рады, что Вы будете нас сопровождать. Признаюсь, мы и так уже потеряли столько времени на поиски нашего младшего супруга, что не хотим больше терять ни минуты. Наши драконы готовы вылететь немедленно.
На миг Грэлю показалось, что когда Марш представлял его, в глазах советника мелькнуло чуть больше теплоты, смешанной с грустью. «Наверняка почудилось. С чего бы полумертвому вампиру любить нас, эльфов?» Но советник, узнав, с кем ему придется иметь дело, действительно стал еще приветливее тут же отдал приказы своим подчиненным и объявил, что готов пуститься в путь через каких-то полчаса.
– До Трезубца чуть больше одного дня полета. Придется заночевать в горах, если не хотите тратить время на ночлег в одном из замков наших некромантов. Уверен, что у Вадара с братцем есть информаторы при дворе королевы, и наш визит не будет для них неожиданностью. Будем надеяться, что они не совсем идиоты, чтобы попытаться спрятать вашего супруга или избавиться от него…
Увидев, как побледнел Грэль, схватившись за рукав Маршана, Алун остановился и прижал ладонь к груди, выражая всем своим видом раскаяние и сожаление.
– Ох, простите, я не хотел вас пугать. Просто привык трезво оценивать ситуацию. Но в нашем случае Вадару не выгодно злить королеву еще больше. Думаю, он попытается задобрить вас или откупиться. Главное, чтобы ваш драгоценный супруг дождался вас в целости и сохранности…
Смущенный своей бестактностью, Алун отошел от чужестранцев, развив бурную деятельность по организации кавалькады драконов, которая должна была одним своим видом внушить ужас наглым похитителям, а Маршан притянул дрожащего полуэльфа к себе.
– Ну-ну, успокойся… Я уверен, что с нашим котенком все в порядке. А Алун дело говорит. Знаешь, он мне нравится, думаю, он и правда сможет нам помочь.
В долгом пути к Черному Трезубцу советник держался рядом с драконом князя. То ли он хотел загладить свою вину, то ли действительно решил поближе познакомиться, но не прошло и пары часов, как полуэльф с удивлением заметил, что Маршан совсем по-приятельски болтает с Алуном о том о сем. К вечеру они уже перешли на «ты», нашли множество общих интересов и забот, и в разговоре то и дело мелькало: «Вот прилетишь к нам, я тебе покажу…» или «Будете у меня в гостях, напомни, чтобы я…»
Грэль не мог определить – нравится ему такой поворот событий или нет: кто их знает, здешних «умельцев», а вдруг Марш попал под какое-то заклятье очарования? На всякий случай полуэльф старался держать ухо востро и прислушиваться к тому, о чем говорили советник с князем, одновременно посматривая вокруг, проверяя, не потеряли ли бдительность их воины.
Когда стемнело и взмахи крыльев драконов стали более тяжелыми, Алун направил кавалькаду к одной из низких горных вершин, указав на довольно удобную площадку для ночлега. Путники порядком устали, но волнение не давало уснуть, поэтому Марш вызвался первым сторожить лагерь, а Грэль добровольно остался вместе с ним.
Они сидели около костра, тесно прижавшись и тихо, коротко, молча, целуя друг друга – почему-то сейчас, когда от встречи с рысенком их отделяли всего несколько часов, слова оказались неуместны. Когда во время одного из таких утешительных поцелуев к ним бесшумно подсел Алун, Грэль внезапно почувствовал смущение.
– Не стоит стесняться своих чувств, доблестный эльф, – усмехнулся советник, и Грэлю снова почудилась в его голосе и взгляде легкая грусть. – К тому же… я могу вас понять. Дома меня ждет молодой муж, мы счастливы в браке, хотя вместе немногим больше трех лет… Я не представляю, что бы было со мной, если бы кто-то вроде мерзавца Вадара попытался отобрать у меня моего Хэдина… Так что я приложу все силы, чтобы помочь вам вернуть вашего младшего супруга.
Когда первый шок от услышанного прошел, Грэль, который почему-то никак не мог представить каким должен быть молодой муж трехсотлетнего вампира, почувствовал облегчение: теперь он мог быть уверен, что Алун не преследует никакие скрытые цели и помогает искренне, а не только по приказу королевы.
С первыми лучами солнца кавалькада из почти двадцати драконов снова поднялась под облака. А ближе к полудню на горизонте показались три зловещие черные вершины.
– Мы уже близко, – проговорил Алун, в его голосе зазвучали стальные нотки. – Помните, что правда и решение королевы на вашей стороне, не давайте хитрецам запугать вас или вымолить отсрочку. Думаю, в случае с Вадаром и Таласом – насколько я о них наслышан – должны помочь напористость и быстрота. Требуйте привести вам супруга немедленно, где бы он не находился и чем бы не был занят, и пока вы не обнимете своего Верина и не убедитесь в его сохранности, не принимайте никаких приглашений на ужин или ночлег.
Подобные советы с одной стороны помогали внутренне собраться, как перед боем, но с другой стороны заставляли еще больше нервничать, представлять различные варианты развития событий, из которых Грэля и Марша устраивал только один единственный, а все остальные в той или иной степени пугали. Когда драконы, оглушающе хлопая крыльями, опустились перед воротами Черного Трезубца, полуэльфу показалось, что он слышит, как звенят его натянутые до предела нервы.

***
Что-то неуловимо изменилось – Верин это чувствовал, но никак не мог понять, в чем дело. У дверей в их темницу усилили охрану, теперь там круглые сутки дежурили два огромных существа, отдаленно напоминающих демонов, но внушающих гораздо больший ужас. К ним с Джази то и дело наведывались хозяева: справлялись о здоровье будущей матери, задавали какие-то ничего не значащие вопросы, просто прохаживались по комнате, оглядываясь, словно искали что-то. В поведении милордов Вадара и Таласа, как и их слуг, чувствовалась некоторая тревожность, суетливость. Они как будто ждали какого-то важного события, и это ожидание заставляло весь замок гудеть как растревоженный улей.
– Что бы это могло быть? – в сотый раз вопрошал Верин, лежа на толстом ворсистом ковре, закинув руки за голову и равнодушно рассматривая потолок.
– Ума не приложу, – так же спокойно отвечала Джазиен. – Разве что… Может быть, они волнуются, потому что мне скоро предстоит родить моих малышей?
Юноша повернулся на бок, чтобы лучше видеть Джази, подпер голову рукой и ласково улыбнулся. Девушка была очаровательна: с круглым довольно большим для ее фигурки животиком, светящимся от затаенной нежности лицом и непосредственной уверенностью, что ни для кого больше нет ничего важнее, чем предстоящее рождение рысят. Верин не мог взять в толк, откуда Джази знает, что малышей будет несколько и точный срок, когда им предстоит родиться – все это казалось ему каким-то высшим волшебством и внушало восторг и трепет. О том, какая судьба ждет будущих котят, оба молодых родителя старались не думать.
– Да, наверное, ты права, – соглашался юноша, получая в ответ сияющую улыбку.
Джази совсем не боялась предстоящих родов и ждала их со счастливым нетерпением.
А на следующий день им запретили выходить на ежедневную утреннюю прогулку в сад. Сам милорд Талас принес это известие и снова рыскал по комнате, уже не скрываясь, заглядывал во все углы, даже подушки на постели перевернул.
– Но Джази необходим свежий воздух! – попробовал протестовать Верин.
Хозяин злобно зыркнул на юношу прищуренным глазом, позвал одного из стражников и с его помощью раскрыл решетки на окнах.
– Вот вам воздух, смотрите не замерзните! Но из темницы чтобы не ногой! – и милорд вылетел вон, хлопнув дверью.
Всеобщая нервозность невольно передалась Верину и Джазиен. Остаток утра они просидели, обнявшись, на своей постели, тихо перешептываясь, пытаясь разгадать, что такого стряслось в замке.
После полудня воздух прогрелся, в комнате стало душно и пыльно. Верин помог девушке взобраться на скамейку, чтобы оказаться поближе к раскрытому окну, до которого нет-нет да и долетал легкий ветерок. Джази держалась пальцами за край оконного выступа, подставляя лицо относительно свежему воздуху, и вдруг испуганно вскрикнула, отшатнувшись и чуть не свалившись с неширокой деревянной скамьи.
– Что это? Откуда? – взволнованно воскликнула девушка, снова поднимая голову к высокому окошку, в которое могла видеть лишь край неба над замком.
Привлеченный ее неожиданными возгласами, Верин поднялся с ковра, на котором полулежал, бездумно листая какую-то книгу, и подскочил к Джазиен, взобравшись на скамейку рядом с ней. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как небо над замком темнеет от крыльев драконов, и чтобы узнать в одном из первых…
– Огненнный… – от волнения голос Верина сорвался на хрип. Юноша не мог поверить своим глазам: неужели, спустя столько недель… – Они прилетели за мной!
Нежные руки обняли рысенка за талию, Джази радостно улыбалась и вытирала слезы со своих щек и с лица Верина, а он все еще не мог поверить в то, что глаза не обманули его.
– Вот видишь! Они не забыли, не смирились! Они прилетели за тобой, и теперь освободят тебя, заберут домой! – восторженно щебетала Джазиен дрожащим от волнения голоском.
От этих ее слов Верин вдруг словно очнулся. Резко побледнев и сжав губы так, что они побелели, юноша помог подруге спуститься с опасной скамейки, усадил в плетеное кресло, которое недавно принесли специально для нее, и уселся у ног Джази.
– Не меня, а нас! – сказал он твердо. – Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь? Тебя и… наших малышей?
Радость исчезла из глаз Джазиен так же быстро, как и появилась. Крупные слезы продолжали катиться по щекам, но теперь это были слезы бессилия и грусти.
– Они не отпустят меня, милый, – прошептала девушка, кусая губы, чтобы не разрыдаться в голос. – Им нужны наши котята, ведь они только ради этого выкрали тебя и меня… Пока они не получат наших малышей, они не отпустят меня, да и потом тоже… Первые пять лет дети не смогут выжить без материнской заботы, я и сама не смогу оставить их. Прошу, не думай обо мне! Улетай домой со своими мужьями, прошу, будь счастлив, свободен!
Верину казалось, что всего пару минут назад его подняли в воздух нежные сильные руки, приласкали теплые добрые лучи солнца, а сейчас вдруг с размаху бросили на самое дно глубокого темного ледяного колодца. Как будто все чувства, все волнения, надежды, радость от предстоящей встречи покинули его, когда он произнес:
– Я не уйду отсюда без тебя…

***
Все в этом замке вели себя крайне странно. Как только кавалькада драконов приземлилась перед воротами, тяжелые створки тут же приветственно распахнулись, навстречу незваным гостям высыпала толпа разномастных слуг, кланяясь и приглашая их внутрь, путникам поднесли вино в дорогих чашах, предложили скамеечки для ожидания хозяев. Маршан хмурился и то и дело переглядывался с Алуном, Грэль дрожал, как на холодном ветру, пытаясь своим внутренним взором почувствовать – все ли в порядке с их мальчиком и где его нужно искать, а все вокруг подобострастно кланялись, обращались с ними как с дорогими долгожданными гостями и усиленно изображали радость.
– Я не могу найти его… Почему я не чувствую его?.. – прошептал полуэльф побелевшими от напряжения губами, чувствуя, что силы и терпение покидают его.
Марш повернулся к супругу, чтобы обнять и утешить его, но в это время двери распахнулись, и навстречу гостям быстро вышли сияющие от радости хозяева.
– Дорогой советник! Какая приятная встреча! Признаться, мы не поверили своим ушам, когда услышали, кто направляется с визитом в наш скромный замок! Что бы Вас ни привело, мы будем бесконечно рады принять у себя Вас и Ваших спутников!
Алун насмешливо смотрел на разыгрываемый спектакль, пока не иссякли приветственные речи, а затем, молча, протянул распинающемуся в радушии Таласу королевский указ.
Спустя полчаса гости сидели в парадной зале и цедили дорогое вино, окончательно убедившись, что в братьях Вадаре и Таласе пропали великие актеры-трагики. Ах, как они заламывали руки! Бледнели, заикались, хватали друг друга за плечи! Младшему хозяину даже стало дурно, а его старший брат не поскупился на обильные слезы «стыда и раскаяния». Общий смысл их причитаний сводился к тому, что они де ничего не знали! Рысенка им продали местные работорговцы, которые знали о любви хозяев к редким игрушкам. В его невнятные лепетания о замужестве никто не поверил, а поскольку в положенную неделю со дня поимки мальчишки никто не заявил на него свои законные права, милордам и в голову не пришло рыскать по всем землям, проверяя – кому славный юноша может принадлежать!
– Да еще и из таких далеких земель! Кто бы мог подумать! – высоким срывающимся «от волнения» фальцетом восклицал приведенный в чувство Талас.
Грэль видел, как ходят желваки на лице Маршана. Полульф и сам с трудом сдерживался, чтобы не достать из ножен свой меч. Дешевый спектакль вызывал у него попеременно приступы ярости и отчаяния. Относительное хладнокровие сохранял лишь советник Алун. Презрительно поморщившись после очередных воплей хозяев, он поднял руку, призывая их к тишине.
– О том, как именно младший супруг князя Юга попал к вам, достопочтимые, мы выясним позже: королева подписала указ о расследовании сего неприглядного инцидента, если, конечно, господин князь не пожелает забрать свою жалобу из королевской канцелярии.
Небольшая пауза, якобы дающая возможность Маршану высказаться по поводу жалобы, неуклонно затягивалась. Вадар с братом было попробовали послать в стороны гостей умоляющие заискивающие взгляды, но наткнувшись на тяжелое молчание, поспешно отвели глаза.
– А сейчас мои спутники желают немедленно видеть своего супруга. И поверьте, в ваших интересах, чтобы милорд Верин выглядел здоровым, невредимым и довольным жизнью.
Алун не повысил голос, не выделил интонацией ни одного слова, но выслушав его речь, даже высокомерный Вадар поежился, невольно кланяясь в ответ.
– С мальчиком все в порядке, смею вас уверить! Более того, он в совершенной целостности и сохранности… Мы с братом создали ему все условия для счастливой и полноценной жизни. Юный Верин покорил наше сердце, мы полюбили его, как сына… он ни в чем не знал отказа! Вы увидите, князь – Ваш младший супруг жил у нас в замке, как маленький принц, не думаю, что ему есть, на что сердиться…
– Где Верин?! – рев Маршана заставил подскочить не только разливающегося соловьем хозяина, но и половину присутствующих.
На миг в зале воцарилась напряженная тишина, затем милорд Талас поспешно встал со своего места, поклонился гостям и чуть не бегом устремился за юношей, доставившим им с братом столько хлопот.

***
Еще несколько шагов, и Верин увидит своих супругов – нежно и преданно любимых. Сильного величественного Маршана, чьи глаза могут лучиться такой добротой, что сердце сладко тает в груди. Заботливого ласкового Грэля, всегда понимающего обоих своих мужей с полуслова…
«Поймет ли он меня теперь?.. Сможет ли простить?..» – на самом деле, эти вопросы уже не должны были волновать юношу. Больше нет. С тех пор, как он принял решение.
Идущий сзади милорд Талас не скрывал своего торжества. Умелые внушения, как и следовало ожидать, достаточно повлияли на упрямого мальчишку. Всего и нужно было – убедить Верина, что его грозный супруг никогда и ни за какие деньги не сможет заполучить Джазиен и тем более ее потомство.
– Мы не будем настаивать на том, чтобы ты изъявил желание навсегда поселиться в нашем замке. По правде говоря, нам это уже и не столь необходимо – по всему видно, что у твоей подружки будут здоровые котята, а увеличить их численность мы сможем с помощью магии. Так что выбор за тобой, юный зооморф. Только знай, что покинув наши края, ты потеряешь Джази и своих отпрысков – навсегда.
Как долго Верин мечтал об этом дне, представлял, как будет вслушиваться в знакомый говор, долетающий со двора, как со всех ног бросится по полутемным коридорам, чтобы поскорее оказаться в объятиях своих любимых мужей, как будет целовать их, благодарить за спасение, лишь только они окажутся наедине…
Теперь же каждый шаг давался юноше с трудом, словно к ногам были привязаны тяжелые каменные жернова, каждый удар сердца вызывал боль – не физическую, но душевную, от которой нет лекарств и заклинаний.
– Милорды Талас и Верин! – провозгласил чей-то скрипучий голос.
Переступить порог парадной залы оказалось настолько трудно, что у рысенка подогнулись колени. Заботливые руки Таласа поддержали юношу, по-отечески обняли за плечи, подводя к возвышению, на котором сидели те, кто был для Верина дороже всех на свете. И от кого он сейчас будет должен отказаться. Навсегда.
– Поприветствуй своих дорогих супругов, малыш, что же ты? – непривычно ласковый голос Вадара заставил рысенка вздрогнуть и поднять на него удивленный взгляд. – Они проделали долгий путь, чтобы убедиться в твоем добром здравии. Мы с братом несказанно рады, что смогли приютить тебя в своем замке, но если ты теперь захочешь вернуться в дом твоего супруга, мы не посмеем задерживать тебя…
Это было настоящей пыткой: находиться так близко от Маршана и Грэля, чувствовать на себе их обеспокоенные взгляды, впитывать их родной запах… Верин упрямо смотрел в пол, не в силах поднять на супругов глаза, и думал о том, что если он поднимет руку, то сможет дотронуться до штанины Грэля, сидящего чуть ближе к краю. «А если он или Маршан обнимут меня… я не смогу остаться».
Верин сделал полшага назад, инстинктивно увеличивая расстояние между собой и теми, кому должен сейчас причинить боль.
– Мне очень жаль… что доставил вам столько хлопот… – рысенок сам не узнал свой голос, но продолжал говорить, пока его не покинула решимость. – Но я прошу у вас разрешения остаться здесь. Я хочу расторгнуть наш брак и прошу вернуть мне свободу.
– Верин!
– Котенок, о чем ты?!
Взволнованные возгласы мужей лишили юношу последних крох самообладания. Чувствуя, как его душат еле сдерживаемые слезы, Верин выкрикнул в лицо побледневшего полуэльфа, так и не посмев даже взглянуть на Марша:
– Я хочу жить здесь! Вы опоздали! Оставьте меня в покое! – и он выбежал из залы, расталкивая онемевших от изумления слуг.
«Вы опоздали!.. Вы должны были спасти меня сразу, пока я не узнал Джази, пока… не стал предателем… Вы опоздали… Вы потеряли меня…»

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь двадцать седьмая.

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ пятый.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

Дни сменялись ночами, неумолимо превращаясь в недели. Верин иногда ловил себя на мысли, что начинает привыкать – к этой комнате, к запахам и звукам этого мира, к не всегда привычной еде, к аромату странных цветов, которые приносили теперь вместе с ужином… К Джазиен…
У юноши часто болело сердце. Поначалу он думал, что эта боль – «награда» ему за то, что предал свое супружество. «Мое сердце оплакивает вас, мои мужья, мои возлюбленные…» – стиснув зубы, чтобы не выпустить наружу горькие слезы, жаловался рысенок про себя темными ночами, когда дыхание спящей рядом девушки выравнивалось и становилось глубоким. Верин был уверен, что после первой же ночи, когда им с Джазиен пришлось по-настоящему разделить ложе, его связь с Маршаном и Грэлем исчезла, разорвалась, что теперь он не имеет права на их любовь, не может даже называться их младшим супругом. Но забыть своих любимых он не мог. И думал о них день и ночь, даже в такие моменты, когда мысли о возлюбленных мужьях должны были казаться кощунством. И иногда… должно быть он сходил с ума от тоски, но иногда… Верину казалось, что он чувствует ответную любовь своих супругов – их беспокойство и печаль, их бесконечную нежность и теплоту и даже прощение…
Верин совершенно точно знал, что его чувства к Маршану и Грэлю не изменились, разве что к ним примешалась горечь вины. То, что происходило между ним и Джази каждую ночь – по настоянию их хозяев – не смогло заставить юношу начать относиться к Джазиен как-то по-другому, нежели как к сестре. Он переживал и боялся за нее, испытывал к ней нежность и всеми силами старался избавить ее от грусти, но его сердце болело, тоскуя по далеким любимым супругам.
Джази платила ему тем же. Несмотря на то, что девушка была младше Верина, она часто вела себя по отношению к нему как мать или старшая сестра: обнимала и гладила по золотым вихрам, говорила слова утешения, ласково журила, если он, поддаваясь грусти, отказывался от еды. Но во всех ее действиях сквозила лишь благодарность. Та нежная привязанность, которой Джази награждала рысенка, была лишь ответом на его искреннюю братскую любовь. Девушка все чаще вспоминала своего брата – Анириена, невольно сравнивая с ним Верина, и думала о том, что Великие Силы послали ей последнего в утешение.
Прошло около трех недель, в течение которых каждую ночь Верин выполнял условия похитителей. Милорды Вадар и Талас очень беспокоились, что Джази не сможет забеременеть с одного-двух раз, и настояли на том, чтобы юноша не оставлял попыток, пока не будет положительного результата.
– Как видишь, ничего особо страшного мы от тебя не требуем, – усмехаясь, примирительным тоном говорил младший из братьев, милорд Талас. – Я даже немного завидую тебе – иметь под боком такую милашку и заниматься с ней сексом каждую ночь без боязни, что она расцарапает тебе физиономию… ммм… хотел бы я побывать в таком плену…
От таких разговоров Верину становилось так тошно, что хотелось сигануть вниз из окна башни на далекие булыжники внутреннего двора, чтобы разом прекратить свое постыдное рабство. Эти «ночные обязанности» тяготили его неимоверно. О самом первом разе он вообще не мог вспоминать без жгучего стыда – дошло до того, что красная от смущения Джазиен призналась, что дома ее готовили к супружеству, и она знает как помочь, и, если говорить откровенно, в ту ночь она почти все сделала сама. Правда, когда Верин увидел, что девушка, устроившись на нем верхом, словно наездница на драконе, с трудом сдерживает слезы от боли, он перехватил инициативу, уложил ее на спину и нежно целовал, уговаривая расслабиться, чтобы потом медленно и бережно двигаться внутри ее лона, в свою очередь заливаясь краской смущения, слушая свои и ее судорожные вдохи. Рысенку пришлось не одну ночь привыкать к мысли, что он может испытывать возбуждение с кем-то еще кроме Марша и Грэля. Но все же ощущения отличались довольно сильно, и то, чем приходилось заниматься с Джази, не доставляло ему удовольствия, несмотря на физическую разрядку.
На исходе третьей недели, утром, Джазиен внезапно увели куда-то одну, и Верин полдня не находил себе места, гадая, увидит ли он еще свою подругу, и что еще ей придется испытать в этом нескончаемом плену. Но, когда солнце начало клониться к земле, окрасив стены и пол в темнице рысенка в розовый цвет, дверь отворилась, и слуги ввели смущенную девушку, взволнованную, но целую и невредимую.
– Как ты, Джази? Что они делали с тобой? – юноша бросился к подруге и прижал к своей груди, не в силах удержаться от расспросов.
– Ах, Верин… – Джазиен слегка дрожала, она зарылась пылающим лицом в тунику рысенка и долго не могла вымолвить ни слова, пытаясь успокоиться.
– Ты должен знать… ты скоро станешь отцом… – смогла, наконец, произнести девушка, боясь взглянуть в расширившиеся от волнения янтарные зрачки своего почти-брата.
Эта новость многое изменила. С одной стороны, Верин испытал настоящий шок. Ну да, конечно – они ведь для этого и делили ложе как супруги каждую ночь по велению жестоких хозяев. Но знать, что это действительно произошло… что через небольшой срок на этом свете появятся крохи, которые будут звать тебя… отцом?! «Я сам-то еще ребенок… «Малыш, котенок, наш сладкий мальчик» – так меня называли мои супруги… И чему я смогу научить своих детей?! Ведь все, что я умею сам, это – любить…»
Но все же, смирившись со своим новым положением, Верин не мог не увидеть его преимуществ. Им с Джазиен больше не нужно было краснеть от стыда с наступлением ночи и отводить глаза, раздеваясь до гола, пытаясь возбудить друг друга. Они по-прежнему спали в одной постели, обнявшись, но их отношения еще сильнее стали напоминать нежную привязанность между братом и сестрой. Джази чувствовала себя спокойно, умиротворенно, на ее лице теперь можно было заметить счастливую улыбку, которая очень ее красила. Иногда Верину казалось, что Джазиен забывает, что она находится в плену – все ее мысли и чаяния были теперь о будущих детях, с ними она связывала свою судьбу и свои надежды.
После того, как стало известно, что планам похитителей суждено сбыться, условия жизни Верина и Джази несколько улучшились. Им разрешали гулять в верхних садах, по первому требованию приносили фрукты или чистую родниковую воду, а когда юноша пожаловался на скуку, сам милорд Вадар принес ему стопку рукописей на историческую тему, а Джазиен – лютню. И все же Верин часто испытывал печаль, думая о доме, и как ни старался убедить себя, что назад ему – такому – дороги нет, так и не смог перестать надеяться, ждать, что однажды во дворе под окном его башни приземлится Огненный, со спины которого соскочит Маршан…

***
– Нашел! Высшие силы, я нашел! – Грэль влетел в спальню, от волнения путаясь в широком подоле домашнего одеяния.
Маршан отсыпался после вчерашнего утомительного визита к владыке Востока, который в результате не дал ничего кроме туманных обещаний поддержать, замолвить словечко, если придется взывать к правителям Внешних земель. Полуэльф подлетел к кровати, опускаясь на колени перед изголовьем. Князю, несомненно, нужно было хорошенько выспаться, но новость не могла ждать.
– Милый, проснись, любовь моя… – умоляющим тоном бормотал Грэль, поглаживая лицо мужа кончиками дрожащих от волнения пальцев.
Князь вздохнул, промычал что-то нечленораздельное, не открывая глаз, и тут же утянул полуэльфа на постель, укладывая прямо на себя.
– Марш… ох… да нет же, не сейчас, нет… – Грэль почувствовал, как ладони князя с силой сжимают его ягодицы, и уже через секунду его рот был крепко запечатан властным поцелуем.
Тело отозвалось привычной дрожью – так легко было сейчас подчиниться, дать князю то, что он не просил даже, но собирался взять по праву. Но сейчас действительно было не время. Заставив себя справиться с нахлынувшим возбуждением, Грэль извернулся и ощутимо ущипнул мужа за плечо.
– Оу! За что? – немного обиженно проворчал Маршан, отпустив полуэльфа и потирая покрасневшую кожу.
– Прости, любовь моя, но я должен был привести тебя в чувство, – несмотря на волнующую новость, которую Грэль собирался рассказать, его глаза искрились лукавством и еще не угасшим желанием.
– Хм. И ты меня прости. Этот Восточный князь… у него повсюду благовония… все ходят почти голые и с таким видом, как будто или только что вылезли из чьей-то постели, или собираются в нее залезть… Оу!
Еще один щипок оказался даже болезненнее, чем первый. Грэль, насупившись, сел на край кровати, скрестив руки на груди.
– Это за то, что пялился на каких-то полуголых рабов и так перевозбудился, что до сих пор не можешь держать себя в руках!
Князь с довольным смехом повалил любимого обратно на шелковые подушки, примирительно целуя в обнажившуюся белоснежную шею.
– Я тебя дразнил. Не было там никаких рабов – мы разговаривали в уединенной беседке, потому что обсуждали возможность военного нападения на внешних соседей, а этот владыка – трус, каких свет не видывал… Так зачем ты меня разбудил, мм…?
Полуэльф оттаял, выслушав объяснение мужа, и уже успел расслабиться, отдаваясь умелым рукам, оглаживающим его тело, но на последнем вопросе князя снова встрепенулся.
– Кажется, я нашел этого Вадара! Идем скорее!
Огромный фолиант, закрепленный на специальном треножнике, содержал в себе описание всех более или менее значимых поместий, замков и частных владений не только в Соединенных землях, но и во Внешних. На странице, которую полуэльф оставил открытой, чтобы показать мужу, был изображен довольно внушительный замок с высокими башнями, крепостными укреплениями и рвом на фоне мрачной горы с темными вершинами. Три из них – одинаковой высоты и формы – возвышались прямо за замком, создавая ему тыл и некоторый зловещий ореол.
– «Черный трезубец», древний замок, принадлежащий известному некроманту Оллису, знаменитому своими экспериментами с темной магией, – прочитал резко посерьезневший Маршан из-за спины полуэльфа. – После исчезновения некроманта замок выкупили в родовую собственность работорговцы Вадар и Талас – родные братья, изгнанные из Приграничья за незаконные сделки с кровными врагами их короля. Мессир Вадар присягнул на верность королеве личей, поэтому сейчас замок находится под ее покровительством».
Маршан медленно и грузно опустился на стоящий рядом стул. Грэль с беспокойством кусал губы, видя, что новость не обрадовала князя, а скорее наоборот – глубокая морщина, появившаяся между бровей владыки Южных земель, свидетельствовала о не самых приятных размышлениях.
– Если Верин у этих мерзавцев… а их защищает сама королева личей… – князь отвел глаза, подбирая слова.
Грэль судорожно вздохнул и неосознанно положил руку на грудь, словно хотел успокоить ноющее сердце. Он опустился на пол, к ногам мужа, устроив подбородок у него на коленях.
– Мы должны попытаться… Мы не можем просто оставить его там, – полуэльф говорил тихо, как будто слова давались ему с трудом.
Тяжелая ладонь князя успокаивающе погладила его по голове, Маршан вздохнул и ответил так твердо, как только мог.
– Мы не оставим. Личи, так личи. Могло быть и хуже…

***
– Наденьте это, господин… Милорды Вадар и Талас ждут Вас к ужину.
Уж сколько времени прошло, но этот шипящий по-змеиному прислужник пугал Верина до дрожи. Он не называл своего имени, не отвечал на вопросы, прикидываясь немым и глухим всегда, когда к нему обращались, если ему не требовалось передать приказы хозяев замка; имел дурную привычку подкрадываться незаметно и так же внезапно исчезать. И почти всегда, когда он что-либо говорил, это сулило Верину или Джазиен очередные неприятности. Вот и сейчас – неожиданное приглашение на ужин напугало рысенка, заставив разом вспомнить все свои страхи.
Верин уже давно не был так наивен, как до своего супружества, а потом и плена. Он видел, какими глазами смотрел на него младший из хозяев, чувствовал опасность, исходящую от старшего брата, и прекрасно понимал, что ему нечего ждать от них милости или сочувствия. Гадая, каким испытаниям судьба подвергнет его на этот раз, юноша облачился в белоснежные кожаные штаны, облепившие его стройные ноги, и красивую золотистую тунику до середины бедер, отделанную богатой вышивкой.
– Мне страшно… – прошептала Джазиен, прижавшись к его груди. – Если… они отнимут еще и тебя…
– Перестань, – ласково, но строго прервал ее Верин; он погладил девушку по голове, затем отстранил от себя, чтобы заглянуть в полные страха глаза. – Со мной все будет хорошо.
Жаль, что сам он не был так уверен в своих словах. Когда Верина подвели к большой резной двери, из-за которой слышалась музыка и доносились сладкие ароматы благовоний, у юноши буквально тряслись колени от волнения. Сопровождающий его демон распахнул створки, и рысенок с трепетом переступил порог, очутившись в красивой богато убранной зале. После полутемных коридоров башни рысенок на несколько мгновений ослеп от яркого света, а когда его глаза привыкли, разглядел множество диковинных растений и цветов, низкие столики, уставленные подносами с различными яствами, а также невысокий диван, на котором развалились, утопая в подушках, милорды Вадар и Талас. Откуда-то раздавалась негромкая музыка, вокруг сновали рабы, одетые лишь в прозрачные шаровары и короткие топики, независимо от пола. Увидев Верина, старший хозяин сделал повелительный жест, подзывая юношу.
– Мы рады, что ты принял наше приглашение, – насмешливо протянул Вадар и похлопал по дивану рядом с собой. – Садись, отужинай с нами. Сегодня мы празднуем наш успех и твое будущее отцовство, так что ты имеешь полное право присоединиться к нашему пиршеству.
Верин готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не принимать «приглашение», но на самом деле рысенок понимал, что отказаться от ужина в его честь ему никто не позволит. Неловко усевшись на диван, юноша оказался между двумя братьями. Вадар налил ему вина и лишь посматривал, надменно и насмешливо, а вот Талас… С самого своего появления в пиршественной зале Верин чувствовал взгляд младшего из братьев: липкий, откровенный, восхищенный, но в то же время пугающий. Рысенку казалось, что милорд пытается взглядом пробраться ему под одежду, это ощущение иногда ослабевало, а иногда становилось таким сильным, что юноше хотелось прикрыться, хотя он не был обнажен. Воздух между ними, казалось, звенел от напряжения, нервы Верина были натянуты как струна, от каждого резкого звука или обращенных к нему слов юноша вздрагивал и тревожно поводил плечами.
Чтобы хоть как-то справиться с волнением, Верин отпил предложенного вина – оно показалось ему довольно вкусным, хотя еле уловимый аромат сбивал с толку, вызывая смутное беспокойство. От пары глотков у рысенка так сильно закружилась голова, что ему пришлось откинуться назад, упираясь локтями в диван. Музыка, сладковатый запах благовоний и фруктов, пряное вино – все вместе вызвало вдруг в теле Верина тягучую истому. Его щеки порозовели, а губы пересохли, когда юноша вспомнил, при каких обстоятельствах его тело наполнялось такими ощущениями: обычно хватало лишь нескольких дразнящих прикосновений Грэля или одного обещающего взгляда Маршана, чтобы рысенок почувствовал дрожь, томление и желание тихо просяще постанывать…
– Ты сегодня так красив, мой сладкий… – томно воркующий голос прорвался в сознание юноши сквозь пелену заполняющего его жара. – Твои стройные бедра словно созданы для того, чтобы их ласкать… Как же я жажду почувствовать тесноту твоего тела, разреши мне… дай мне доставить тебе удовольствие…
Верин тяжело дышал, чувствуя, как веки налились тяжестью, и он не может разлепить глаза, чтобы увидеть… того, кто опалял дыханием его ухо, шепча такие откровенные признания, и чья рука неспешно гладила его бедро, поднимаясь все выше…
– Нет… не нужно… Только моим супругам можно… только они… – юноша бормотал эти слова, даже не понимая толком, что и кому он хочет объяснить.
Его тело подавалось навстречу дерзкой ладони, просило ласки, которой у него не было уже так долго, но разум пытался сопротивляться, выискивая доводы, способные прекратить посягательства на его честь.
– Твои супруги далеко, они никогда больше не будут так трогать тебя. Как долго ты еще выдержишь без ласки? С Джазиен ты почувствовал себя мужчиной, но ведь тебе нравится совсем другое, правда, мой хороший? Ты ведь хочешь снова почувствовать себя в объятиях сильного и нежного мужчины, ощутить себя покорным сладкой страсти… Ну же, малыш, раскройся для меня…
Этот шепот сводил с ума, Верину казалось, что тягучие стыдные слова связывают его по рукам и ногам, не дают противиться, лишают сил. Его охватило желание, оно обжигало, как огонь, выкручивая мышцы, заставляя соглашаться со всем, что говорил этот голос…
Чьи-то настойчивые пальцы пробрались между бедер юноши, сжали его налившийся кровью член, потянулись к завязкам штанов…
Внезапно, словно ведро колодезной воды выплеснули за шиворот – Верин распахнул глаза, вмиг осознав, где и с кем он, и что сейчас чуть было не случилось…
– Не смейте! – громкий гневный крик прозвучал так неожиданно, что даже невидимые музыканты сбились с ритма.
Талас вздрогнул и отдернул руку от паха рысенка, словно обжегшись. Верин вскочил, переворачивая стол с яствами, разливая дорогое вино. Вино?!
– Вы опоили меня! Пусть проклятье падет на ваши головы! – юноша был в бешенстве, в ушах звенело, а мышцы готовы были разорвать сковывающие магию браслеты.
К нему уже спешили демоны-стражники, готовые скрутить непокорного раба, но в этот момент поднялся милорд Вадар. Знаком остановив и отослав демонов, он подошел к дрожащему от негодования Верину.
– Успокойся, Верин, сын Драйена. Я приношу тебе извинение за моего брата и обещаю, что он больше не будет посягать на твое тело… во всяком случае, пока ты честно исполняешь свой долг. У него были добрые намерения, несмотря на то, что он прибег к хитрости. Прости его, не стоит нам враждовать друг с другом.
В речах милорда было столько же предупреждения и угрозы, сколько лживого примирения и сожаления. Верин понимал, что ему ничего не остается, кроме как сделать вид, что он простил своих хозяев и не держит на них зла. Заверив бесстыдно улыбающегося Таласа в своих «добрых чувствах», рысенок упросил проводить его обратно в темницу. И только оказавшись за пределами пиршественной залы, он вздохнул с облегчением.
В эту ночь Верин долго лежал без сна. Мысли в его голове были одна безрадостнее другой. «Талас не отступится от задуманного – я видел это в его глазах. Лишь вопрос времени – как скоро я окажусь в его постели. И тогда – как бы я не сопротивлялся, он овладеет мной, отобрав у меня последнюю надежду… надежду на возвращение… Прошло уже столько времени – почему же мои супруги даже не сделали попытки вернуть меня?! Может… и не стоит мне так уж противиться чужим ласкам… Если я больше не принадлежу моим мужьям, если они так быстро смирились с моей потерей – мне все равно, кто и как будет владеть моим телом, все едино…»
Подушка быстро намокла от слез, рысенок поведал ей всю свою тоску и боль. Но засыпая, он почувствовал слабый лучик надежды. Словно кто-то невесомо погладил по золотым кудрям и прошептал: «Держись, котенок. Мы с тобой, не оставим тебя. Уже скоро…»

***
Грэль поежился и сильнее вжался в грудь мужа. Он впервые оказался в этих землях – за Южными горами, и все здесь казалось ему слишком мрачным, опасным, безрадостным. Позади остались невероятно сложные недели: Маршан снова обивал пороги всех своих союзников, собирал заверительные грамоты, добивался согласия поддержать его претензию перед королевой личей, от одного имени которой многие закрывали перед ним свои двери. Грэль занимался подготовкой драконов к долгому пути, отбирал самых надежных и искусных воинов для сопровождения, кроме того нужно было на кого-то оставить хозяйство и назначить временного регента для управления Южными землями во время отсутствия князя. По поводу последнего у них с Маршом были разногласия, чуть не закончившиеся крупной ссорой. Грэль тяжело вздохнул, вспоминая крики мужа и свои злые обвинения…
– Как ты не понимаешь?! Я не могу оставить без присмотра замок, свои земли! Я и так забросил свои прямые обязанности и едва ли знаю, что творится у моих вассалов! Если мы улетим вдвоем, только ленивый не сможет захватить наш дом и занять мое место!
– Это ты не понимаешь! Я ДОЛЖЕН лететь, должен быть там, помочь спасти мальчика! Ты сделал из меня жену, почти наложницу! Так и прикажешь сидеть у окна и вышивать, ожидая, когда ты совершишь все подвиги?! Ты обещал, что мы будем равны в браке! Я был воином, между прочим, если ты не забыл! А если бы негодяи похитили меня – ты бы полетел за мной? Оставил бы замок?..
Грэль содрогнулся, прогоняя из мыслей тяжелые воспоминания, его снова затопило чувство вины за все обидные слова, выкрикнутые в лицо супруга.
– Прости меня… – виновато прошептал он в сотый раз, утыкаясь в шею князя.
Маршан крепче обнял полуэльфа и поцеловал в макушку, продолжая одной рукой управлять своим боевым драконом.
Чудо, что супруги не разругались до непоправимого. Только бескрайняя любовь помогла им остановиться. В какой-то момент Грэль закрыл лицо ладонями, чтобы князь не видел его слез, и через миг оказался в судорожных объятьях супруга. Было решено лететь вдвоем и назначить достойного регента. Накануне отлета Маршан провел сложнейший магический обряд, устанавливая незримую связь с сэром Перином, выбранным для столь почетной и ответственной должности. Этот обряд позволял князю видеть как на ладони помыслы своего регента, так что в случае, если сэр Перин задумает предать своего владыку, Марш узнает об этом быстрее, чем вероломный вассал составит план действий.
И все же они очень нервничали. До сих пор их вели только догадки – ведь кроме слов Рэзела не было никаких других доказательств, что рысенок находится у Вадара, к тому же никто не мог предугадать, как их встретит королева личей. Она вполне могла разрешить тяжбу в пользу своих вассалов, а не каких-то чужеземцев.
Грэль через плечо мужа окинул взглядом их кавалькаду. Да, их появление в столице нежитей будет эффектно. Пятнадцать боевых драконов с лучшими воинами Марша – среди них только четыре демона, остальные - военные маги, кроме того еще пять драконов, нагруженных подарками королеве, как сказал Марш: «Ей нужно показать, что мы готовы решать вопросы и миром, и войной». И все же результат их посольства никто не брался предсказать, а лететь второй раз к Оракулу сочли неуместным.
– Мы ведь все равно должны использовать все шансы, правда? – говорил Грэль, облачаясь в легкую кольчугу из заговоренного белого серебра и прикрепляя к бедру меч, которого не касался более тридцати лет.
Стоило им пересечь границы земель, принадлежащих королеве, навстречу выскочило целое маленькое войско упырей всех мастей и размеров. Закованные в броню драконы, огромные фигуры на них, окутанные темным дымом – все это, несомненно, производило впечатление. Полуэльф еще дома прочитал все, что нашел про обитателей здешних мест, но все же увидеть своими глазами демонов тьмы в боевом обличии, не говоря уже о живых скелетах, устрашающих зомби и каких-то загадочных существах, не поддающихся описанию – это могло потрясти кого угодно. Воины Марша занервничали, их боевые драконы предупреждающе выпускали из ноздрей клубы дыма, со стороны встречающих посыпались пока еще завуалированные насмешки и угрозы.
Единственным, кто сохранил полное спокойствие и хладнокровие в сложившейся ситуации, оказался Маршан. Он достал из кошеля на поясе запечатанный своей печатью свиток, снял со своего запястья драгоценный браслет и передал все это высокой фигуре, замотанной в черный плащ, с устрашающей маской на лице и впечатляющим огненным ореолом вокруг головы. Браслет отправился в карман плаща, свиток – в специальную шкатулку, которую тут же запечатали с помощью чар, а отряд Марша взяли в плотное кольцо для сопровождения ко дворцу королевы.
– Ох, мне это не нравится… Очень напоминает, как если бы нас взяли в плен, – бурчал Грэль, стараясь не слишком прижиматься к супругу.
Полуэльфа порядком раздражали оценивающие и откровенно жадные взгляды ближайших рыцарей тьмы, которые буквально прожигали его насквозь во время полета, и теперь Грэль хотел показать чужакам, что он летит в качестве воина, а не «любимого наложника князя».
– Не беспокойся, у них так принято. Мы ведь не стали соблюдать формальности – отправлять гонца с просьбой принять наше прошение, ждать пока придет ответ о том, что просьба принята к рассмотрению… Знаю я эту нечисть, у них бумажная волокита процветает едва ли не лучше, чем военное дело. Восточный владыка многое порассказывал мне про здешние порядки… Не смотри так удивленно, я и сам не знаю, что у него за дела с нежитью, но он неплохо осведомлен о том, как тут добиться своего.
Советы пронырливого Восточного князя действительно пригодились. Льстивыми речами и дорогими подарками в королевстве личей можно было получить все, что угодно. Не прошло и двух дней, как отряд Маршана преодолел все кордоны и опустился возле дворца королевы. Она уже была осведомлена о неожиданном визите гостей из-за Перевала, как здесь называли Южные горы, поэтому князя с супругом довольно любезно встретили, предоставили шикарные апартаменты для отдыха, выставили изысканное угощение.
– Королева примет вас завтра на закате, она милостиво распорядилась дать вам отдохнуть с дороги, – провозгласил один из некромантов, которые как приклеенные сопровождали каждый шаг гостей по дворцу.
– Драконов кормить только тем, что привезли с собой, да и сами не налегайте на предлагаемые блюда и вина, пусть сначала хозяева отведают, – тихо наставлял Марш своих воинов, которым отвели для ночлега комнаты попроще.
Ночью Маршан с супругом почти не сомкнули глаз. Грэль попытался найти рысенка своим внутренним зрением, но только потратил впустую силы.
– Просто ты волнуешься и не можешь сосредоточиться, – успокаивал князь расстроенного полуэльфа, держа его на коленях и поглаживая по спине.
Еще один день прошел в бесцельных волнениях. Нежити старались если не проявлять дружелюбие, то хотя бы не провоцировать конфликты, но все же, доведенные до предела неизвестностью, гости чувствовали себя как перед боем.
– Королева ожидает вас, – замогильный голос одного из некромантов проник в самое сердце.
Грэлю на миг показалось, что его заживо опускают в ледяной гроб, но Марш сжал его руку, что-то прошептал, и полуэльф очнулся, отогреваясь.
– Вот поганец, то ли на крепость проверяет, то ли предупреждает, чтобы не рыпались, – процедил сквозь зубы князь, мрачно сверля спину небрежно вышагивающего впереди чернокнижника.
– Не отходи от меня, хорошо? – обеспокоенно прошептал Маршан все еще бледному полуэльфу перед тем как их ввели в мрачную темную залу.
Тусклый свет едва пробивался сквозь узкие окошки под самым потолком, его хватало лишь на то, чтобы обрисовать неясные силуэты присутствующих.
– Я не люблю свет, он делает меня больной… – раздался в темноте странный голос.
Скрипучий, неживой, не выражающий никакие эмоции – этот голос не мог принадлежать живому существу, он нагонял на присутствующих даже не страх, а жуть и желание немедленно умереть.
– Но ради гостей с юга я потерплю, – продолжил голос, и тут же, повинуясь чьей-то магии, в зале вспыхнуло несколько факелов.
Грэль позволил себе выдохнуть и обнаружил, что его крепко прижимает к своей груди Марш. Князь был напряжен, казалось, под его кожей переливается энергия, вырываясь наружу с дыханием, окутывая их охранным покровом.
Очень странный звук, не похожий ни на что слышанное ранее, раздался из дальнего угла залы, где на высоком троне сидела маленькая иссохшая фигура, укутанная в плащ. Не сразу присутствующие поняли, что королева изволила засмеяться.
– Вы можете не тратить силы. Здесь вам ничего не угрожает. А от страха нет лекарств.
Грэль вспыхнул, поняв, кого имеет в виду королева. Он осторожно высвободился из объятий мужа и встал с ним рядом.
Маршан сделал глубокий вдох и принялся излагать свою просьбу. Вообще-то, изначально она была претензией, но в присутствии сильнейшей из Мертвых каждый смертный ощущал такой трепет и ужас, что сил оставалось разве что на просьбы. Тем не менее, воровство законного супруга осуждалось во всех землях, и королева не могла не согласиться с правом князя потребовать вернуть свою собственность.
Выслушав устный рассказ гостя, владычица мертвых протянула руку к шкатулке со свитками. Грэль не смог удержаться от содрогания: высохшая за тысячелетия коричневая кость, обтянутая прозрачной серой кожей, выглядела по меньшей мере мерзко. Свитки тихо зашуршали в руках королевы, она внимательно прочитала список именитых лордов Соединенного королевства, взывающих к справедливости во имя мира между их землями, еще более тщательно изучила опись подарков, доставленных ей из-за Перевала предприимчивым князем. Пауза затянулась на целую вечность, наконец безжизненный голос проскрипел:
– Шар.
Грэль вздрогнул и с удивлением воззрился на мужа, но Маршан лишь побледнел и затаил дыхание, не спуская глаз с владычицы. Тем временем за спиной королевы что-то зашелестело, произошло какое-то движение, и перед троном вдруг возник низкий столик с покрытым темной материей большим шаром.
– Силы земли и небес, помогите… – чуть слышно прошептал князь; Грэль почувствовал, что его супруг находится в крайней степени волнения.
Королева снова зашуршала свитками, один из них она поместила над шаром, держа пергамент в вытянутой руке. Скрипучий голос забормотал заклинания, шар засветился холодным синим светом, и в момент, когда вторая костлявая рука сдернула с магического ока покрывало, таким же светом засветился и свиток. Это длилось всего миг. Затем снова наступила темнота, разрываемая кое-где лишь неровным светом факелов.
– Вы не солгали, – голос был по-прежнему бесстрастным, но у Грэля явно разыгралось воображение, раз ему почудилось разочарование в этом скрипе. – Что ж, вы можете предъявить права на своего супруга. Он находится в Черном Трезубце на положении раба, и насколько я успела разглядеть, с ним там весьма неплохо обращаются.
Полуэльф похолодел и неверяще уставился на закутанную в плащ высохшую мумию. Вот теперь он явно уловил насмешку, скрытый смысл, даже вопрос: «Уверены ли вы, что мальчик так уж жаждет вернуться?» Осторожно выдохнув, Грэль отвел глаза, стараясь прогнать из сердца черную тень сомнения.
– Королева подпишет приказ о возвращении вам супруга, вы также сможете потребовать у похитителей достаточную компенсацию. О том, какое наказание они понесут от руки ее величества, вам знать не обязательно. Чтобы облегчить вашу миссию, королева даст вам сопровождающего, облеченного особыми полномочиями.
Некромант, который сопровождал изможденных гостей к их покоям, говорил что-то еще, перечислял титулы и достоинства некоего советника, который будет представлять власть королевы перед похитителями, но Марш и Грэль почти его не слушали. Едва очутившись одни, они бросились в объятья друг друга, чуть не заплакав от облегчения.
– Мы нашли его!
– У нас получилось!
Со дня похищения Верина прошло два месяца…

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь двадцать шестая

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ четвертый.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

Сквозь тяжелый лишенный видений сон Грэль скорее почувствовал, чем услышал, как в спальню вошел Маршан. От князя исходила такая невероятная безысходность, усталость, тоска, что у полуэльфа сжалось сердце еще до того, как он окончательно проснулся.
– Как ты, любовь моя? – чуть хриплым ото сна голосом заботливо спросил мужа Грэль, садясь на постели; он поспешил навстречу князю, вздрагивая от прохладного ночного воздуха, с тревогой вглядываясь в черты дорогого лица.
Маршан, и правда, выглядел скверно: поникшие плечи, серое от усталости лицо, в глазах – мука отчаяния. Князь, молча, покачал головой и просто позволил мужу прижаться к себе, гладить по спине и плечам. Грэль помог ему снять пропыленную за день одежду, крикнул сонных слуг, чтобы принесли горячей воды. Измученное тело князя постепенно расслаблялось в наспех приготовленной слугами ванне, подчиняясь умелым рукам полуэльфа, разминающего ему плечи. Тяжело вздохнув, Марш привлек к себе супруга, целуя в висок, благодаря за заботу.
– Снова ничего… ни единой зацепки, ни одного следа, хотя бы даже намека на то, где искать… Как же я устал. Я не могу смириться с тем, что Верин в плену, а я – его супруг, защитник, мало того, что не уберег, так еще и спасти не могу!
Князь начал говорить устало и надломлено, но в последних его словах Грэль услышал старательно сдерживаемые слезы, и это стало для него последней каплей. Скользнув в объятья мужа, прижавшись к нему дрожащим телом, обвив руками и ногами, словно хотел удержать от отчаяния, полуэльф принялся покрывать лицо мужчины легкими поцелуями.
– Не надо… прошу… любовь моя… ты сильный… все будет хорошо… Оракул обещал… все кончится, только потерпи… не отчаивайся, прошу… умоляю… – Грэль сам с трудом понимал, что шепчут его губы.
От страха, что сейчас он почувствует слезы на щеках Марша, увидит слабым того, на кого привык опираться все последние годы, полуэльф лишался разума. Князь какое-то время сидел неподвижно, плотно зажмурив веки, позволяя мужу целовать свое лицо, гладить его подрагивающими пальцами, а потом вдруг судорожно сжал Грэля в медвежьих объятьях, не то вздохнув, не то всхлипнув, и прижался к губам супруга голодным поцелуем, как будто он мог стать спасением от их общей боли.
У них не было близости с тех пор, как пропал рысенок: и не до этого было, да и казалось циничным предаваться плотским удовольствиям, когда мальчик страдает в плену. Но сейчас вспыхнувшее подобно пламени в камине возбуждение не казалось неуместным. Им обоим было жизненно необходимо утопить свою печаль, очиститься от пут беспомощности, сковывающей по рукам и ногам, прогнать все страхи и сомнения и набраться сил для новой борьбы. «Я поделюсь с тобой своей силой, любовь моя… Возьми мою уверенность, мое терпение, я все отдам! Возьми все мои силы, всего меня… Возьми меня…» – упоенно думал Грэль, задыхаясь от захватившего его желания, ощущая нетерпеливые поцелуи и грубоватые судорожные ласки мужа. Маршан возбуждался все сильнее, и хотя между бровей так и не разгладилась тревожная складка, страсть входила в свои права, кружа голову, опьяняя, заставляя забыть тревоги последних дней.
Не в силах больше сдерживать стремительно нарастающее желание, князь разорвал поцелуй, подхватил любимого на руки и, перешагнув через невысокий бортик каменной ванны, понес в постель. Они не стали отвлекаться на то, чтобы промокнуть с кожи горячую влагу, не обращали внимания на струйки воды, стекающие с волос по спине и мгновенно намочившие подушку и простынь – все было не важно, любая пауза могла разрушить это так необходимое двум влюбленным наваждение. Лишь только голова Грэля коснулась подушки, он с просящим стоном обнял князя за шею, притягивая для возобновления поцелуя. Руки Маршана выучили за долгие годы все самые чувствительные точки на теле любимого, от его ласк полуэльф метался на постели, все больше теряя голову.
Этот секс не отличался ни нежностью, ни дразнящей тягучей плавностью движений, призванной продлить удовольствие как можно дольше. Вспыхнув, как сноп сухой соломы, страсть выжгла из душ Маршана и Грэля все ненужные сожаления, завертела в стремительном потоке нарастающего возбуждения и оглушила скорой, но невероятно яркой разрядкой. Оба супруга долго не могли отдышаться и прийти в себя, но вместе с приятной слабостью в руках и ногах наконец-то почувствовали желанное облегчение. Как будто кто-то открыл окно, и в спальню ворвалась ночная прохлада, от которой стало легче дышать…
– Милый ты не думаешь, что… – чуть виновато начал князь, пытаясь спрятать лицо в основании шеи Грэля.
Но полуэльф не дал ему закончить фразу, вывернувшись из осторожных объятий и прижавшись к губам мужа предостерегающим поцелуем.
– Ни о чем не думай, любовь моя, – прошептал Грэль в припухшие темно-вишневые губы Марша. – Спи, утро всегда приносит вести, и на этот раз – я чувствую – они будут добрыми.
Впервые за долгие дни тревог Грэль засыпал с улыбкой на губах. И дело было не в физической разрядке, и даже не столько в том, что его как прежде крепко обнимали сильные руки мужа, прижимая к широкой горячей груди… Чувство, поселившееся в сердце полуэльфа, было сродни легкому весеннему ветерку: еле уловимое волнительное ощущение перемен…
Завтрак Маршан с супругом благополучно проспали – сказалась физическая и эмоциональная усталость последних дней. Ласковые лучи солнца разбудили Грэля, а он, в свою очередь, нежными поцелуями заставил своего князя умиротворенно вздохнуть и распахнуть темные со сна глаза.
– С добрым днем, любовь моя, – лукаво улыбнулся полуэльф, невесомо целуя мужа в кончик носа; Марш смешно сморщился и притянул любимого поближе к себе.
– Марш… Марш… на дворе день… завтрак… ахх… – как устоять против этих настойчивых рук и губ, не знающих отказа?
Но время, и правда, было позднее, и князь не мог позволить себе дольше нежиться в объятиях супруга. Оторвавшись от сладких губ, усмехнувшись, услышав жалобный протестующий стон, Маршан легко вскочил с кровати, с хрустом потянулся и принялся одеваться. Он словно помолодел за эту ночь, и Грэль с улыбкой наблюдал за своим князем, радуясь в душе, что он стал прежним.
– Ты не останешься в замке сегодня? – спросил полуэльф, проводя гребнем по шелковистым серебряным прядям, которые отказывались ложиться идеально ровно после сегодняшней бурной ночи.
– Я постараюсь успеть вернуться до полуночи, сегодня надо бы слетать к старейшине клана зооморфов, живущих на самой границе Южных гор. Мои воины с трудом отыскали их; клан – это кучка запуганных стариков и женщин, постоянно кочующих с места на место, видимо боясь нападений. Может, они знают, кто из-за гор промышляет добычей зооморфов.
Они шли по длинной галерее к трапезной зале, Грэль кивал словам мужа, и прислушивался к себе. Внутреннее ощущение грядущих перемен еще усилилось, и теперь полуэльф пытался определить, связано ли его предчувствие с тем кланом несчастных зооморфов, о которых рассказывал Марш…
– Господин! Князь, прошу меня простить, вам срочное письмо с нижних доков… – посланец явно еле дождался появления хозяина, бросившись чуть не под ноги Маршану, лишь только завидел его.
Князь взял потрепанный свиток, благодарно кивнув курьеру, а Грэль с трудом совладал с охватившей его дрожью. «Неужели… вот сейчас? Мы что-то узнаем о нашем мальчике?» Они прошли в трапезную, уселись за широкий стол. Пока Марш пробегал взглядом новое донесение, Грэль в волнении кусал губы, не обращая внимания на слуг, сервирующих стол изысканными яствами.
– Ну что там? – не выдержал он наконец, сам поразившись тому, как дрожит его голос.
– Пока не знаю… Но думаю, мне нужно наведаться в доки, – Марш старался говорить бесстрастно, хотя по его глазам полуэльф видел, что князь взволнован. – Рэзел написал, что вспомнил кое-какие подробности, связанную с Верином. Просит, чтобы мы не слишком обнадеживались, но вдруг появится хоть какая-то зацепка?
Завтрак прошел сумбурно, оба хозяина замка почти не чувствовали вкуса еды, пытаясь угадать, о чем пойдет речь при личной встрече с работорговцем. Когда князь окончил трапезу и встал из-за стола, всем своим видом показывая, что намеревается сразу отправиться в путь, полуэльф бросился к нему, умоляя взять с собой.
– Я не выдержу здесь, в неизвестности! Прошу, позволь мне… А если ты нападешь на след Верина и решишь отправиться на поиски немедленно?! Я не могу больше просто ждать!
Маршан выглядел одновременно удивленным и встревоженным, но не мог отказать любимому. Сделав необходимые распоряжения управляющему замка, князь и Грэль в сопровождении десятка воинов из личного отряда Марша вылетели в доки.
Рэзел встретил их в том же шатре, где они впервые увидели рысенка. У полуэльфа предательски защипало в глазах, но он взял себя в руки, боясь пропустить хоть слово из того, что скажет работорговец. Они отказались от вежливо предложенного чая, и Рэзел, наконец, перешел к главному.
– История эта произошла около года назад, признаться, я уже и думать о ней забыл, но когда услышал о том, что ваш младший супруг пропал… Не мне решать – связано одно с другим или нет, но буду счастлив, если смогу хоть чем-то помочь благородным господам. А история сия заключается вот в чем: через несколько дней, после того как Вы, достопочтимый князь, выкупили у меня юного зооморфа, заявились ко мне двое господ. Важные, богатые, из тех, которые привыкли получать все, что душа пожелала. Нездешние… это я сразу увидел: необычный разрез глаз, непривычно произносят слова. Спрашивали они как раз таки вашего зооморфа, причем никакого другого им не надо было, а только вашего, и ведь как-то они смогли прознать, что родители Верина продали его моим молодцам, а те доставили мальчика прямиком сюда. Пристали ко мне эти господа с уговорами, а под конец уже чуть не с ножом – скажи им, кому продал золотую рысь и все-тут. Ну я… Вы уж не прогневайтесь на меня, хозяин, испугался я. Да и подумал, что имя князя должно бы отпугнуть таких охотников, к тому же, Верина вы не просто так взяли, а в мужья… Они, и правда, с расспросами сразу поутихли. Но вот что мне еще запомнилось…
Рэзел замолчал, глядя в одну точку и наморщив лоб, а Грэль только сейчас позволил себе выдохнуть. Напряжение, казалось, звенело в воздухе. Полуэльф, не глядя, нашел руку Маршана и стиснул в ладони его пальцы.
– Когда господа уже покидали меня, они вроде как повздорили. Старались гости говорить потише, да злились друг на друга сильно, вот я и услышал часть разговора. Один другого все обвинял, что из-за него упустили они «ценный компонент» – так он назвал милорда Верина, а другой сказал… как же… «Да, брось, Вадар, не умер же он, в самом деле! Раз живой, придумаем, как достать. Нам отступать некуда…» Вот так-то… Тогда решил я вас не беспокоить – мало ли какие странные личности к нам сюда наведываются. А сейчас вот и вспомнил о давних гостях.
Полуэльфу казалось, что у него сердце готово выскочить из груди. То утреннее чувство – предчувствие или знание – что на сей раз они действительно подобрались к разгадке исчезновения рысенка, превратилось теперь в небывалую по силе уверенность. Грэль с трудом дождался, когда они с князем останутся вдвоем.
– Милый, я уверен, мы напали на верный след! Не спрашивай меня ни о чем, доверься мне, прошу… Мы должны найти этих двоих и тогда…
– Я и сам впервые за все это время чувствую, что это зацепка, – Маршан крепко обнял своего любимого, ощущая, как тот дрожит от волнения.
С этого дня жизнь в княжеском замке ощутимо изменилась. Даже слуги, казалось, почувствовали надежду, которая зажглась в глазах хозяев. Грэль и Маршан трудились не покладая рук, пытаясь разузнать больше о таинственных похитителях рысенка: князь наводил справки у всех, кто имел хоть какие-то дела с внешними соседями, полуэльф проводил дни и ночи в библиотеке, просматривая торговые и политические ведомости, надеясь отыскать, кому принадлежит имя «Вадар». Теперь никто из домочадцев князя Южных земель не сомневался, что скоро их любимый золотоволосый мальчик вернется домой.

***
Верин открыл глаза и несмело улыбнулся. Снова просыпаться рядом с кем-то, чувствовать под боком чужое тепло, вдыхать аромат мягких волос… Как жаль, что его постель согревают не его любимые мужья, к которым можно было бы прижаться в ожидании ласки, а потом сладко вздрагивать, почувствовав на губах еще сонный поцелуй…
Верин слегка покраснел и отодвинулся от спокойно спящей Джазиен. Тело рысенка отреагировало на его утренние мечтания слишком явно, с этим следовало справиться побыстрее, пока девушка не проснулась, чтобы не смутить ее. Вот уже три дня Джази жила в его комнате. Они быстро подружились, находили все больше тем для разговоров и почти не испытывали неловких моментов в присутствии друг друга. Джазиен иногда без видимой причины начинала грустить, от чего у Верина сжималось сердце, он обнимал девушку и гладил по волосам, пока она не успокаивалась. А если рысенок чувствовал вдруг, как от тоски по дому у него перехватывает горло и расплывается в глазах, Джази прижимала его голову к своей груди, стискивая тонкими руками плечи, и юноше становилось легче. Они ложились спать вместе – как если бы были родными братом и сестрой. Верин желал девушке спокойного сна, она в ответ касалась ласковыми губами его лба – от этого жеста в груди рысенка еще долго разливалось тепло, он испытывал в такие моменты благодарность и нежность пополам с грустью. Они старались не говорить о неволе, проводя больше времени, воспоминая о своих детских годах. Верин часто рассказывал о жизни в замке Маршана, каждый раз удивляясь про себя, почему глаза Джази становились несчастными, стоило ему лишь заговорить о своих обожаемых мужьях. Девушка в свою очередь часто вспоминала о своем нежно любимом брате, который был старше ее на пять лет и с самого рождения Джази проводил с ней все свое свободное время, воспитывая и балуя ее.
За приятным времяпровождением Верин почти забыл о похитителях и их неведомых планах относительно него. Стараясь сделать все возможное, чтобы развлечь Джази и не давать ей грустить, рысенок и сам повеселел, хотя в его положении пленника мало что изменилось. Только раз он попытался расспросить Джазиен о том, что ей рассказывали о нем и его «особом» положении, но девушка смутилась, отвела глаза и очень ловко повернула разговор в другое русло. И все же, когда Верин оставался наедине со своими мыслями – вот как этим ранним утром – его снова начинали терзать сомнения и страхи. Множество вопросов, на которые он так и не получил ответа, заставляли рысенка хмурить лоб и кусать нижнюю губу, но как он не старался, планы его похитителей оставались неразгаданными. И тогда Верин тяжело вздыхал, жалея, что рядом нет мудрого Грэля, который наверняка сразу же раскусил бы все хитроумные замыслы, и сильного Маршана, обязательно бы придумавшего способ выбраться отсюда. Юноша очень тосковал; так сильно, что иногда ему хотелось превратиться в рысь и хорошенько повыть, разнося свою печаль с ночным ветром по всем окрестным землям. «Чтобы вы услышали меня…чтобы нашли и спасли… О, Маршан, мой любимый супруг, почему ты до сих пор не пришел за мной?»
Верин шмыгнул носом, смахивая со щеки набежавшую слезу, и в этот момент послышался знакомый скрежет, означающий, что кто-то поворачивает ключ в замке их двери. Рысенок напрягся: для завтрака было еще слишком рано. Он увидел, как вздрогнула Джази, просыпаясь, а через мгновенье полог над их постелью был бесцеремонно отброшен в сторону.
– Так-так… – милорд Вадар выглядел недовольным, и Верин сжался под его взглядом, хотя не понимал, в чем он провинился.
Мужчина наклонился, властно схватил Джази за плечо и рывком поднял с постели. Он зачем-то придирчиво осмотрел простынь и одежду девушки, затем кивнул Верину, чтобы тот встал и подошел ближе.
– Прошло три дня и три ночи. Сколько еще вам нужно, чтобы привыкнуть друг к другу? – в голосе милорда слышалась еле сдерживаемая ярость, от которой оба пленника инстинктивно сжались, опуская головы.
Рысенок совершенно не понимал, что происходит. Ему казалось, что он попал в какой-то дурной сон и забыл его начало, а сейчас пытается вспомнить, о чем его спрашивают, вот только безрезультатно. Искоса взглянув на Джази, Верин увидел, что она дрожит как осиновый лист и готова расплакаться. Этого Верин вынести не мог. Он смело шагнул вперед, заслоняя собой девушку.
– Простите нас, милорд… хозяин… Я не понимаю, в чем наша вина? Я благодарен вам с милордом Таласом, что вы позволили нам жить вместе, вы так добры…
Юноше не дал закончить грубый подзатыльник, от которого он отлетел в сторону, как мешающийся под ногами только что родившийся котенок.
– Ты что, хочешь сказать, что он до сих пор не знает?! И ты до сих пор НИЧЕГО не сделала?! – Вадар схватил Джази за плечи, приблизив к ней свое побагровевшее от гнева лицо, требуя ответов.
Верин словно окаменел от страха, наблюдая, как побледнела девушка. Джази зажмурилась, а потом вдруг отчаянно замотала головой.
– Я не могу! Он не любит меня и никогда не полюбит! Его сердце навек отдано другим, и я ничего, слышите – НИЧЕГО не смогу с этим сделать!
Звонкая пощечина остановила поток выкрикиваемых Джази признаний. Девушка охнула и осела на пол к ногам хозяина, закрывая руками покрасневшую щеку.
– Прекратите! – Верин словно со стороны услышал свой отчаянный крик. Он бросился к Вадару, позабыв от гнева, насколько тот сильнее и что может избить и его тоже. – Не смейте ее бить! За что Вы ударили ее?!
Верина колотило от злости и переживаний. Эх, если бы не противомагические браслеты на его руках и ногах! Пожалуй, впервые в жизни юноша чувствовал настоящее холодное желание перегрызть кому-то глотку. Но, увы – он все еще не мог обратиться в рысь, а в теле человека был слишком слаб. Вадар без труда схватил его за плечо и швырнул к своим ногам рядом с беззвучно плачущей Джазиен.
– Я объясню тебе – за что, маленькое ничтожество! Кажется, ты хотел знать, почему оказался здесь?! Пришло время услышать правду! – милорд зашагал по комнате, пытаясь успокоиться, он сжимал кулаки и раздувал ноздри, что говорило о том, насколько сильно он разгневан.
– Ты – единственный в своем роде, и не говори, что не знаешь об этом. Золотая рысь рождается единожды в триста лет – и только у потомков первого зооморфа – Эфема. Его кровь настолько сильна, что передается из поколения в поколения практически в неизмененном виде, несмотря на многочисленные смешения с другими кланами. И только золотые рыси обладают магическими способностями такой силы, что…
Вадар резко замолчал, поджав губы и покосившись на Верина, ласково обнимающего Джази и старающегося не пропустить ни слова из речи хозяина. Раздраженно дернув плечом, милорд заложил руки за спину и продолжил говорить.
– Поскольку ты теперь в нашей власти, и никогда не выберешься отсюда, не вижу смысла скрывать от тебя наши с Таласом планы… во всяком случае, ту их часть, которая касается тебя. Нам нужно много могущественных зооморфов, нужна твоя магическая сила в десяти, нет, в стократном объеме! Но брак золотой рыси с кем-то вполне обычным, даже обладающим способностями зооморфов – не дает желанного результата. По прихоти высших сил, кровь Эфема в этом случае проявляется только в третьем поколении потомков. Мы не можем ждать триста лет! И мы нашли способ…
Вадар презрительно посмотрел на Джази, и девушка снова заплакала, пряча распухшее лицо на груди Верина.
– Снежные рыси так же редки, как и золотые. В них течет неразбавленная кровь первой женщины-зооморфа – Алии, и сила их ни в чем не уступает твоей, Верин. Потомство, в котором смешается чистая кровь золотой и снежной рысей должно обладать магией, равной которой еще не было во Всемирье. Все, что требовалось от этой безмозглой кошки – соблазнить тебя! Но она даже с этим не смогла справиться!
Вадар сделал шаг по направлению к Джазиен, явно намереваясь снова ударить ее, но Верин в мгновенье ока оказался на ногах, загораживая девушку собой. В нем клокотала такая ярость, что по сдерживающим магию браслетам пошли голубоватые искры.
– Она не смогла соблазнить меня, потому что Я этого не захотел, – отчеканил юноша, стискивая кулаки и наклоняя вперед голову, как для смертельного прыжка. – И никогда не захочу. Я дал клятву верности своим супругам и не нарушу ее, пока в моей груди бьется сердце. У вас ничего не выйдет, милорд Вадар, даже если вы изобьете меня до полусмерти. А бить Джазиен я вам не дам, ибо полюбил ее, как родную сестру.
Неожиданная сила и властность, прозвучавшая в его голосе, поразила самого рысенка не меньше, чем остальных. Он никогда и не думал, что может быть таким – если бы за его спиной сейчас стояла армия зооморфов, они, не задумываясь, пошли бы в бой по его приказу. «Это кровь Эфема говорит во мне. Далекий предок, помоги мне спасти наши жизни и честь!»
На Вадара, казалось, произвела впечатление речь пленника. Он как-то резко успокоился, перестал мерить комнату нервными шагами, и даже отошел на шаг от Джази, словно демонстрируя, что не собирается больше ее бить. В темнице повисла тяжелая пауза, прерываемая лишь тихими всхлипами девушки. Верин немного остыл, вспомнил, в каком бесправном положении находится, и к нему вернулся страх. Легко произносить высокопарные речи, чувствуя себя потомком Великого, но что он в действительности может сделать? Что, кроме того, что не сдастся и не предаст своих супругов?!
– Ну что ж… Ты меня убедил. Да, ты прав, похоже, нашим планам не суждено сбыться, – Вадар говорил холодно и спокойно, но Верина не отпускало чувство какого-то подвоха в этих якобы примирительных фразах. – Мы, конечно, могли бы скрутить тебя и добыть… так нужный нам компонент – думаю, мой брат был бы счастлив заняться этим лично. Джазиен могла бы понести от тебя и без твоего согласия, но вот беда – чистокровные особи зооморфов рождаются только при обоюдном согласии и, желательно, любви обоих партнеров. Если вы не захотите этих котят – вы, оба: тогда те, кто родится, будут годны разве что убирать за нашими драконами.
Вадар досадливо пожал плечами, с сожалением покачал головой и подошел к двери. Верин осторожно выдохнул: неужели получилось? Далекий предок услышал его, и их с Джази оставят в покое?
– Мы подумаем, как еще можно тебя использовать. Джазиен, собирайся, тебе больше нечего здесь делать.
– Что?! Куда вы забираете ее? – Верин почувствовал, что от волнения у него пересохло в горле.
Не может быть, что кошмар еще не закончился! У него словно ноги приросли к полу, но рысенок точно знал, что не позволит жестокому милорду забрать девушку – не простит себе этого!
– Куда? Тебя это не должно касаться, ты ведь отказался от нее. Без тебя она бесполезна. Возвращать добычу не в наших правилах, да и некому – от ее клана почти никого не осталось… Скорее, мы отдадим ее нашим воинам – там она получит сполна той ласки, которую не смогла добиться от тебя. Джазиен, немедленно подойди!
– НЕТ! – из груди Верина вырвался не то вопль, не то стон.
Он сам не понял, как оказался у ног Вадара, упав на колени и вцепившись пальцами в расшитые золотыми нитями шаровары. Подняв кверху залитое слезами лицо, юноша вытолкнул из непослушных губ горькие слова:
– Я согласен. Я все сделаю. Я буду ее супругом.
В темнице воцарилась странная тишина. Вадар застыл как изваяние, раздумывая, верить своему пленнику или нет, Джази давилась рыданиями, забившись в угол комнаты, Верин слышал свое хриплое дыхание и стук сердца. Но в то же время ему казалось, что все звуки умерли, или он оглох от собственной боли. Сейчас как никогда рысенок чувствовал, что весь этот кошмар не снится ему в горячечном бреду, а происходит на самом деле – происходит с ним.
– Ну что ж, я рад, что ты одумался. Второй раз я не буду так милостив, и вы оба отправитесь ублажать моих воинов. Сегодня же ночью вы должны постараться. И следующей ночью тоже, и той, что будет за ней. Нам нужно получить здоровое желанное потомство как можно скорее, мы и так потеряли целый год! Утром я лично проверю, как вы послушались моего приказа. Если не хотите делать это на глазах у нас с братом, извольте стараться изо всех сил!
Вадар вышел, хлопнув дверью пред носом юноши. Верин так и остался сидеть на коленях, слепо глядя в пол, туда, где только что стояли усыпанные драгоценностями туфли с загнутыми носами.
«Ну вот и все. Теперь я потерял вас. Навсегда. Сегодня я нарушу клятву. И перестану быть… вашим любимым мужем…» На каменном полу перед опущенным лицом Верина стали появляться маленькие мокрые пятна. Робкие пальцы легли на плечи рысенка, несмело поглаживая.
– Прости меня…

***
– Грэль, любимый, очнись! Силы небес, да что же это?! Грэль, молю, очнись!
Взволнованный голос мужа словно вытаскивал полуэльфа из темного вязкого забытья. Грэль вздохнул, удивляясь, что сердце отозвалось такой болью, ощутил мокрые дорожки на своих щеках… Так это был не сон…
– Все в порядке, любовь моя, все хорошо… Я… просто видел Верина, и…
– Видел? Нашего мальчика? И… как он? С ним все хорошо? Демоны подземелий, Грэль, скажи, что ты видел, иначе у меня сейчас сердце разорвется!
Полуэльф сжал руку мужа и заставил себя улыбнуться. Слабая и вымученная, но улыбка озарила его бледное лицо, придавая уверенности словам полуправды.
– С ним все в порядке. И никто его не обижает, хоть ему и нелегко приходится. Это правда, милый.
– Тогда какого демона ты потерял сознание?! Ты плакал, Грэль, ты стенал так, что я услышал тебя еще из галереи! А потом я нашел тебя почти бездыханным! Что ты не договариваешь, любимый? К чему я должен быть готов, когда найду котенка?
– Ты просто найди его, милый… И…поторопись, хорошо? – Грэль почувствовал, как слабость вновь окутывает его тело, уводя от горестных размышлений. «Ты только не опоздай, милый. Не дай ему вырвать нас из своего честного сердечка, убедить себя в том, что он нам больше не нужен. Поторопись, любовь моя… поторопись…»

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Я опять одинок.

Сказочник снова чувствует себя одиноким, никому ненужным, брошенным. Теперь когда Сказочник приходит домой, дома его никто не ждет.

Снова тусклый свет фонарей из-под арок,
Словно целый свет отдан тьме, как подарок
В комнате мгла, в сердце игла,
Всё, чего ты ждёшь - это я, это я, это я …





Ветер гонит дым по дворам во Вселенной,
Вечер был живым и чужим олновременно …
Парки пусты, дремлют мосты.
Всё, чего я жду - это ты, это ты, это ты …





Только пьяный дождь на Неве до Фонтанки
Знает, где ты ждёшь, на каком полустанке,
В городе тьмы, в сердце зимы
Всё, чего мы ждём - это ты, это я, это мы …
Всё, чего мы ждём - это ты, это я, это мы …







Всё, чего мы ждём - это мы …

@темы: Что было...

---

Ночь двадцать четвертая.

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ третий

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

Неизвестность – это самое страшное, что может приключиться, когда ты находишься в плену. Снова предоставленный самому себе, Верин не находил себе места, воображение рысенка рисовало картины его возможного будущего – одну ужаснее другой, он вздрагивал и обмирал на каждый шорох или стук, постоянно ожидая, что к нему снова придут его новые «хозяева» и тогда… «Что они сделают со мной?! Что? Продадут как диковинную зверушку? Или… оставят себе, как зверушку для удовольствий?» Верин обхватывал голову руками и с тихим стоном зарывался лицом в подушку. От одной только мысли, что его будут касаться чужие руки, рысенка начинало тошнить. Но в тоже время он понимал, что сопротивлением только сделает себе хуже.
Два дня после тех унизительных «анализов» Верином больше никто не интересовался. Молчаливые слуги, с которыми он пытался заговорить, только кланялись еще ниже и старались поскорее ретироваться из темницы, вновь оставляя юношу наедине со своими страхами. Рысенка так измучила неизвестность, что он испытал почти радость, когда на третий день перед ужином ему принесли более плотную одежду и жестами велели следовать куда-то в сопровождении двух огромных существ, больше напоминающих демонов. От волнения у Верина подгибались ноги. Неужели вот сейчас ему объявят о его дальнейшей судьбе? Или, может быть, что-то изменилось в планах похитителей? «А если Маршан…» – от одной только мысли о любимом старшем муже в сердце Верина отдалось болью. Нет, лучше не надеяться на это.
К удивлению рысенка идти им пришлось недолго. Спустившись по широкой винтовой лестнице на три пролета, идущий впереди демон вдруг толкнул какую-то дверцу, и вся процессия оказалась в небольшом прекрасном саду. Здесь были цветы и фруктовые деревца, какие-то диковинные кустарники и лужайки с мягкой травой, повсюду стояли удобные деревянные диванчики с пухлыми подушками, а в центре сада на каменном возвышении находился достаточно просторный бассейн, наполненный прозрачной голубой водой. Верин застыл в глубочайшем изумлении: как же так?! Но ведь он точно знал, видел из окна, что его комнатушка находится под самыми облаками – в очень высокой башне! Неужели здесь кроется какое-то колдовство?
– Господин должен снять с себя одежду, – прошелестел странный свистящий голос за спиной у юноши.
Рысенок не сразу понял, что к нему обращается один из слуг, которых он уже начал считать немыми. Когда до него дошел смысл сказанных слов, щеки Верина залила краска.
– Господин должен искупаться здесь, – пояснил слуга, по-прежнему глядя в пол, согнувшись в подобострастном поклоне.
«Ну, если только для купания…» – смирился Верин. Его совсем сбило с толку обращение «Господин», это при том, что он – пленник, и сейчас за ним следят два демона и двое странных слуг?! Непослушными пальцами юноша принялся распутывать завязки на тунике.
– Может… вы отвернетесь? – без особой надежды спросил Верин у своих сторожей. Демоны не удостоили его даже словом, только бросили уничижительный взгляд и остались стоять с безразличными лицами, слуги потупили взгляды, но не сделали ни одного движения. «Вот тебе и господин», – уныло подумал рысенок. Стараясь не обращать внимания на то, что кто-то видит его наготу, Верин быстро избавился от одежды и бегом бросился в бассейн, желая поскорее спрятаться в воде. Увы, четверо его надзирателей, как по команде, сдвинулись с места и подошли почти к самой кромке каменной чаши с явным намерением не выпускать пленника из виду. Верину ничего не оставалось делать, кроме как постараться не обращать на них внимания. Вода в бассейне была теплая и ароматная. Она обняла тело рысенка ласковыми волнами и подарила расслабление измученной душе и телу. Верин с удовольствием плавал на поверхности, подставляя кожу прохладному ветерку и теплому солнышку, на какое-то время ему удалось забыть обо всех свалившихся на него бедах, и на губах юноши появилась мягкая улыбка.
– Ах, какой прелестный котенок! – раздался совсем близко знакомый улыбающийся голос.
Милорд Талас стоял на самом краю бассейна и рассматривал Верина, не скрывая своего восхищения. Рысенок заметался, ища, где спрятаться, но его одежда осталась довольно далеко, а прозрачная вода, увы, совсем не служила каким-либо укрытием. Отчаявшись, юноша забился в дальний край бассейна, прикрыв руками пах и держа на поверхности воды только голову. Хозяин искренне рассмеялся, глядя на жалкие попытки Верина спрятаться от его взгляда. Не прекращая посмеиваться, он сделал рукой какой-то жест, и тот час двое слуг принялись избавлять его от одежды. «Нет! Нет, пожалуйста, не надо!» – взмолился рысенок мысленно, уже понимая, что у него нет никакого шанса избежать того, что взбредет на ум милорду.
Талас неторопливо разделся, ничуть не стесняясь своего немолодого, но вполне подтянутого тела, скользнул в воду и сразу же поплыл по направлению к дрожащему от страха юноше. Верин не успел сделать больше ни одного движения, как оказался в сильных объятьях своего хозяина. Милорд с удовольствием гладил рысенка по плечам, спине и бедрам, прижимая его к себе, легко преодолевая отчаянное сопротивление.
– Ну-ну, не нужно быть таким недотрогой. Я не сделаю тебе плохо, обещаю, я умею быть очень-очень нежным с теми, кто мне нравится. А ты такой милый… и сладенький… – Талас лизнул Верина в шею и тихо засмеялся.
Он попробовал поймать губы упрямого маленького пленника, но тот извивался и брыкался, словно его жгли раскаленным железом. Милорд нахмурился и сжал рысенка сильнее, вызвав у него тихий стон боли.
– Ну что ты трепыхаешься, как девственник?! Думаешь, я поверю, что за год супружества твои мужья и пальцем к тебе не притронулись? Ну же, маленький, давай все решим полюбовно. Сколько уже тебя не ласкал сильный опытный мужчина? Представь только, как много наслаждения я могу тебе доставить, если ты разрешишь приласкать тебя здесь… и здесь…
– Талас! – резкий злой окрик заставил их обоих вздрогнуть.
Милорд наконец разжал руки, и Верин, всхлипывая, быстро поплыл к противоположному краю бассейну, намереваясь одеться и спрятаться где-нибудь в кустах. Второй хозяин, которого прежде юноша боялся гораздо больше, вызвал у него сейчас почти что благодарность. Не глядя на голого дрожащего пленника, Вадар принялся распекать своего брата на незнакомом рысенку языке. Когда Верин полностью оделся и отступил к двери из райского сада, надеясь, что ему позволят вернуться в свою комнату, хозяин повернулся к нему и посмотрел испытывающим взглядом.
– Мой брат не будет докучать тебе. Во всяком случае, пока ты нужен нам для другого. Мы довольны результатами исследований, Верин, теперь все зависит от тебя. Если ты будешь послушным и смирным, поможешь осуществить наши планы, тебе будет позволено каждый день гулять в этом и других прекрасных садах, читать книги, жить в более просторной и уютной комнате. Если же ты станешь упрямиться и препятствовать нам… В лучшем случае Талас возьмет тебя своей постельной игрушкой… пока ты ему не надоешь… Так что хорошенько подумай о том, как себя вести.
Верин снова чувствовал себя невероятно несчастным. Лучше бы его никогда не приводили в этот сад! Но вряд ли это что-то бы изменило. Он опустил голову, стараясь скрыть слезы, и спросил как можно более покорным голосом.
– Что от меня требуется, господин? Что я должен делать?
– Ты узнаешь это уже совсем скоро, – ответил милорд Вадар, его голос не потеплел даже на самую малость. – Надеюсь, ты будешь таким же послушным. Отправляйся в свою комнату, тебя ждет ужин… и сюрприз.
«ЕЩЕ сюрприз?!» – в отчаянии подумал Верин, он уже не ждал ничего хорошего от своих новых хозяев, и даже обещанные книги и прогулки казались ему всего лишь новыми изощренными ловушками. В сопровождении тех же демонов и слуг рысенок вернулся в свою комнату и замер на пороге, открыв рот. Пока он плескался в бассейне и отбивался от назойливого Таласа, его темницу преобразили почти до неузнаваемости: теперь пол был устлан мягким ковром, повсюду лежали большие подушки, у стен стояли длинные корзины с бледно-фиолетовыми и ярко-розовыми цветами, а скромное ложе заменили на просторную низкую кровать с вышитыми подушечками и покрывалом. Верин был так поражен новой обстановкой, что стоял столбом, не решаясь пройти внутрь, но внезапно вздрогнул, заметив в глубине комнаты какое-то движение.
– Кто здесь? – спросил он громко, не сумев сдержать дрожи в голосе.
Инстинктивно отступив на шаг, юноша понял, что дверь за ним уже снова заперта, и желает он этого или нет – его оставили наедине с… кем? Неужели ему снова нужно опасаться за свою честь?!
Сердце Верина колотилось как сумасшедшее, но долго ждать ему не пришлось: полог у кровати слабо колыхнулся, и из-за него вышла совсем юная девушка с белоснежными волосами до плеч. Она была тоненькая и хрупкая, и, несмотря на довольно соблазнительные округлости, едва прикрытые полупрозрачной расшитой тканью, было видно, что она еще почти ребенок. Верин с минуту стоял, не в силах вымолвить хоть слово от изумления, и просто таращился на странную гостью, пытаясь понять, откуда она взялась, и зачем она здесь. Когда девушка, явно нервничая, обняла себя за плечи, стараясь прикрыть почти обнаженную грудь, рысенок вспыхнул от смущения и мысленно обозвал себя болваном.
– Кто ты? – спросил Верин.
Он сделал несколько шагов по направлению к нежданной гостье, но остановился, заметив, как она побледнела и вздрогнула. У нее была очень светлая кожа, волосы цвета свежевыпавшего снега, небольшие острые ушки… как у самого Верина…
– Я Джазиен… – ответила девушка приятным мелодичным голоском, прозвучавшим совсем по-детски; она быстро взглянула на рысенка, почему-то вспыхнула и снова потупила глаза. – Я… мне сказали, что теперь я должна жить здесь… чтобы тебе не было одиноко.
«Вот так сюрприз…» – оторопел Верин. С одной стороны, он испытывал самую настоящую радость – он больше не будет здесь один, у него будет собеседник, и, возможно, друг! Но с другой стороны… он не был настолько наивен, чтобы не понимать, для чего именно ему привели девушку… «Это что – такой странный подарок от хозяев, чтобы я не противился их планам? Как же мне ей объяснить…что я…»
– Ты… Я не нравлюсь тебе? – спросила вдруг Джазиен, и рысенок отчетливо услышал в ее голосе неподдельное отчаяние и слезы. Ох, кажется, его жизнь только еще больше усложняется.
– Ты мне очень нравишься, правда! – искренне сказал юноша, постаравшись как можно приветливее улыбнуться; он даже сделал еще шаг к гостье, и на этот раз она не вздрогнула, а только подняла голову, вопросительно глядя на Верина. – Ты очень красивая… Я надеюсь, что мы подружимся и сможем… разговаривать обо всем. Я просто не ожидал увидеть тебя здесь. Ведь я только пленник… я не думал, что кто-то будет заботиться о том, чтобы мне не было одиноко.
– И я пленница, – подхватила Джазиен неожиданно ласковым и сочувствующим тоном, от которого в груди рысенка разлилось тепло благодарности. – Я здесь уже больше года… Но ты – особый пленник, и теперь… я принадлежу тебе…
Девушка закончила фразу почти шепотом и тут же опустилась перед Верином на колени, заставив его отпрыгнуть. Даа, с ней будет нелегко…
– Встань, пожалуйста! Что за глупости?! Как мы можем принадлежать кому-то еще, кроме наших хозяев? Мы оба пленники, и я надеюсь, что мы сможем стать хорошими друзьями. Это же здорово, что теперь нам будет с кем поговорить, кому пожаловаться на свою судьбу?
Верин несмело подошел к замершей девушке и, обняв за плечи, помог ей подняться. От его прикосновения Джазиен снова вздрогнула, но не отстранилась, а когда она снова подняла на него глаза, рысенок изумленно ахнул, увидев… такие же вертикальные зрачки, как и у него самого, только не янтарного, а небесно-голубого цвета.
– Ты… ты тоже… Ты – зооморф?! – заметив, как смутилась гостья, Верин отпустил ее плечи, продолжая испытывающе вглядываться в такие… родные глаза.
Уже больше года он не имел возможности смотреть в глаза себе подобных – с тех пор, как родители продали его в рабство…
– Да… я… из клана северных рысей, – девушка очень волновалась, она понизила голос до шепота, как будто боялась, что кто-то еще узнает ее секрет. – Но я – единственный альбинос, снежная рысь… Это очень редкий вид, рождающийся раз в триста лет, как и…
– …я. Золотая и снежная рысь… Многие считают нас легендой… – медленно проговорил Верин.
У него возникло странное ощущение, что он не может вспомнить или сообразить что-то очень важное, что позволит ему разгадать невероятную тайну…
Звук открывающейся двери заставил их обоих вздрогнуть. Верин увидел, как глаза Джазиен наполнились страхом, и инстинктивно встал перед ней, хотя понимал, что вряд ли сможет защитить. Но в комнату вошли не хозяева, а несколько слуг, они внесли низкий круглый стол и множество блюд с разнообразной едой. Не прошло и нескольких минут, как в преобразившейся темнице оказалось все готово к изысканному ужину. Кланяясь и пятясь, слуги выскользнули в коридор и снова заперли двери, оставив молодых людей вдвоем. Верин вздохнул про себя, пытаясь вспомнить хорошие манеры, которые когда-то ему вдалбливала мать, и повернулся к девушке.
– Джазиен, позволь пригласить тебя… к ужину? – несмело проговорил рысенок, отчаянно стараясь не краснеть, протягивая девушке руку.
Она очень мило улыбнулась, вложив свои миниатюрные пальчики в ладонь Верина, позволив ему проводить себя к столу. Сидеть на пушистом ковре, облокотившись на мягкие подушки, было очень удобно и приятно, не сравнить с жесткой голой скамьей, которая служила Верину и столом, и стулом, а подчас и ложем до сегодняшнего дня. Джазиен, на которой кроме открытого топика были надеты широкие шаровары, грациозно опустилась на колени совсем близко от юноши, и принялась накладывать в небольшую тарелку самые лакомые куски мяса, овощей и фруктов.
– Ты можешь называть меня Джази, – смущенно опустив глаза, проговорила гостья, поворачиваясь к Верину с тарелкой в руках. – Так называют меня мои друзья и…близкие. Вернее, называли, когда я была свободна… Разреши мне покормить тебя?
Рысенок, который только собирался сказать что-нибудь утешительное, открыл рот от удивления, услышав просьбу Джазиен. И тут же ловкие пальчики положили между его губ сочный кусок мяса, затем быстрым движением стерли с подбородка капельку сладкого соуса. Верин густо покраснел и решил, что пора брать инициативу в свои руки. Эта девушка одновременно притягивала его, вызывала жалость и дружеские чувства, напоминая одну из его родных сестер, но в то же время пугала, когда оказывалась слишком близко. Решительно, но мягко забрав тарелку из рук Джази, Верин улыбнулся и кивнул на стол, ломившийся от яств.
– Давай-ка тоже поешь. Спорю, что до сегодняшнего дня тебя не баловали такой едой. А я вполне справлюсь сам.
Ему показалось, или Джази расстроено вздохнула? Но все же она покорно взяла вторую тарелку и, наложив в нее в два раза меньше еды, принялась без особого интереса есть. Ощутив повисшую в комнате неловкость, Верин принялся расспрашивать девушку о том, как она оказалась здесь.
– Меня похитили… вернее, не только меня… На нашу деревню ночью налетели крылатые демоны – стариков убили, а всех, кто мог представлять ценность на невольничьих рынках, увели с собой. Наш клан совсем обеднел, милорды Талас и Вадар прознали об этом и решили, что нашему старейшине не на что будет взывать к справедливости королевы. Думаю, они оказались правы, раз я живу в рабстве уже больше года…
Верин приуныл. Больше года в рабстве – он даже представить не мог такого! Думать о подобной возможности было слишком больно, но все же рысенок не удержался и спросил:
– Неужели нет никакой надежды? И никто не захочет отомстить за смерть и пленение родных? И тебя совсем никто не может выкупить?!
– Меня – нет… – очень тихо ответила Джазиен, не глядя на Верина, и юноше почему-то расхотелось говорить на эту тему.
Чтобы как-то сгладить впечатление от неприятного разговора, рысенок принялся рассказывать про себя – про свое детство и жизнь в родном клане до продажи в рабство.
– Я так боялся, что попаду в руки к злым хозяевам, которые заставят меня работать от зари до зари и будут бить… Но судьба распорядилась иначе и подарила мне… любимых…
Рассказывать о Маршане и Грэле оказалось трудно лишь поначалу. Затем Верин и сам не заметил, как увлекся – он так соскучился по своим любимым мужьям, что был рад любой возможности поговорить о них. Только закончив свой рассказ, рысенок увидел, как побледнела Джази, сжав губы в тонкую полоску. Ее глаза были наполнены болью, но когда Верин замолчал, она вздохнула и вдруг притянула его голову к своей груди.
– Бедняжка… Как же тяжело тебе здесь… Потерять любимых, которых обрел так недавно, которые окружали тебя лаской и заботой! Я разделю с тобой твою тоску, постараюсь, как смогу, скрасить твое одиночество.
Поначалу опешив от столь неожиданных объятий, Верин благодарно прижался к девушке. Ему действительно стало легче от того, что он выговорился кому-то и нашел сочувствие. Они еще долго разговаривали, рассказывали друг другу о своей жизни, даже не заметив, как наступил поздний вечер, и слуги забрали стол с едой, оставив только разбавленное вино и фрукты. В комнате стемнело, Джази стала сонно жмуриться, Верин с трудом подавлял зевоту. Задумавшись о сне, он вдруг сообразил, что в комнате по-прежнему только одна кровать – правда, довольно просторная, но одна.
– Джази… давай, ты ляжешь на кровати, а я рядом, на полу. Ковер такой мягкий, мне будет на нем очень удобно!
И снова рысенку показалось, что девушка расстроилась. Она погрустнела, опустила голову и покорно улеглась с самого края большой кровати, завернувшись в половину покрывала. Верин устроился неподалеку, прихватив пару подушек и свернувшись клубком на пушистом ковре. Сегодняшний день принес много событий и волнений, юноша думал, что провалится в сон, как только закроет глаза. Но не успел он толком расслабиться, как услышал тихие всхлипы. Сердце Верина забилось от волнения. Он не представлял, от чего именно плачет его новая подруга, но разве он мог оставить ее безутешной?
Осторожно присев на край кровати, Верин тронул девушку за плечо. В ответ, она обхватила его ладонь дрожащими пальцами и прижала к своей мокрой щеке.
– Прошу… ложись со мной рядом. Мне очень одиноко и страшно, – взмолилась Джазиен, давясь рыданиями.
Рысенок на мгновенье замер в нерешительности, но отказать бедняжке в ее просьбе было выше его сил. Он осторожно прилег рядом, погладил Джази по плечу, потом придвинулся ближе, невесомо поцеловал в серебристую макушку, как это делала его мать, когда он был совсем маленьким. Они заснули, обнявшись, а ночью Верину снились ласковые руки Грэля, они гладили юношу по плечам и спине, перебирали его волосы, дарили покой и тихое счастье…
***
Неизвестность сводила Грэля с ума. Каждый день приносил новые разочарования и неудачи, надежда становилась все призрачнее, а тоска по Верину все сильнее. Да, конечно, полуэльф помнил благоприятное пророчество Оракула и знал, что рысенок жив, даже видел его иногда своим новым внутренним зрением – но ожидание и бездействие приводили в отчаяние. Маршану было легче – он продолжал поиски, с мрачным упрямством облетая свои и соседние владения, организовывая поисковые отряды, выслушивая многочисленных посланцев. Нередко он ночевал в поместьях своих соседей, пытаясь выяснить, кто чем может помочь в поисках. Грэль ни в чем не обвинял своего супруга, он понимал, что не должен мотаться с ним по границам, что замок не может надолго оставаться без хозяев, что князю легче в одиночку переживать свои неудачи… Но оставшись почти не у дел, полуэльф чувствовал себя еще более несчастным.
Хорошо налаженное хозяйство не требовало слишком много внимания, гости в замке появлялись редко, книги и вышивка валились у Грэля из рук. В первые дни после возвращения от Оракула он прочитал все рукописи, касающихся королевства Личей, и даже просмотрел сведения о соседних государствах. Теперь у него было слишком много свободного времени, которое он занимал мыслями о Верине, пытаясь найти ответы на сотни тревожащих его вопросов.
«Кто украл мальчика? Кому и зачем он понадобился? Как он может выполнить свое предназначение, находясь у кого-то в плену? Как именно мы можем спасти его, если даже не знаем, где искать? Каково предназначение рысенка?»
Грэль попытался разгадать хотя бы последнее, но потерпел очередную неудачу: о зооморфах было известно удручающе мало. Все рукописи давали лишь приблизительное описание их особенностей, краткие сведения о жизненном укладе и очень скудные и противоречивые исторические данные. Народ зооморфов считался одной из низших рас, уступающих в развитии господствующим народам, у них не было развитой государственности, они жили небольшими кланами и вели кочевой образ жизни. За последние столетия зооморфы так часто служили добычей более сильным соседям, что стали редкостью, вымирающим видом, грозя вскоре превратиться в легенду. Грэль нашел пару красивых баллад, повествующих о прародителях рода зооморфов, но, как и всегда в песенном ремесле, понять где там правда, а где вымысел было крайне сложно. И ни слова ни о каких пророчествах, предназначениях, вообще о будущем этого загадочного народа… Полуэльф хотел было попросить мужа разослать гонцов в соседние королевства – к тамошним мудрецам, хранителям библиотек – но у Маршана каждый воин был на счету, все, кто только мог, занимались поисками Верина или хотя бы сведений о нем.
От постоянных размышлений об одном и том же у Грэля начинала болеть голова. Когда отчаяние подступало совсем уж близко, сжимая сердце ледяными когтями, полуэльф уединялся в их с князем спальне и использовал полученный от Оракула дар, чтобы увидеть Верина. Это приносило так мало облегчения! Видеть, как измучен дорогой сердцу мальчик, как его глаза наполняются слезами, как он сжимается в комок на сером каменном полу – и не иметь возможности прикоснуться, утешить… У Грэля разрывалось сердце, он шептал ласковые слова, стискивал пальцами голову, тратил все силы, чтобы передать рысенку хотя бы сотую часть своего тепла и участия… Иногда ему казалось, что Верин чувствует… или слышит. Или это воображение выдавало желаемое за действительное…
В одну из душных тревожных ночей, когда Грэль снова остался один в широкой княжеской постели и долго не мог уснуть, пытаясь дотянуться своим внутренним зрением до неизвестной темницы рысенка, его внутреннему взору предстала неожиданная картина. Верин безмятежно спал на дорогом, расшитом шелковыми нитками покрывале, прижимая к себе хрупкое создание – прелестную юную девочку с белыми как снег волосами. В их позе не было ничего интимного, к тому же они оба были одеты, но сердце Грэля вдруг пронзила острая игла…
Полуэльф резко поднялся с постели и, подойдя к окну, распахнул обе створки. Голова кружилась, дышалось с трудом, а пальцы судорожно сжали тонкую ткань домашней рубахи.
Кто он такой, чтобы осуждать мальчика? И разве было лучше, когда Грэль видел, как тот страдает от одиночества? К тому же эти дети выглядели так невинно… Ведь он мог увидеть картину в сто раз страшнее – удивительно, что обладая такой привлекательной внешностью, рысенок до сих пор избежал насилия со стороны похитителей…
Грэль тихо застонал, не в силах справиться с разрывающими его противоречивыми эмоциями. «Все что угодно стерплю, лишь бы ему было не так одиноко и плохо в чужом краю. Все что угодно… даже то, что может забрать его у нас? Захочет ли он вернуться, если найдет себе там кого-то по сердцу?» Отчаяние нахлынуло на полуэльфа с новой силой. Он бросился обратно на кровать, зарываясь лицом в подушку, до слез желая никогда не обладать проклятым магическим даром. Знать, что Верин не просто далеко, но возможно смирился со своим похищением и готов начать новую жизнь, в которой не будет места двум стареющим супругам?
«Все, что увидят твои глаза, не забывай проверять сердцем. Иначе много бед принесет такое умение…» Грэль замер и повернул голову, словно хотел увидеть того, кто «произнес» эти слова в его голове. Так сказал Оракул, наделив его магическим даром. Тогда полуэльф не придал значения этой загадочной фразе, но сейчас она настойчиво всплыла в памяти, неожиданно успокаивая, вселяя в душу уверенность. Снова подойдя к окну и всматриваясь в едва различимую в сумерках громаду южных гор, Грэль попытался отрешиться от всех мыслей и опасений и прислушаться к собственному сердцу. Прошло не так много времени, и вот уже на губах серебряноволосого полуэльфа заиграла нежная улыбка.
– Ты никогда не забудешь нас, мой мальчик… И никогда не перестанешь любить. Ты отдал нам свое сердце, и, что бы не пришлось тебе пережить, с чем бы не пришлось смириться, ты будешь принадлежать нам – телом и душой. Спи, маленький, пусть моя любовь согреет тебя, я никогда больше не стану сомневаться в тебе…

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Ночь двадцать третья.

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ второй.

Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

Уже три дня Верин был в плену. Он определял это по восходам и закатам, отблески которых можно было увидеть сквозь маленькое окошко в его темнице. Рысенок подтащил тяжеленную деревянную скамью к стене под окном и пытался выяснить, где он находится, но до нижнего уровня окна приходилось подтягиваться, цепляясь за железные прутья, которыми оно было забрано, поэтому Верину почти ничего не удавалось разглядеть. Но его догадки подтвердились: судя потому, что в окно было видно лишь небо и слабо угадываемый контур гор на горизонте, пленника держали на верхушке самой высокой башни чьего-то замка.
За эти дни Верина совсем не беспокоили – только три раза в день молчаливые слуги приносили обильную еду и воду для умывания, забирая объедки, таз с использованной водой и ночной горшок. Рысенок пытался заговорить со своими тюремщиками, но они либо не понимали, либо имели строгий приказ не вступать ни в какие беседы. Верин не знал, радоваться ему или огорчаться своему вынужденному одиночеству. С одной стороны, это было лучше, чем если бы его заставили делать что-то, чего он не хотел – используя в качестве раба или наложника. Но с другой стороны, юношу очень тяготило одиночество, а еще больше – неизвестность. Поэтому, когда на исходе третьего дня после сытного ужина к нему в темницу вошли двое богато одетых мужчин, Верин взмолился про себя, чтобы их визит не доставил ему неприятностей и дал ответы хотя бы на половину вопросов, которые накопились в его голове.
Оба мужчины, посетившие пленника, были старше Маршана и вели себя как хозяева. Они оглядели рысенка с ног до головы, негромко переговариваясь на незнакомом языке, затем уселись в два резных кресла, которые следом за ними внесли слуги, и жестом подозвали юношу подойти ближе. Верин чувствовал такое сильное волнение и страх, что у него подгибались колени. Ему хотелось забиться в самый дальний угол, но любопытство пересилило. «А вдруг Маршан уже приехал за мной? И мне хотят сообщить, что я свободен?» – подумалось рысенку, и его сердце забилось еще быстрее.
– Подойди, Верин, мы не причиним тебе зла, – сказал один из мужчин низким грудным голосом; второй доброжелательно улыбнулся и кивнул, подтверждая слова своего спутника. – Мы понимаем, что ты напуган, и у тебя, наверняка, есть много вопросов. Ты можешь спрашивать, мы расскажем то, что тебе положено знать.
Верин замер, пытаясь справиться с волнением. В голове творился такой сумбур, что рысенок никак не мог решить, с чего начать. Обессилив от внутренней борьбы, он вздохнул и уселся на пол напротив своих визитеров.
– Вы хотите получить за меня выкуп? – спросил он наконец самое главное, что тревожило его все эти дни.
Но мужчины лишь усмехнулись, совершенно одинаково покачав головой.
– Нет, мы привезли тебя сюда с другой целью, – мягко ответил второй посетитель, пряча улыбку в густой черной бороде. – Но о ней ты узнаешь позже.
Верину стало так страшно, что у него все поплыло перед глазами. Ему пришлось больно вонзить ногти в ладонь, чтобы не потерять сознание и продолжить расспросы: кто знает, будут ли его похитители еще когда-нибудь так разговорчивы.
– Если я не могу знать, зачем… Скажите – где я? Кто вы? Я… смогу когда-нибудь вернуться домой?
Один из мужчин, тот, что заговорил первым, поднял руку, призывая Верина остановиться.
– Давай по порядку. Где ты – тебя совершенно не касается. То есть, это не должно иметь для тебя значения. Здесь теперь твой дом, ты останешься у нас навсегда. В дальнейшем, если мы увидим, что ты не пытаешься сбежать и принял свою участь как должное, мы расскажем тебе, что за страна стала твоим новым домом, а также переведем в другие покои и дадим тебе больше свободы… Но пока мы должны убедиться, что ты действительно тот, кто нам нужен, что ты подходишь нам.
– Для чего?.. – прошептал Верин, глотая слезы; все услышанное так потрясло его, что задавать более важные вопросы не было сил. – Подхожу для чего?
– Всему свое время, малыш, – снова улыбнулся в бороду второй гость. – Мой брат оставил без внимания еще один твой вопрос, я думаю, на него мы можем дать ответ. Мы – владельцы этого замка и этих земель и твои новые хозяева. Ты можешь звать меня «милорд Талас», а моего строгого брата – «милорд Вадар».
Все существо Верина взбунтовалось, услышав эти слова: «новые хозяева». Рысенок вскочил, и, не помня себя от гнева и отчаяния, закричал:
– Я не хочу оставаться здесь! У меня есть дом, есть семья! Вы никакие не хозяева мне! Вы подлые грязные похити… – звонкая пощечина оглушила юношу и откинула на добрый метр.
Верин успел увидеть потемневшего от гнева милорда Вадара, опустившего руку, и тут же другие руки мягко подхватили его и прижали к груди.
– Успокойся, Вади, зачем пугать ребенка больше, чем он уже напуган? Такая его реакция совершенно естественна, вспомни, о чем мы с тобой говорили! Верин должен сам добровольно принять свое предназначение, иначе все наши усилия тщетны! А разве он останется здесь по своему желанию, если ты будешь его бить?
Голос милорда Таласа звучал одновременно успокаивающе и укоризненно, его руки гладили дрожащего и всхлипывающего рысенка по плечам и спине, и Верин почувствовал в нем защиту и надежду на спасение. Прижавшись к широкой груди мужчины, мальчик поднял заплаканное лицо с покрасневшей щекой и зашептал срывающимся голосом:
– Пожалуйста, милорд… милорд Талас, прошу вас, отвезите меня домой, молю, мой супруг не пожалеет денег, прошу, отпустите меня…
В глазах чернобородого хозяина было неподдельное сочувствие, но его слова жестоко разочаровали бедного пленника.
– Ну-ну, Верин, перестань. Здесь теперь твой дом, и ты можешь забыть про своих супругов – теперь у тебя началась совсем другая взрослая жизнь. Тебе нужно успокоиться и смириться – чем быстрее это произойдет, тем разнообразнее и приятнее станет твое пребывание здесь, поверь.
– Хватит нянчиться с ним, Тал, – раздраженно пробурчал милорд Вадар. – Давай возьмем образцы и начнем исследования – мне не терпится получить подтверждение тому, что наша затея действительно способна оправдать себя.
Верин, сжавшийся в комок на коленях милорда Таласа, побоялся даже предположить, что означает «взять образцы», но долго мучиться неизвестностью ему не пришлось. Вадар подошел к ним, протянул руку и крепко ухватил рысенка за запястье, подтягивая его ладонь ближе к себе. Увидев в другой его руке маленький острый нож, юноша забился, пытаясь вырваться. В голове сами собой всплыли заклинания, ускоряющие переход в тело рыси, но он уже знал, что не сработает и на этот раз – в этом проклятом месте его природная магия не действовала. Талас с силой прижал Верина спиной к своей груди, сдерживая его и зашептал в ухо:
– Тихо, тихо, никто не собирается причинять тебе зло! Нам всего лишь нужно несколько капель твоей крови, и если бы не мой торопливый брат… Демоны тебя забери, Вадар! Неужели нельзя было сначала все объяснить? Уверен, мальчик не стал бы сопротивляться, и мы все сделали бы быстрее и спокойнее!
Милорд Вадар лишь упрямо поджал губы. Он уколол палец Верина острым кончиком ножа и выдавил несколько крупных темных капель его крови. Собрав их в маленькую стеклянную склянку, Вадар бережно спрятал его в сумку на поясе и протянул своему брату еще один пузырек размером побольше.
– Ну что ж, собери остальное – можешь сначала объяснить ему, а я погляжу, как тебе удастся уговорить нашего подопечного дать тебе ЭТО добровольно.
Верин машинально сунул порезанный палец в рот, зализывая ранку, и со страхом взглянул в глаза Таласа. Мужчина бросил на брата взгляд полный укора, а затем ласково улыбнулся юноше.
– Видишь ли, нам с братом просто необходимо провести некоторые исследования… чтобы выяснить состав… мм… скажем, состав твоего тела. Тогда мы будем точно уверены, что ты подходишь нам для той невероятно важной цели… о которой ты узнаешь позже. Узнаешь, естественно, только если исследования дадут нам ожидаемый результат. Так вот, кроме крови нам нужен образец… твоей спермы, – Талас лучезарно улыбнулся, протягивая оцепеневшему Верину пузырек. – Сам справишься? Впрочем, я могу помочь…
Второй рукой милорд многозначительно сжал бедро рысенка опасно близко к его паху. Верин в мгновенье ока вспыхнул, взвился в руках мужчины и в два прыжка оказался на безопасном расстоянии между стеной и скамьей. Позабыв от шока, что не может превратиться в рысь, юноша опустился на четвереньки, округлив спину и вызывая в воспаленном мозгу обрывки заклинаний.
– Браво, Тал. Ты справился, – насмешливый голос второго «хозяина» резанул слух рысенка.
Милорд Вадар подошел к нему и за шкирку поднял на ноги.
– Ты не сможешь превратиться в рысь, пока на тебе эти защитные браслеты. Так что не трать зря силы. Я, так и быть, пойду на поводу у своего брата и соглашусь подождать с исследованиями… но не дольше, чем до утра. Ты взрослый мальчик, к тому же почти год был младшим супругом – уверен, ты сообразишь, как собрать необходимую нам… субстанцию. Если утром склянка не будет заполнена, я решу эту проблему по-своему, договорились?
Ответа от Верина никто не ждал. Милорд Вадар отошел от него, взял из рук брата склянку, поставил ее на скамью, и они оба направились к выходу.
– Подождите! – выкрикнул Верин не своим голосом от волнения. – Что будет со мной, если… я вам не подойду?
Братья переглянулись, Вадар пожал плечами, Талас вздохнул.
– Давай сначала убедимся, подходишь ты или нет. А потом уже будем решать. В любом случае, я не вижу причин, по которым мы могли бы отпустить тебя домой. Хотя бы потому, что ты уже знаешь наши имена. До завтра, малыш. Постарайся потратить эту ночь с пользой.
Талас подмигнул мальчику, и за мужчинами закрылась дверь. Через пару минут она открылась снова – слуги принесли воду для умывания и кувшин с молоком, забрали кресла своих господ, сменили простынь на ложе Верина. Рысенок даже не посмотрел в их сторону, он словно окаменел от всех новостей, свалившихся на него.
«Маршан не найдет меня. А если найдет – меня ему не отдадут. Неужели… так просто… все кончилось?» – мысль причиняла столько боли, что он не мог даже заплакать. Взгляд сухих глаз неожиданно наткнулся на стеклянную склянку с широким горлышком – и рысенка затопила ярость. Он подскочил к краю скамейки, схватил злополучный сосуд и замахнулся, чтобы размозжить кусочек стекла о стену. Но в последнюю секунду смог остановить руку – как будто кто-то схватил его за локоть. «Нельзя, нельзя. Лучше подчиниться и сделать это самому, иначе… утром придет Вадар и…» – Верина передернуло от ярко представленной сцены, каким образом милорд будет «добывать необходимую субстанцию». К горлу подступила тошнота, рысенок стрелой бросился к своему ложу и свернулся на нем в комок, сотрясаемый крупной дрожью.
«Надо верить. Надо притвориться покорным, чтобы потянуть время. Маршан не откажется от меня просто так – они с Грэлем перевернут весь мир, но найдут меня! Я только должен быть сильным, не отчаиваться, верить. Мне нужно только дождаться…»

**
Грэль вздрогнул и проснулся – сразу погружаясь в поток ледяного ветра и ощущение полета на большой высоте. Сердце заколотилось, как бешеное, полуэльф инстинктивно схватился за руку, крепко обнимающую его за талию, с силой вжался в широкую грудь у себя за спиной.
– Что? Что ты? – обеспокоенный голос Марша, чуть хриплый от ночного полета.
Грэль заставил себя расслабиться, выровнять дыхание.
– Нет, все в порядке, милый. Прости, я задремал…
– Задремал?! Демоны меня задери, Грэль! Так и свалиться недолго! Все-таки, мне не нужно было тебя слушать…
– Все хорошо, правда, все уже хорошо. Не нервничай, любовь моя, я буду осторожен.
Полуэльф чувствовал себя виноватым. Маршан почти не спал эти несколько дней, сутками пропадал на границах, валился с ног от утомления. Для него это было способом не сойти с ума, но все же усталость брала свое – князь становился раздражительным, рассеянным, терял надежду. В такой ситуации предложение Грэля слетать к Оракулу было похоже на издевательство: Марш не доверял старику еще со времен их свадьбы, но отпускать мужа одного категорически отказался. Из экономии времени они полетели на боевом драконе – вдвоем на одном – что еще больше усложняло и без того опасный полет.
– Что ты надеешься услышать? – в который раз заворчал князь. – Очередные туманные пророчества об устройстве мира? Ты сам говорил тогда, вспомни – оракулу нет дела до мелких тревог простых смертных.
– Я не знаю, милый, я не знаю… – еле слышно ответил Грэль, устало прикрывая глаза. – Но я тоже… не могу сидеть, сложа руки, понимаешь? И нужно использовать все способы найти котенка – ВСЕ.
Марш вздохнул и прижал к себе супруга покрепче. Короткий поцелуй куда-то в затылок сказал Грэлю все, что князь хотел, но не мог выразить словами. Он все понимает. И тоже хочет получить хотя бы призрачную зацепку… иначе бы не полетел.
Оракул Соединенного королевства был таким дряхлым, что помнил, как это самое королевство возводилось девятьсот лет назад. Многие поговаривали, что он бессмертен, кто-то злословил, что на самом деле это уже пятый или десятый оракул, просто они все на одно лицо… Тем не менее, он был единственным для всех четырех земель, и, чтобы не быть обязанным какому-то конкретному правителю, жил в самой середине королевства – на вершине высокого горного хребта. Поговорить с оракулом мог каждый, кто был в состоянии добраться до его жилища: старик не делал различий между сословиями и чинами, видя лишь душу и помыслы приходящего к нему за советом. Был у него лишь один недостаток – то ли по собственной прихоти, то ли из-за преклонного возраста оракул изъяснялся очень туманными фразами, разгадать истинный смысл которых мог далеко не каждый.
Маршан и Грэль уже посещали «легенду соединенного королевства» сорок лет назад, когда Грэль мучился вопросом: правильно ли он поступит, связав свою судьбу с князем. Оракул тогда напустил такого туману, что полуэльф только еще больше запутался и в результате принял решение самостоятельно, о чем ни разу не пожалел со дня свадьбы. Но были известны случаи – и довольно много – когда совет оракула оказывался настолько ценен, что спасал жизни и дарил процветание целым народам. «Боги, пусть он нам поможет! Прошу – пусть скажет, как нам вернуть мальчика!» – взмолился полуэльф, соскальзывая с дракона в объятья мужа на маленькой площадке среди горных пиков.
За сорок лет здесь почти ничего не изменилось: те же чудом выросшие на такой высоте фруктовые деревья, дряхлая деревянная скамья для посетителей, низкий вход в тесную пещеру – обиталище оракула. Не известно, как это получалось, но сюда никогда не прилетали два разных просителя одновременно – шанс встретиться здесь с другими ожидающими совета равнялся нулю. Марш за руку подвел Грэля к скамье, они уселись на нее и переглянулись. Оба вспомнили, как все было тогда… Князь так же вел своего будущего супруга за руку, полуэльф смущался и раздражался от этого собственнического жеста, старался незаметно высвободить ладонь, сел на почтительном расстоянии от «жениха»…
Грэль печально улыбнулся и приник к мужу. Они переплели пальцы и вдруг почувствовали необыкновенный покой. Здесь словно все проблемы становились незначительными, заранее обреченные на разрешение – никто не уходил от оракула без помощи, нужно было только суметь с пользой применить полученный совет.
– Как прекрасно единение одного целого! – послышался сильный молодой голос, он так не вязался с обликом согбенного полуживого старца, что князь с супругом вздрогнули, хотя и были к этому готовы. – Все в этом мире имеет свое продолжение, свою изнанку и свое предназначение. Нашедшие друг друга две части одного – дают совершенство формы и содержания. Но, не выполнив своего предназначения, внешне идеальная форма – пуста.
Оракул улыбался, глядя на замерших гостей с отеческой гордостью и нежностью. Его глаза были абсолютно белыми – словно затянуты бельмом – но тем не менее старец видел гораздо больше, чем любой из живущих.
Грэль вдруг очнулся, словно от забытья. Лихорадочно прокручивая в голове услышанные фразы, пытаясь запомнить их, чтобы обдумать дома и найти смысл, полуэльф бросился перед оракулом на колени, коснувшись лбом его босых ступней.
– Прошу… умоляю, помоги нам… Как нам найти его, где? Что нам сделать, чтобы вернуть рысенка?
Больше всего на свете Грэль боялся, что оракул скажет сейчас – как и тогда – что он «уже помог», это будет означать, что больше из него невозможно будет вытянуть ни слова. Но старик с неожиданной силой в руках поднял гостя с колен, обнял за плечи и повел в свое жилище. Обернувшись уже на пороге, оракул улыбнулся Маршану и поманил следовать за ними.
Князь на нетвердых ногах вошел в пещеру. Почему-то все это время он испытывал жгучее чувство стыда, как нашкодивший ребенок, который понял, что о его проделках стало известно матери. Марш был уверен, что оракулу известно о его пренебрежении, недоверии к пророчествам, как будто старец мог слышать все обидные слова, что князь говорил про него и сорок лет назад, и сейчас. Войдя в полутемное помещение, кое-как приспособленное для жилья, Маршан остановился у входа, наблюдая, как оракул подводит Грэля к грубой каменной скамье, усаживает, предлагает выпить что-то…
– О, боги, Грэль! Что ты с ним сделал?! Что?.. – Марш бросился к безжизненному телу супруга, мягко упавшего со скамьи на пол, как только он глотнул предложенного оракулом питья.
Полуэльф был бледен, как самый настоящий мертвец, он лежал у ног старца, не подавая никаких признаков жизни, даже не дыша. Еле удержавшись, чтобы не врезать вероломному хозяину, князь, обезумев от горя, прижал к себе холодное тело. Но сильные пальцы сжали его плечи, заставляя подняться.
– Он очнется. И будет видеть глазами то, что мог доселе чувствовать лишь сердцем. А пока он блуждает в невидимых далях, мы с тобой побеседуем, князь.
Маршана сотрясала крупная дрожь. Все еще не отойдя от шока, он не сразу заметил, что оракул разговаривает с ним «по-человечески», а не высокопарными загадками. Усевшись на скамью и не выпуская ледяной безжизненной руки мужа из своих ладоней, Марш с отчаянием посмотрел на старика.
– Помоги нам. Мы не сможем быть счастливыми, потеряв его. Чувство вины… и мы полюбили его… он… как сын и муж… Помоги!
Глухие рыдания сотрясли могучее тело князя. Уткнувшись в сухонькое плечо подсевшего к нему оракула, Марш впервые за очень много лет искренне расплакался. Старик, молча, поглаживал князя по плечам, давая ему выплакать все накопившееся напряжение. Когда Маршан успокоился и сконфуженно отстранился, старец тепло улыбнулся.
– Полегчало? Вот и славно. Конечно, я помогу. Я всем помогаю, всем, кто приходит…
Старец поднялся со скамьи, прошел в угол пещеры, развел огонь в очаге и принялся кидать в котел, подвешенный над пламенем, какие-то коренья. Марш затаил дыхание, испугавшись, что старик забыл о нем, но из глубины пещеры вновь раздался певучий голос.
– Вы поторопились. Каждый должен исполнить свое предназначение в этом мире – а предназначение Верина из тех, которые меняют ход истории. Но он отдал вам свое сердце, вплел в рисунок своей судьбы новую нить, и этого тоже уже не изменить.
Оракул подошел к скамье, держа в руках котелок с остро пахнувшей жидкостью. Знаком показав князю поднять Грэля, старик зачерпнул деревянным стаканом свое варево и принялся по капле вливать его в приоткрытый рот полуэльфа. Прошло несколько мгновений, Грэль судорожно вздохнул, дернулся, закашлялся – и очнулся, медленно приобретая нормальный цвет кожи.
– Я… я спал… Я видел котенка, я так ясно его видел, – зашептал полуэльф, все еще не до конца придя в себя.
Маршан усадил мужа к себе на колени, прижал к своей груди.
– И будешь видеть, – довольно покивал оракул. – Только с умом используй этот дар. Все, что увидят твои глаза, не забывай проверять сердцем. Иначе много бед принесет такое умение.
Старец замолчал, отрешенно глядя поверх голов гостей. Князь снова занервничал, боясь, что оракул и так сказал и сделал уже слишком много, а прямого ответа на вопрос они так и не получили. Но оракул, словно читал мысли своих посетителей, ласково и немного укоризненно улыбнувшись Маршану, проговорил, направляясь к выходу:
– Вы найдете его, но не раньше, чем он исполнит свое предназначение. До тех пор – все поиски будут бесплодны. Бойтесь не ожидания, но встречи… Помните – важно лишь то, что скажет ваше сердце.
Проговорив все это, старец, не оглядываясь и словно потеряв к гостям всякий интерес, вышел из пещеры. Маршан и Грэль несколько минут сидели, молча, ожидая, что произойдет дальше, но оракул не возвращался. Тогда полуэльф поднялся со скамьи и потянул мужа за собой. Говорить не хотелось – ни обсуждать произошедшее, ни пытаться расшифровать слова старца. Оба супруга чувствовали себя наполненными сосудами – больше всего им хотелось покинуть это странное место, не растеряв полученного, не забыв ни одного мгновенья встречи с оракулом. Они даже не удивились, не найдя старца на площадке возле пещеры. Все так же в молчании супруги взобрались на дракона и полетели к себе в замок.
Только завидев родные места, оба словно отмерли, зашевелились, позволили себе крепче прижаться друг к другу, заговорить.
– Я видел его… Малыш напуган до отчаяния, но держится – даже не плачет. Он оказывается очень сильный, наш котенок… Мне показалось, что он невредим. Во всяком случае, он не испытывает боли, только страх.
– Неужели придется сидеть, сложа руки, и ждать… Мы ведь даже не знаем – чего именно ждать! Что он придет домой на своих двоих? – Марш снова начал нервничать.
Состояние предопределенности, охватившее его в пещере оракула, постепенно выветривалось, и князь вновь начал думать о том, что никто кроме него не может спасти Верина.
– Я думаю, нам стоит продолжать поиски, – мягко ответил Грэль, как никто понимающий состояние любимого.
Все что угодно, лишь бы не бездействие… И – кто знает – может быть они смогут как-то ускорить возвращение рысенка?

***
В эту ночь луна светила особенно ярко. Дорожка бледного желтоватого света пробралась даже сквозь полог, освещая руку Верина с зажатым в пальцах ненавистным сосудом из тонкого стекла. Юноша лежал без сна уже много часов, пытаясь решиться на «стыдное, отвратительное действо». По-другому он не мог думать о том, что ему предстояло сделать. Окруженный любовью и заботой, заласканный своими любвеобильными супругами, Верин не имел нужды в подобных утехах со своим телом и сейчас не мог себя заставить приступить к этому. Все попытки запугать себя еще больше – представляя, как на утро он окажется в безжалостных руках своих «хозяев», приводили к обратному результату: рысенок сжимался в комок, стискивал колени и чувствовал, как к горлу подступает тошнота.
Наконец, Верин решился: осторожно разжав пальцы, он положил склянку рядом с подушкой, перевернулся на спину, зажмурился и несмело потянулся к шнуровке на своих штанах. Развязать шелковый шнур не составило труда, рысенок даже приподнял ягодицы и приспустил легкую ткань ниже на бедра. Но дальше…
Закусив нижнюю губу, Верин несмело положил руку себе на живот. Теоретически он, конечно, знал, что и как ему следует сделать. Но это было так стыдно… и не вызывало никакого желания. Юноша думал о том, что это вряд ли принесет ему удовольствие – а значит и пользы не будет. Хотя, когда его там ласкали Марш или Грэль…
От неожиданно пришедшего воспоминания щеки рысенка вспыхнули, а поясницу охватил знакомый жар. Затаив дыхание, воодушевленный неожиданным подспорьем, Верин принялся вызывать в памяти все более яркие картины…
Вот он сидит на коленях у князя на широкой скамье в дворцовом саду, от посторонних глаз их скрывают пышные фруктовые деревья, поэтому юноша не стесняясь выгибается, шире раздвинув ноги, и тихо стонет, чувствуя сильную руку мужа у себя в паху. Маршан обнимает его за талию, жарко целует в шею, прихватывая кожу зубами, гладит и сжимает член Верина, высвободив его из кожаных штанов…
Верин судорожно выдохнул, открыв глаза. Возбуждение охватило все его тело, мышцы поджимались и дрожали, голова кружилась. Несколько раз глубоко вздохнув, Верин прикрыл глаза дрожащими ресницами, без труда отыскивая в памяти следующую откровенную сцену, и опустил руку на свой затвердевший член.
…В спальне душно, но никто не встает с широкой кровати, чтобы распахнуть окно – им не до того. Верин мечется между Маршаном и Грэлем, сходит с ума от их ласк. Ему хочется умолять, чтобы они остановились – слишком сильно, слишком остро пронзает его наслаждение. Но он кусает губы, ни за что не желая, чтобы его мужья прекратили ласкать его. Марш уложил рысенка спиной на свою могучую грудь, его пальцы потирают чувствительные соски юноши, заставляя его выгибаться дугой, откидывая назад голову. Между тем язык полуэльфа вырисовывает невиданные узоры на твердой головке члена Верина. Рысенок хочет, чтобы Грэль обхватил его губами, хочет толкнуться в нежный горячий рот своего среднего супруга, но приходится ждать, когда тот сам догадается сделать это – и в беззвучной мольбе подкидывать бедра…
«Ну, давай же, ну, прошу, пожалуйста…» – мысли скакали в голове, стучали в висках. Верин выгнулся, широко расставив ноги, сильнее сжал свой уже готовый взорваться семенем член, быстрее задвигал пальцами по его стволу. Второй рукой, не глядя, нащупав склянку, рысенок стиснул зубы, с отчаяньем вспоминая свое супружеское счастье…
…– Ааа! Даа! – Верин больше не может сдерживаться, эти ощущения лишают его не только стыда, но и разума.
Сильные горячие толчки внутри него – и быстрые движение ловких пальцев на его члене – рысенок не знает, что доставляет больше удовольствия. Он с криком кончает на живот Маршану, падает ему на грудь, награждаемый нежными поцелуями и тихим довольным смехом, слышит, как громко стонет Грэль у него за спиной, чувствует, как поясницу обжигает горячее семя…
Верин успел подставить склянку в самый последний момент, мутным от страсти взглядом проследив, чтобы ни одна капля не упала мимо. Отставив драгоценный сосуд подальше от себя, чтобы не смахнуть ненароком, совершенно обессиленный рысенок откинулся на подушку. Его любимые супруги остались теперь лишь в его воспоминаниях, и их незримое присутствие таяло вместе с возбуждением. Верину вдруг стало холодно и так одиноко, что он кое-как оправил на себе одежду, свернулся в клубок на своем ложе, уткнулся пылающим от стыда лицом в подушку и горько разрыдался.

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Пасха, пасха...

Блять.....Ненавижу светлые праздники. Рождество, крещение, чистый четверг, пасха и все эти праздники. Сегодня чуть не сдох. В такое дни мне всегда хреново. Болит голова, тошнит. Я полностью теряю себя как живое существо. Меня даже нечистью назвали *ироничная ухмылка*. Паршиво в общем.... В добавок ко всему я еще не выспался и у меня упала температура. Меня от этого трясло и шатало. Настроение было полностью убито погодой. Тепло, но...сыро, грязно, противно. Но порадовал Ред )))) А порадовал тем что ему понравилось то яйцо что я ему подарил. Специально для него на нем был изображен Тесокабе Моточика.

Вот такой вот Чика...


Панда, получила в подарок своего собрата. Барана. Юкимуру Санаду. (Гигигиги... Бараном ее окрестил Ред.)

Юки-тян выглядел вот так...


Ежу достался Мори Мотонари.


А мне Дате. Дате Масамуне одноглазый дракон из Осю.


А пока они ждали своего часа они стояли в рядок... ))))

@темы: Свободное время, Что было...

---

Время. Как ты быстро летишь...

Ололо...Скоро фестиваль. Сегодня ночью мы готовились. Ставили дефиле.
Это было феерично. Мы репетировали выход Панды, Ежа, Реда и меня любимого. Мучились много. Упорно прорабатывали позы и движения. Разошлись в пол третьего ночи. Довольные, счастливые и жутко уставшие.


Когда она выворачивает из за угла в конце коридора и тянется к тебе. Это действительно жутко...

@темы: Свободное время, Что было..., Увлечения

---

Ночь двадцать вторая.

Мы недавно виделись с

Youku Toshiku

[L]www.diary.ru/~YoukuToshiku/p124621454.htm#more1[/L]. И она поведала мне продолжение той замечательной истории "Брачный контракт". Надеюсь вам она придется по вкусу...

Брачный контракт. Часть вторая. Сказ первый.

Название – "Брачный контракт"
Автор - Youku Toshiku
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – Маршан/Грэль/Верин
Жанр – слэш, фэнтези, приключения, драма, романс
Рейтинг – от R до NC-17
Размер - миди
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари - Фэнтезийный мир, Соединенные Земли, счастливое семейное счастье князя Южных земель внезапно подвергается нешуточным испытаниям.

До чего же хорошо в лесу! Особенно перед рассветом, когда все живое еще спит, а воздух наполнен пьянящим ароматом свежести. Верин замер, впитывая в себя волшебство ожидания, затаив дыхание, прикрыв янтарные глаза. Его гибкое сильное тело большой кошки слегка подрагивало от предвкушения и заполняющего его восторга, хотелось сорваться с места и одним длинным прыжком преодолеть расстояние до густых зарослей ежевики, темнеющих сине-фиолетовыми сладкими ягодами. Верин еле слышно вздохнул и повел чутким ухом. Ну, когда же?
Боясь распугать малых обитателей просыпающегося леса, он спрятался под огромной еловой веткой, положив голову на передние лапы и высунув на волю лишь блестящий кончик розового носа. Рысенок обожал эти предрассветные прогулки и совершал их довольно часто: иногда с ведома своих старших мужей, иногда без оного. Марш и Грэль, утомленные ночными забавами будут спать еще часов пять, а Верину именно в это раннее время не спится. Потом он вернется в замок, снова обратится в ладного юношу и ощутит в мышцах тягучую усталость от нескончаемых любовных ласк, которыми его награждали больше половины ночи. Тогда он завалится спать в своих покоях, чтобы едва не проспать завтрак, или тихо проскользнет в спальню князя, устроившись между двумя горячими телами, чтобы вскоре быть разбуженным нежными требовательными поцелуями. От таких мыслей Верин почувствовал одновременно смущение и радость. Не имея возможности покраснеть, находясь в обличии золотой рыси, юноша смешно сморщил нос и чуть развел в стороны острые уши с черными кисточками на кончиках.
Над головой завозились, и вскоре послышалось первое несмелое чириканье. Сердце рысенка забилось быстрее – вот оно, начинается, наконец-то! На первый птичий возглас стали откликаться и другие пичужки, и скоро лес наполнился стройным хором, призывающим солнце. Верин осторожно выполз из своего укрытия и в три бесшумных прыжка пересек поляну. Оказавшись рядом с небольшим валуном, поросшим мхом и папоротником, рысенок уселся на него, вытянувшись в струнку, с наслаждением вдыхая уже потеплевший утренний воздух. С этого места было очень хорошо видно, как солнце поднимается между высоких деревьев, постепенно окрашивая все вокруг в розовый и золотой оттенки, пробуждая еще не до конца проснувшуюся природу, наполняя ее жизнью. Верин уже давно облюбовал этот валун и чувствовал себя на нем уверенно и уютно.
Вдруг в сердце рысенка закралась неясная тревога. Что-то в этом утре было не так. Верин повел чуткими ушами, напряг тело, готовый в любой момент отпрыгнуть в сторону, если он заметит опасность. Шерсть на загривке невольно вздыбилась, короткий хвост пару раз дернулся, выдавая волнение хозяина. Верин не мог понять, что именно насторожило его? В лесу вроде все спокойно, никаких посторонних звуков… Никаких вообще звуков. Что случилось? Почему замолчали птицы? Чувство опасности усилилось настолько, что стук собственного сердца чуть не оглушил юношу. Он прижался к валуну, сгруппировавшись перед прыжком, скосил глаза влево, чтобы определить, свободен ли путь, и в ту же секунду оказался накрыт плотной душной сетью. Инстинкт самосохранения пересилил испуг, в ход пошли и зубы и когти, но сеть оказалась слишком прочной, а тем временем сбоку послышались осторожные шаги и радостные голоса людей. У Верина отчаянно колотилось сердце, в голове мелькнула спасительная мысль: «Срочно – обратиться в человека! Меня узнают, вернут… не станут ссориться с князем!» Но превращение не удавалось. И дело было не в том, что Верин еще не настолько мастерски овладел всеми премудростями мгновенного перехода в человеческий облик – он чувствовал, ему что-то мешает, какая-то чужая магия.
– Тихо, тихо, малыш, побереги силы, – низкий мужской голос, раздавшийся за спиной, прозвучал почти ласково, но незнакомый акцент вселил в сердце неожиданного пленника еще больше тревоги.
Похоже, эти люди не просто удачливые охотники. Неужели они охотились именно за ним? Верин постарался извернуться так, чтобы видеть разбойников, хотя из-за своего маневра чуть не свалился с неустойчивого валуна. Несколько высоких и широкоплечих мужчин со смуглыми лицами, наполовину закрытыми алыми шарфами, радостно переговаривались, разматывая мотки широких прочных лент, которыми, вероятно, собирались связать добычу. Такого странного разреза глаз Верин не видел ни у кого в Южных землях, да и среди гостей на его недавней свадьбе тоже не было никого похожего на его похитителей.
Рысенок еще отчаяннее заработал лапами, пытаясь разорвать путы, но это привело лишь к тому, что у него закружилась голова, и сдавило грудь. Боясь потерять сознание, он замер, в ужасе уставившись на того человека, который заговорил с ним ранее.
– На эту сеть наложены специальные чары, – мужчина, который казался старше и, по-видимому, был у остальных за главного, присел на корточки рядом с рысенком. – Ты не сможешь разорвать ее или обратиться в человека, пока она касается тебя. Советую тебе успокоиться, Верин, сын Драйена, и смириться со своей участью. Нам предстоит долгий перелет, и тебе понадобятся все силы, чтобы его выдержать.
Смириться?! С тем, что его похищают какие-то чужеземцы, лишают дома, семьи, тепла и ласки? Всего того, что он обрел меньше года назад?! Смириться и больше никогда не увидеть Маршана и Грэля?!
Собрав последние силы, отчаянно борясь с головокружением и приступами тошноты, Верин издал громкий предупреждающий вой. Люди вокруг засуетились, послышались короткие раздраженные приказы, и через мгновение на голову еще брыкающемуся и царапающемуся рысенку накинули мешок, а сеть и веревки крепко спутали лапы, почти лишая пленника возможности двигаться. Шум больших крыльев заглушил остальные звуки, Верин почувствовал, как его стремительно поднимают в воздух, все выше и выше, к горлу подступила мерзкая дурнота – и юноша провалился в тяжелое беспамятство.

***
– Что-то сегодня он совсем разоспался и на завтрак не пришел, – сыто ухмыльнулся Марш, утирая губы салфеткой. – Если так пойдет дальше, он у нас исхудает…обессилит…
– Это Верин-то обессилит? – Грэль рассмеялся и покачал головой. – Забыл, как он вчера ночью нас умотал, а потом еще пол-утра по лесу носился? Наверняка опять бегал встречать рассвет или нянчился со Снежным…
– Ох, уж эти мне его прогулки… Лес, конечно, не чужой, каждая букашка тут мне подчиняется, но ведь для лихих людей законы не писаны…
Грэль вдруг побледнел и застыл, не донеся до рта кубок с медом. Безотчетный страх сжал сердце ледяной рукой, на несколько мгновений лишив полуэльфа способности дышать.
– Пойду-ка, проведаю нашего мальчика, – слабо улыбнулся средний хозяин замка, стараясь, чтобы супруг не заметил дрожи в голосе.
– Проведай… И заодно скажи ему, что мы на охоту собирались, и долго ждать я…
– Хозяин! – истошный вопль демона-прислужника разорвал мирную тишину княжеской трапезной.
Бледно-зеленый от страха в залу влетел тот самый демон, который был приставлен к юному рысенку еще в пору его жениховства. Повалившись в ноги остолбеневшему князю, слуга забормотал.
– Мой господин… что-то случилось, я знаю… слышали вой, такой вой! И на поляне-то его все вытоптано, как будто тащили кого… Должен был вернуться давно… нет нигде!
– Что произошло? Где Верин? Говори толком, не причитай! – Грэль и сам не знал, отчего чувствует такое отчаяние – еще ничего не поняв, не выяснив, он УЖЕ знал, что случилась самая настоящая беда.
Маршан, казалось, превратился в соляной столб: вцепившись пальцами в подлокотники кресла, он даже не смог найти в себе силы задавать вопросы, только смотрел на демона потемневшим от ужаса взглядом.
– Утром не вернулся мой молодой господин, – всхлипывал демон, трясясь и не поднимая на хозяев глаз. – Я племянника моего послал на полянку, где господин Верин по утрам-то бывает, знаем мы давно про ту полянку… Да, видать, не одни мы знали про нее…
Демон поднял на князя полные слез глаза и прошептал:
– Похитили его, как пить дать… Племянник мой говорит: там-то трава примята, как будто боролся кто, следы сапог… А кухарка говорит, утром слышала такой вой жуткий, словно зверь какой в беду попал…
Грохот отброшенного дубового стула оборвал тревожные речи. Маршан так и не проронив ни одного слова, ни на кого не глядя, тяжелой поступью направился прямо на конюшню. Боясь поверить в непоправимое, запрещая себе даже думать о том, что все предположения старого демона могут оказаться правдой, вслед за мужем ринулся бледный полуэльф.
Верина искали всем замком, а после обеда к поискам присоединились и ближайшие соседи. Перерыли все окрестные леса, даже те, в которых он и не бывал никогда. Поздним вечером, выпроводив последних добровольцев, стараясь не сорваться в ответ на сочувствующие взгляды, старшие супруги остались одни в своей спальне.
– Не могу поверить… Невозможно… Кто?! Кому он понадобился? – Грэля била крупная дрожь, сдерживаемое в течение всего дня напряжение готово было прорваться настоящей истерикой.
– Пока не знаю. Но клянусь, что перетряхну все королевство, не оставлю ни одной пяди, ни одного камушка, который не обыщу сам – лично – но найду его похитителей…
«Или убийц»? Об этом нельзя было даже думать.
– Он жив – я чувствую! И сам уйти не мог – он был счастлив с нами! – голос полуэльфа опасно задрожал, и Марш стиснул его в объятьях до хруста в костях, словно это могло помочь.
– И будет счастлив. Обещаю тебе – я верну малыша.
Уложив мужа, напоив успокаивающими зельями, Марш до утра писал депеши всем соседям, союзникам, соперникам, бывшим врагам с просьбой помочь в поисках любимого младшего мужа. На рассвете со двора замка поднялись в воздух около двух десятков драконов, разлетаясь во все концы Соединенных земель. Не в силах ждать, сложа руки, князь снова отправился в тот злополучный лес в надежде узнать его тайну: найти хоть какую-то зацепку, разгадать, кто посмел нарушить мир Южных земель и его хрупкое семейное счастье.

***
Верин проснулся от того, что затекло тело. Открыл глаза, несколько раз моргнул, пытаясь определить, где находится. Он лежал на чем-то мягком, постеленном прямо на полу, вокруг в несколько слоев свисала легкая ткань, отгораживая его от внешнего мира. Сердце рванулось к горлу, оглушая своим стуком – Верин резко сел на чужом ложе, судорожно вздыхая. Он вспомнил. Вспомнил предрассветную прогулку, внезапно замолчавший лес, сеть и странных людей, похитивших его. Они летели долго: Верин три или четыре раза приходил в себя и снова со стоном проваливался в глубокий обморок – полет на такой высоте был невыносим для организма зооморфа. Память подбрасывала смутные обрывки прибытия в незнакомый замок: чьи-то руки на его голове, волны незнакомой магии, теплые струи воды, стекающие по обнаженному телу… Верин испуганно оглядел себя: сейчас он был одет в просторные шаровары и рубаху до колен, на ногах и руках красовались одинаковые металлические браслеты, плотно обхватывающие щиколотки и запястья. Он не помнил, как и когда обратился в человека, или кто помог ему. И пока не знал – хорошо это или плохо.
Осторожно поднявшись с мягкого ложа, Верин отодвинул завесу из ткани и выглянул наружу. Небольшая комната, почти пустая, если не считать деревянной скамьи в углу и импровизированной «кровати», в которой он проснулся. По закругленным стенам и маленькому окошку почти под потолком Верин определил, что его держат наверху какой-то башни. Из комнаты вела одна небольшая дверь, но что она надежно закрыта, а может быть еще и охраняется снаружи – юноша не сомневался. Он прошелся по своей темнице, ощущая босыми ногами прохладный каменный пол, втянул носом незнакомый воздух. Куда же его привезли? Пахнет не так, как в Южных землях, и не так, как дома, в родных лесах. И даже на морской воздух не похоже – совсем другие запахи, иная влажность. Что за люди похитили его, и главное – зачем?! Какую бы ценность он не представлял, как золотая рысь, в Четырех Землях знали, что он стал младшим супругом Южного правителя – никто не стал бы рисковать миром своих земель, вызывая гнев князя. «А если это чужеземцы? Те, что живут за большими холмами?» – Верин зябко поежился и забрался с ногами на скамью. В детстве он слышал, что Соединенное королевство не единственное на их огромной земле. Поговаривали, что совсем иные народы живут за горными перевалами, что простираются далеко за горизонтом на востоке, и совсем близко за поросшими густым непроходимым лесом холмами на юге. «Кому я понадобился?» – рысенку становилось все страшнее от мысли, что его увезли так далеко от дома. И если похитители не принадлежат к Соединенному королевству, сможет ли Маршан найти его?
При мысли о своих горячо любимых старших супругах сердце Верина болезненно сжалось, а на глаза навернулись слезы. Маршан… сильный, добрый и любящий… Грэль – такой нежный и заботливый… «Где же вы? Найдете ли меня? Сможете ли спасти?»
Звяканье ключей, а затем скрежет отпираемого замка отвлекли Верина от грустных мыслей. Он осторожно опустил ноги на пол и внутренне сжался, готовясь к чему угодно – от побоев до обездвиживающей магии. От волнения и страха у рысенка дрожали колени, но он постарался собрать все силы, чтобы в случае чего не даться врагам слишком легко.
В комнату вошли двое мужчин: они были одеты почти так же как Верин, только на ногах имели странную на вид кожаную обувь, а головы и лица у них были покрыты кусками ткани, оставляя открытыми лишь глаза. Один из вошедших нес поднос с яствами, у второго в руках оказался кувшин с водой или вином. Не произнеся ни слова, они поставили свои приношения прямо на пол посреди комнаты, поклонились Верину и быстро вышли из комнаты, снова закрыв дверь.
Рысенок осторожно выдохнул, почувствовав, как от напряжения закружилась голова. Он никак не мог взять в толк, почему с ним обращаются вполне почтительно, несмотря на то, что держат в заключении. Единственным логичным выводом с точки зрения Верина было похищение с целью выкупа. «И тогда Марш скоро заберет меня, ведь он ничего не пожалеет ради того, чтобы я вернулся домой…» Эта мысль немного успокаивала и очень грела. Настолько, что рысенок с аппетитом поел незнакомой пищи, оказавшейся довольно вкусной и питательной, запив ее небольшим количеством разбавленного водой вина, и улегся на свое ложе – ждать. Он почти сразу заснул, но сквозь сон слышал, как к нему еще дважды входили посетители. Первый раз это, по-видимому, были те же слуги, судя по звяканью тарелок, они унесли объедки. Вскоре в комнате снова послышались шаги и голоса, кто-то отодвинул скрывающий Верина полог, присел рядом с ним на корточки, провел властными ладонями по его телу. Юноша хотел отодвинуться, закрыться, хотя бы просто проснуться – но почему-то не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Когда его оставили в покое, он провалился в глубокий сон без сновидений.

***
– Нигде ничего. Что же это такое?! – Грэль в отчаянии закрыл лицо руками. – Он как сквозь землю провалился!
– Под землей его тоже нет, я был у гномов… – мрачно констатировал Марш, машинально пережевывая куски мяса, явно не чувствуя их вкус.
Полуэльф посмотрел на любимого и еле заметно покачал головой: князь осунулся, побледнел, зарос щетиной. За эти два дня он перевернул все Соединенное королевство – но нигде не обнаружилось даже малейшего следа похитителей.
– Милый, давай я все же слетаю к Оракулу. Я знаю – ты не любишь его и не веришь… Но мы должны использовать все средства…
– Слетай, – без особой надежды вздохнул князь.
На секунду встретившись глазами с любимым, Маршан отвел взгляд. Да, конечно, он верил, что они найдут Верина. Но эта вера нуждалась хоть в каких-то подтверждениях.
– Отдохни, любовь моя, на тебе лица нет, – ласково прошептал Грэль, обнимая мужа за шею, разминая напряженные мышцы. – Я велю приготовить ванну с успокаивающими травами и…
– Не могу. Я должен слетать к владыке востока – ты же знаешь, какой он скользкий тип! Моим посыльным он может наплести все, что угодно. Я поверю, что он не приложил руку к похищению котенка, только когда посмотрю в его блудливые глаза…
– Господин! Донесение с южных рубежей! – немного взволнованный молодой демон склонился в почтительном поклоне.
– Проси… – тяжело вздохнул Марш, удерживая руку полуэльфа на своем плече.
В трапезную вошел запыленный воин из личного отряда Марша. Коротко поклонившись обоим супругам, опустошив одним залпом поднесенный Грэлем кубок вина, он откашлялся и доложил:
– Вчера около полудня стража на южном перевале была погружена в странное оцепенение. Они словно заснули на несколько минут, но один из стражников оказался чародеем-самоучкой, он утверждает, что чувствовал чужую магию. Может, конечно, они все перепились и просто зубы старшому заговаривают, а может…
– На южные рубежи ставят надежных ребят, – задумчиво протянул Марш. – Я лично давал указания по охране этого перевала. Не будут там стражники упиваться среди бела дня, да и врать им незачем. Вели седлать дракона. А сам отдохни.
Князь встал из-за стола, коротко поцеловал Грэля и решительно зашагал к выходу из трапезной, поправляя на ходу перевязь с мечом.
Проводив взглядом небольшую кавалькаду драконов, отдав распоряжения на счет ужина и пристроив уставшего воина на заслуженный отдых, полуэльф проскользнул в библиотеку.
Ага – вампира-библиотекаря – на своем привычном месте не оказалось, но Грэль и сам знал, где найти то, что ему необходимо. Толстый фолиант в серебряном окладе, «История и география Великих королевств», нашелся на средней полке среди трактатов о родовых древах правящих династий и свитков с заклинаниями от болезней драконов. Перетащив рукопись на специальную подставку, полуэльф свел на переносице красивые брови, пытаясь разобраться в оглавлении. Найдя нужную страницу, средний хозяин замка погрузился в чтение, но с каждым новым абзацем его губы все больше поджимались, а взгляд темнел.
– Королевство личей… Нежить, кровавые демоны… О, боги, молю, пусть Верин окажется в других руках…

@темы: Слеш, Ориджиналы.

---

Праздники, праздники...

Вааа....Сегодня Сказочник готовился к пасхе. Сказочник и Ёж красили яйца. Мы вымазались в краске. Угробили джинсы Ёжа. Мы измазали их золотой краской и теперь на попе Ёжа красуются отпечатки рук Сказочника. Ёж матерился и пытался меня пнуть. В отместку он мне всю кофту измазали краской и теперь она покрыта отпечатками Ежа.


А еще я так его замучил что тот вырубился на моей постели и проспал почти весь вечер. Гигигиги...)))))


Когда Ёж проснулся мне влетело за все. ))))

@темы: Свободное время, Что было...

---

Утро второе.

Думаю сегодня я смогу задержаться подольше и до рассказать вам сказку про вампира и эльфа.

Эльф вампиру не игрушка. Сказ девятнадцатый и последний.

Название: Эльф вампиру не игрушка!
Автор: Hell aka Alexiel
Бета: svetulja2010, Алексеевна Екатерина www.diary.ru/member/?1314546
Рейтинг: НЦ-17 авторский
Жанр: фэнтези, юмор, романс
Размер: Макси
Статус: закончено
Саммари: Романтическая и вовсе не платоническая любовь между гурманом и деликатесом. Что из этого получится и кто в итоге будет плакать?
Размещение: Только с моего разрешения, иначе прокляну!

— Почему я должен быть против? — Определенно, я сегодня торможу не по-детски.
— Эм… — Рыжик неопределенно помахал рукой в воздухе, пытаясь сформулировать мысль.
Растеряно посмотрев на меня, он в конце концов сдался.
— Не знаю…
Насмешливо фыркнув, притянул мальчишку к себе и чмокнул в нос. Какой же он все-таки ребенок. Придумал себе проблему и взялся переживать. С какой такой стати я должен ограничивать его силу? Как бы отвечая на мой вопрос, Лисенок все же смущенно выдавил:
— Тебя не будет беспокоить, что твой раб сможет делать такое? Я же вещь, мне не положено… — К концу фразы его голос превратился в едва уловимый шепот, и мальчик весь сжался, втягивая голову в плечи, как будто опасался, что я его сейчас ударю, или же скажу, что тот бред, что он только что выдал — правда.
Я в очередной раз завис, удивленно разглядывая нервно теребящего рукав своей туники эльфенка. Неужели он до сих пор считает себя настоящим рабом? В голове не укладывается… Надо с этим что-то срочно делать!
— Ами, — тихо позвал я.
Дождавшись, когда рыжик поднимет на меня перепуганные глаза, взял его лицо в ладони и со всей серьезностью и убедительностью, на которые только был способен, произнес:
— Ты не раб. То, что на тебе до сих пор ошейник — это неприятное недоразумение, связанное с недостатком времени и отсутствием необходимых специалистов. Я тебе обещаю, очень скоро мы от него избавимся.
— Правда? — тихонько шепнул Лис. Шмыгнув носом, он отчаянно заморгал, стараясь не разреветься.
Судя по тому нереальному облегчению и благодарности, которое затопило мальчика, он действительно всерьез из-за этого переживал. Мда… Надо как можно быстрее исправлять ситуацию. Похоже, после того, как от основных врагов мы избавились, и рыжик посчитал своих близких отомщенными, на передний план вылез вопрос его собственного статуса, который, похоже, до конца ему так и не был понятен.
— Клянусь, — подтвердил я, наклоняясь вперед и невесомо касаясь его чуть подрагивающих губ своими, а потом прижимая к груди. Он уткнулся носом мне в основание шеи и крепко обнял в ответ.
Успокаивающе гладя Лисенка по волосам, я как можно беззаботнее заявил:
— И вообще, не заморачивайся. Времени и простора для тренировок у тебя будет вагон. Если понадобится, достанем тебе наставника-эльфа. Все же я вряд ли смогу чем-то помочь — вампирская магия совершенно другая и от вашей отличается, как день от ночи.
Рыжик согласно кивнул, судорожно втянув воздух, и крепче стиснул руки, прижимаясь ко мне еще сильнее. Наше, ставшее очень уютным, уединение прервал Никаресс. Заглянув в повозку, вампир с искренним недоумением поинтересовался:
— Вы все еще здесь? Все уже готово, только вас ждем!

Неспешно шагая по ярко освещенным коридорам Темного Приюта, я со сдержанным интересом осматривался. Днем здесь было ожидаемо пустынно — все-таки заведение ориентировано на ночной режим работы. Не знаю уж, откуда это повелось, но все подозрительные сделки народ испокон веков предпочитает совершать под прикрытием темноты, хотя, как по мне, так все равно. Когда светит солнышко, виднее даже. Как бы там ни было, но нам повстречалась только пара охранников-людей, бдительно стоящих на своем посту у бронированной входной двери. Мужчины проводили нас дежурно-подозрительными взглядами, тщательно скрывая прячущийся в глубине глаз страх. Ну, еще бы — думаю, — мои здесь шорох навели тот еще. Нашествие вампиров — это вам не абы что. Усмехнувшись, я мысленно сам себе посоветовал не заострять внимание на всяких глупостях, а шагать вперед, за Никарессом. Помощник явно успел уже разведать, куда нам надо.
Чем дальше мы продвигались вглубь здания, минуя разнообразные залы, смотревшиеся несколько заброшенно и неуютно без соответствующего антуража — громкой музыки, разношерстных посетителей и услужливого персонала, — тем больше нервничал Лисенок. Он не жаловался и ничего не говорил, но с каждым шагом оказывался ко мне все ближе, стараясь идти вплотную, и в конце концов практически касался моего плеча своим, все чаще затравлено оглядываясь по сторонам и все сильнее излучая жгучие волны паники. Нахмурившись, я взял его за руку и крепко сжал холодную ладонь.
— Не бойся, все будет хорошо, — попытался приободрить я эльфенка.
Утвердительно мотнув головой, он вцепился в мою руку, для надежности сжимая пальцы второй на запястье, будто боялся, что я его брошу. Мда. Воспоминания о пережитых в этом месте моментах, похоже, не дают ему нормально соображать… Страх, действующий на подсознательном уровне, сложно перебороть. Раздосадованно выдохнув, я поджал губы. И что прикажете делать?!
Резко остановившись, повернулся к мальчику и притянул его к себе. Будто бы только этого и дожидаясь, он тут же выпустил мою конечность и прижался всем телом, пряча лицо на груди и мертвой хваткой сцепляя руки в замок за моей спиной. Ответно обняв Лисенка, я прижался щекой к его макушке и начал успокаивающе гладить по волосам. Было такое мерзкое ощущение, что его сердце колотится где-то у меня в горле. Пришлось даже пару раз нервно сглотнуть, отгоняя подступающую тошноту.
— Ну, что ты, маленький. Я рядом. Никто тебя не обидит. Все хорошо. — Тихо бормоча первое, что приходило в голову, я искренне надеялся, что поможет. Ну, не знаю я, как бороться с подсознательными немотивированными страхами!
Как бы то ни было, похоже, мои действия возымели положительный эффект, так как дрожать рыжик перестал, да и паника немного улеглась. Пару раз глубоко вздохнув, он согласно кивнул и опустил руки, предпринимая попытку сделать шаг назад. Однако я его не выпустил, продолжая обнимать. Эльф вырываться не стал: он просто напряженно замер, терпеливо дожидаясь, когда я отстранюсь. Ухватив рыжика пальцами за подбородок, заставил поднять низко опущенную голову и посмотреть мне в глаза.
После минутной игры в гляделки Лис заявил:
— Все уже в порядке, правда.
Скептически выгнув бровь, я недоверчиво фыркнул. Ну да, ну да. А то я не чувствую, что он все еще готов развернуться и на максимальной скорости рвануть отсюда куда подальше! Уловив мои сомнения, эльфенок раздраженно дернул плечом и надулся.
— Я в порядке!
— Да неужели? — Насмешливо усмехнувшись, я уточнил: — И если я тебя сейчас выпущу, ты даже никуда с громким криком не сбежишь?
Рыжик возмущенно выпрямился и гневно сверкнул глазищами. Ну, вот. Совсем другое дело. Пусть лучше на меня злится, чем боится непонятно чего. Наверное, Лисенок уловил мой настрой, так как мгновенно успокоился и робко улыбнулся.
— Спасибо.
Широко улыбнувшись в ответ, я напоследок крепко его к себе прижал, а потом расцепил объятия.
— Не за что.
Ухватив эльфенка за потеплевшую ладошку, поволок его в сторону терпеливо дожидающегося того момента, когда мы закончим, Никаресса. Вампир тактично стоял в сторонке и изучал невероятно интересный рисунок из трещин на серой штукатурке стены. Дальнейший путь мы проделали в относительно спокойной обстановке. Не то чтобы Лис совсем перестал бояться, но уровень его напряжения приобрел вполне контролируемые размеры и уже не вызывал опасения.
Конечной целью блуждания по коридорам клуба стал личный кабинет его хозяина, который нервно топтался в углу, у небольшого резного столика с напитками. При нашем появлении Федотов, задрапированный в длинный темно-синий парадный халат, встрепенулся и скомпоновал мышцы лица в заискивающую улыбку. Быстро окинув комнату взглядом, я внутренне поморщился. Нет, конечно, подобная аляповатая безвкусица вполне в стиле заведения, но вот я бы тут работать не стал. Ярко-алый ковер на полу хоть по цветовой гамме и совпадал с обивкой кривоногого дивана и хозяйского кресла поистине королевских размеров, расположенного за широким столом, ближе к дальней от входа стене, но в сочетании с черными обоями, испещренными золотыми узорами… В общем, все это создавало удручающее впечатление. Спасибо, хоть картин сомнительного содержания не наблюдалось: вместо этого на стенах присутствовало большое количество бра, стилизованных под подсвечники.
— Господин Федотов, приветствую вас! — с сумасшедшим оскалом выдал я. — А мы вот решили вашим гостеприимством воспользоваться.
Не дожидаясь приглашения, я прямым курсом протопал к хозяйскому креслу и плюхнулся на сидение. Лис, руку которого я так до последнего момента и не выпустил, скромненько опустился на мягкий подлокотник, а Никаресс невозмутимым стражем встал за моим плечом. Поерзав, устраиваясь поудобнее, я в упор уставился на немного шокированного нашей наглостью законного владельца кабинета. Беззаботно усмехнувшись, демонстрируя удлинившиеся клыки, я поинтересовался:
— Вы ведь не против, что мы так, по-свойски?
Федотов едва заметно вздрогнул и поспешно замахал руками:
— Нет, нет! Что вы! Всегда рад принимать у себя таких гостей!
— Вот и замечательно, — довольно мурлыкнул я, следя вмиг потяжелевшим взглядом за человеком.
Сулейман нервно сглотнул и, отвернувшись, налил себе в низкий прозрачный стакан янтарной жидкости из пузатого графина, а потом залпом его осушил. Мдя. Нервы, нервы. Отбросив игривый тон, я, не оборачиваясь, обратился к помощнику.
— Где она?
— Уже ведут, — тут же невозмутимо отозвался вампир.
Коротко кивнув, я откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза и из-под ресниц наблюдая за человеком, который, вновь наполнив свой бокал, пересек комнату и уселся на диван. Очень хотелось взять за руку теребящего подол туники эльфенка, но этот жест был бы совершенно неуместен, да и держался рыжик, надо отдать ему должное, молодцом. Внешне было почти незаметно, что он сильно нервничает.
Подтверждая слова Никаресса, дверь кабинета отворилась, и на пороге появилась пара вампиров, между которыми шла конвоируемая Мириал. Мрачная девица была все в том же кожаном комбинезоне и на каблуках. Разве что помады на бледных губах не наблюдалось, да длинные волосы, собранные в высокий хвост, были несколько спутаны. При виде нас она напряглась, но постаралась выглядеть максимально самоуверенно. Причем так увлеклась собиранием себя в кучку, что звук закрывающейся за выполнившими свои обязанности и удалившимися вампирами двери заставил ее нервно вздрогнуть и оглянуться.
— Ну, здравствуй, Мириал, давно не виделись, — хищно прищурившись, произнес я.
Девушка тут же обернулась и приосанилась. Гордо вздернув подбородок, она капризно возмутилась:
— По какому праву меня здесь держат?! Вы за это ответите! Я требую, чтобы меня немедленно отпустили!
Хмыкнув, я с исследовательским любопытством разглядывал вампирку. Нет, не зря люди говорят: наглость — второе счастье. Или это просто глупость? В ее случае, судя по всему — хроническая. Лисенок от таких заявлений девицы даже бояться перестал. Он склонил голову набок и с недоумением на нее уставился. Подперев щеку кулаком, я с притворной грустью поделился наболевшим:
— Видишь ли, дорогуша, у меня к тебе ба-а-альшой счет накопился. Хочу вот взыскать. Ты мне умудрилась сильно жизнь подпортить и, причем, не раз. Не дело это — малолетке с Древнейшим тягаться. — Наблюдая за тем, как, не сумев "удержать лицо", вампирка закусила губу, я хищно усмехнулся. — За все ведь надо платить, ты не знала?
— И что же я такого сделала? — все еще хорохорясь, нагло поинтересовалась она.
Мда. Мои брови взлетели вверх, а глаза недобро загорелись красным.
— Тебе по порядку? — Практически промурлыкав эти слова, я наклонился вперед.
Мириал нервно сглотнула.
— Для начала, ты посчитала себя вправе наплевать на Закон, обязывающий не трогать собственность другого вампира. Мало того, что ты просто не сообщила, что отмеченный мною эльф попал в это заведение, — сделав движение кистью в воздухе, показал, в какое именно заведение. — Так еще и попыталась "в темную" использовать меня как убийцу, надеясь, что я в порыве гнева прикончу хозяина Приюта и очищу тебе тем самым дорогу к власти.
Сидевший до этого момента тихо, Федотов возмущенно вскрикнул, но под тяжелым взглядом Никаресса медленно опустился на спинку дивана, понимая, что его участие в диалоге не желательно. Сделав большой глоток из бокала, человек снова замер, напряженно следя за развитием событий.
— Когда этот план не удался, ты благоразумно сбежала. Только вот не поумнела ни капли и приняла активное участие в похищении все того же, заметь, моего уже даже по общерасовым законам, эльфа. Нехорошо, Мириал. Очень нехорошо. Да еще и связалась с такими личностями… — Демонстративно поцокав языком, я наблюдал, как нервничает девица.
— Кстати, если ты не в курсе, они все мертвы.
Мириал заметно вздрогнула. Нет, она что, действительно рассчитывала, что ей все сойдет с рук? Я прям удивляюсь. Смерив брезгливым взглядом девушку, продолжил:
— Знаешь, такое поведение наводит меня на мысли о твоей умственной неполноценности и опасности для общества.
— Да как вы… — Задохнувшись возмущением, Мириал стояла и хватала ртом воздух.
Знаю, грублю, но достала она меня конкретно, аж клыки чешутся, и когти обивку кресла царапают.
— И вот поэтому у меня имеется стойкое желание прикончить тебя так, чтобы ты и помучилась, искупая свою вину, и чтоб показательно получилось, дабы другим было неповадно. — Сделав небольшую паузу, как бы обдумывая варианты, я продолжил. — Думаю, казнь айеши подойдет. Что скажешь?
Замерев на мгновение, я с удовольствием наблюдал за тем, как краска отливает от лица вампирки. Она заметно покачнулась и схватилась рукой за горло, как будто ей не хватало воздуха. Собственно, есть, с чего занервничать. Айеши — это такая неприятная вещь, что просто не вышептать. По форме это похоже на укус, а вот по содержанию… В кровь приговоренного впрыскивается специальный, держащийся в строгом секрете состав, который начинает медленно разрушать организм вампира. Очень медленно и очень-очень болезненно. Противоядия нет. Обезболивающие не действуют. Совсем никак не действуют. Мучения могут длиться довольно долго: все зависит от здоровья приговоренного. Дабы вампир не покончил с собой раньше времени, его сковывают и запирают в особом, хорошо охраняемом месте. Мало ли, вдруг кто решит проявить сердобольность и прервать мучения "несчастного". Хотя, всех моих подданных информируют, за что наказан приговоренный, и прецедентов не было, но на всякий случай, так сказать. Помнится, последний, кого подвергали айеши, продержался около двух лет. Орал он, не переставая… И это далеко не рекорд по продолжительности казни. Вообще, конечно, айеши применяется довольно редко, но знают про нее все вампиры, и все боятся.
— Вы не имеете права, — прохрипела Мириал, глядя на меня безумными глазами. — К этому может приговорить только Владыка…
Кровожадно усмехнувшись, я сочувственно покачал головой.
— Не повезло тебе.
Какой бы дурой Мириал ни была, но смысл фразы до нее дошел мгновенно. Рухнув на колени, она разревелась.
— Господин, пожалуйста! Все, что угодно, только не это!!!
Некоторое время я отстраненно наблюдал за тем, как девица бьется в истерике и прислушивался к эмоциям Лиса. Как ни странно, жалости к Мириал он не испытывал. Похоже, не меня одного она достала. Рыжик только удивлялся бурной реакции: видимо, про фирменную вампирскую казнь он ничего не слышал. Собственно, как и замерший на диване человек. Никаресс был невозмутим. Ему не впервой видеть истерику спровоцированную подобным приговором. Ничего нового вампирка не говорила, разве что в данном случае у меня несколько другие планы.
— Молчать, — коротко приказал я, и Мириал послушно заткнулась. Продолжая судорожно всхлипывать, она усердно размазывала тушь по щекам.
— Принимая во внимание, что все-таки именно благодаря тому, что ты пригласила меня на аукцион, я нашел своего потерянного эльфа, могу предложить альтернативный вариант.
Вампирка замерла, даже дышать перестала. Что ж, ключевой момент встречи, так сказать.
— Ты можешь добровольно забрать его ошейник себе.
В помещении повисла абсолютная тишина. Похоже, мне удалось удивить всех. То, что я предложил, было одним из двух единственно возможных способов избавиться от статуса раба. Первый — это обратиться к специалисту, который сможет расплести энергетические потоки, намертво связывающие ошейник, разумного и его господина (собственно говоря, именно за счет этого ошейник и обладает поистине убойными качествами, позволяющими законному владельцу полностью контролировать того, на ком он надет, и делать со своей собственностью, что угодно). А второй — это найти того, кто добровольно, полностью осознавая, что делает, и, что немаловажно, с согласия и одобрения хозяина, решится занять место раба. Ясное дело, что чаще всего пользуются первым способом. Найти придурка, готового вместо кого-то добровольно отдать себя в вечное рабство, еще поискать надо, а если учесть, что владельца может и не устроить замена… Так что о втором способе чаще всего забывают.
— Ну, так как? — Мне надоело ждать, и я решил поторопить вампирку с решением.
Не захочет — что ж, наше дело предложить. Шмыгнув носом, Мириал встала на ноги и тихо произнесла:
— Я согласна.
— Вот и чудненько. — Хлопнув в ладоши, я довольно улыбнулся. — Тогда чего ты ждешь? Вперед.
Вздрогнув, вампирка на негнущихся ногах пошла к нам. Медленно обойдя стол, она остановилась напротив замершего шокированной статуэткой эльфенка. Лис был очень удивлен, но, вместе с тем, в нем разгорался робкий огонек радости и надежды. В тот момент, когда девушка потянула руки к ошейнику, я уловил в ее эмоциях отчаянное, граничащее с безумным, желание отомстить.
— Не делай глупостей, девочка, — холодно прошипел я, глядя на замершую Мириал в упор. — Навредить сейчас ты можешь только себе — эльф защищен так, что тебе и не снилось.
Все-таки хорошо, что я на него защитный амулет нацепил. Хоть от глупых случайностей, да прикроет. Сглотнув, вампирка вздрогнула и… смирилась; дрожащие руки двинулись дальше, когти так и не удлинились. Стоило пальцам прикоснуться к поверхности ошейника, как сразу же раздался тихий щелчок невидимого замочка, и гибкая полоска металла соскользнула с эльфа. Он тут же отстранился, хватаясь за горло, а Мириал трясущимися руками приложила ошейник к себе. Умный металл, будто живой, обвился вокруг ее шеи и защелкнулся, короткой вспышкой белого света сигнализируя, что все законно. Я облегченно выдохнул и широко улыбнулся.
— Уважаемый Сулейман, у меня тут появилась абсолютно мне не нужная рабыня. Не желаете приобрести?
— Отчего же не желаю. Очень даже желаю, — тут же раздался слащавый голос человека.
Судя по взгляду, который он бросил на обессилено привалившуюся к краю стола вампирку, планов на нее у человека громадье. Вот и хорошо. Пусть на своей шкуре узнает, каково это — в рабах ходить. Не стоит рыть другому могилу. Сам в ней можешь оказаться!
— Тогда о стоимости вы знаете, с кем договариваться, — резюмировал я, вылезая из кресла и стаскивая с подлокотника несколько дезориентированного Лисенка.
Спать захотелось со страшной силой.
— Мы домой, — поставил я в известность оживившегося блондина, который уже предвкушал занимательное развлечение.
М-м-м-м-м… Вот отосплюсь, и надо будет заняться делом, а то какие-то каникулы у меня утомительные получились. Одно хорошо — теперь у меня есть Лис! Словно отвечая на мои мысли, рыжик повернул ко мне голову и солнечно улыбнулся, обдавая бодрящими брызгами искрящейся радости. Нет, все определенно получилось даже лучше, чем я планировал!

@темы: Слеш, Сказки!, Ориджиналы.